Нечеловеческий фактор - Станислав Борисович Малозёмов

номере. И с тех пор ещё пару лет они встречались каждую неделю. Совпадало время прилёта у обоих. А потом Миша как бы остыл, другая появилась, кассирша Лида. С которой он при возможности отдыхал и сейчас. Потому перед Верой и растерялся, и о чём говорить — не находил темы. Несколько секунд глядел на неё, потом уставился в снег на площадке и глаз не поднимал.

— Завяли помидоры? — без особой грусти сказала Вера, крутнулась на одном каблучке и быстро пошла за угол аэропорта.

Шувалов на миг поднял глаза к небу, вздохнул с облегчением, посмотрел на часы. До отлёта оставалось двадцать минут и сзади он уже слышал голоса своего второго пилота, штурмана и бортинженера. Они рассказывали анекдоты и от души над ними веселились.

— Слышь, Владимир Викторович! — он обернулся ко второму пилоту. — Я написал рапорт на повышение тебе с нового года зарплаты. В конце декабря. Сказать некогда было, извини. К Новому году суетились, да и полёты никто не отменял.

— Спасибо. А с чего вдруг? — удивился Владимир. — Вроде как летал, так и летаю. Ничего героического не совершил.

— Ну, ты, может, и не помнишь, — засмеялся Шувалов. — но 26 декабря десять лет стукнуло как ты со мной летаешь.

— Ну, да! Помню я, ты что! — Володя Горюнов догнал командира, улыбаясь. — Так и зарплату с твоей подачи мне пять лет назад подняли. У меня хорошие деньги за подсобную для тебя работу. Двести рублей! Не знаю куда их и тратить. Жена гоняет деньги мои по магазинам. Лодку мне резиновую к весне купила недавно. Спиннинг. Весна же всё равно будет. Рыбачить в новой лодке — это кайф. Старую я в семи местах проклеил. И спиннинг, отцовский ещё, выправил путёво, но он по — старости давно на пенсию просится. А она новый купила. Немецкий, дорогой взяла, блин! А чего? Навалом денег-то.

— Теперь триста будешь получать, — радовался за Володю Шувалов. — Теперь будет на что много всякой рыбы на базаре покупать. Сам ведь не ловишь ни фига.

— Я не ловлю? — ужаснулся такому вранью Горюнов. — А летом кто весь экипаж кормит щукой да окунем? А судака кто вам таскает маринованного!? Вот, лажа-то! Да я лучше рыбачу, чем летаю, блин!

— Шувалов посмеялся вместе со всеми и сказал очень тихо. Как бы нарочно, чтобы все прислушались, — Так зарплата увеличится на пятьдесят процентов не за десять лет в воздухе. Я же два рапорта подавал. Второй на повышение классности. Завтра на торжественном собрании тебе шеф даст лично в руки свидетельство. Там написано, что Владимир Викторович Горюнов является пилотом первого класса. Не помнишь, как комиссия из главного управления тебя неделю терзала вопросами, а один старый летун из комиссии мотался с нами в кабине пять рейсов подряд на приставном стуле? Первый класс дали. Теперь тебя, сволочи, заберут у меня. Будешь тоже командиром корабля, я думаю — «Ил — 18» дадут.

— А! — вскрикнул Володя. — Вон оно куда шло! А я думал, что мне шьют профнепригодность. На меня же кто-то из лётного отдела жалобу писал главному. Ну, будто я пью и уже несколько раз медики меня от полётов отстраняли. А я-то вообще не употребляю. Все знают.

— Это Боря Шарипов, — сказал штурман Лёва Зыков. — Это он рапорт на тебя подавал главному. Пить ты не пьёшь, но по бабам ходок не хуже дорогого шефа нашего Шувалова Михал Иваныча. Хотя командира обгонять некрасиво. Вот ты в позапрошлом году такую куколку-кралю у Шарипова вроде как бы случайно увёл! Не знал, вроде, что она под Шариповым отдыхает. Ленку Соболеву помнишь? Слышал ведь, что Шарипов с ней спит? Слышал! Не надо было эту дурёху из-под него вынимать. Других мало? Вот он тебя и хотел придушить таким макаром. Через пьянство твоё. Кто этого Шарипова перепроверять рискнёт? Он, гад, мстительный. Там бы тебе и зарплату снизили, и классность. И перевели бы работать на землю. Диспетчером, например. Это хорошо, что наш командир Шувалов с самым главным дружит, с начальником всего Управления гражданской авиации, с Рамазаном нашим, славным Оспановичем.

— Меня Рамазан позвал и рапорт этот показал. Мы-то с ним с детства дружим. В одном дворе жили. Призвали нас в войну одновременно и в одно училище направили. И воевали мы вместе. Он в нашей эскадрилье четвёртым на «ТУ-2» летал. Ранен. Чуть не списали его. Но он вылечился и лётную комиссию с высшим балом прошел, — Шувалов помолчал. Потом матюгнулся и плюнул под ноги. — Он Шарипова не любит. В управление Борю-Байрама дядя родной затолкал. А Шарипов — «нарцисс». Любит и уважает только лично себя. И мстить умеет.

— Так что наш командир Оспанычу про тебя правду рассказал и упомянул, чем ты Шарипова разозлил, — засмеялся штурман, — Оспаныч психанул и хотел Шарипова «на ковёр» вызвать. Но Михаил Иванович наш его удержал. Мол, хрен с ним, дураком. По-настоящему горбатого и могила не выпрямит. После этого начальство стало к тебе приглядываться и самый главный на рапорты Шувалова правильно среагировал. И зарплату, и классность после необъявленной проверки тебе вот повысили. Справедливо, я считаю.

Подошли к трапу. Бортмеханик прогулялся под самолётом, пошевелил закрылки, проверил крышки топливных баков, осмотрел шасси и последним поднялся в каморку за кабиной, которую они делили со штурманом. Пилоты уже включили всё, что надо, причём делали они это так быстро, что если смотреть на их руки постоянно и вертеть головой, да двигать ей вверх-вниз, то запросто или шею свернёшь, или тошнить начнёт.

— Семь пять один пять восемь, на рулёжку! — механическим голосом, уставшим повторять одно и то же, прогундел в наушники командира диспетчер. — Дорожка два, ветер встречный ноль два метра на минуту. Тихо на полосе. Разгон с тормозов, мощность движков на тормозах полная — 800 оборотов на минуту. Пошел.

Миша Шувалов снял пиджак, накинул его на спинку кресла. Горюнов повёл машину на взлётку. Встали на линию, нос точно по центральной рваной полосе выровняли и Володя воткнул все тормоза, после чего дал движкам полную силу.

— Разрешите взлёт. Готовность первая, — доложил Шувалов.

— Взлёт разрешаю. — Равнодушно произнёс выпускающий диспетчер.

— Погнали! — командир рывком освободил тормоза и машина рванула вперёд.

— Пробег триста, скорость сто восемьдесят, пробег пятьсот, скорость сто девяносто. Мало! Вова, что там мешает?

Горюнов быстро пробежал взглядом по всем приборам.

— Не возьмём подъёмную тягу! — Закричал он в микрофон. У Шувалова, командира, зазвенело в ушах.

— Что там? — поправляя наушники спокойно спросил он. — Движки все пашут? Вроде не тянет вбок.

— Правый четвёртый движок даёт две тысячи лошадей