Богиня весны - Филис Каст

Но как бы Лина ни назвала этот цветок, он воистину был необычным и уж точно расцвел не в свое время. Лина, не в силах отвести глаз от чуда, присела на корточки перед цветком. Его кремово-желтая чашечка как будто светилась, словно была кусочком луны, упавшим на землю и распустившимся этой ночью. Лина никогда не видела таких огромных нарциссов. В гигантскую чашечку мог поместиться ее кулак. А благоухание! Лина наклонилась и глубоко вдохнула аромат цветка. Такого запаха не было ни у одного цветка в бабушкином саду. Чем он пахнет? Что-то было неуловимо знакомое в этом аромате, но Лина никак не могла сообразить, что именно. Лина еще раз вдохнула непонятный запах. Ее сердце вдруг забилось сильнее. В этом аромате было нечто такое, что пробуждало юношеское томление, - она неожиданно вспомнила свой первый поцелуй. Это случилось много лет назад, но Лина отчетливо припомнила, что поцелуй наполнил ее точно такой же нежной сладостью. Лина вздохнула. Цветок пахнул так, словно его создали лунный свет и невинность ранней весны.

Тут Лина моргнула и фыркнула, почти как ее бульдожиха. Она что, ударилась в романтику? Вот уж не похоже на нее! Во всяком случае, такое не пристало женщине сорока трех лет. Конечно, когда-то она была и романтичной, и слезливой, и так далее. Пока жизнь, опыт и мужчины не излечили ее от романтизма. Лина, чуть прищурившись, присмотрелась к цветку. Романтика? Почему она вообще задумалась о подобном? С романтикой было покончено раз и навсегда в ее сороковой день рождения. Кончено. Навсегда. Капут. И Лина ничуть не сожалела о своем решении.

Перед ней вспыхнула картина ее последнего свидания - мистер Как-его-там, пятидесяти с чем-то лет, успешный бизнесмен… дважды разведенный, четверо детей - по двое от каждого брака. Лучшее, что могла сказать о нем Лина, - он всегда изъяснялся последовательно. Во время их ужасно дорогого ужина в одном из любимых ресторанов Лины он постоянно ныл и жаловался, как много внимания приходится уделять детям, какие большие алименты он вынужден платить двум ненавистным, чрезвычайно жадным бывшим женам, которые никогда его не понимали и не одобряли. Еще до того, как подошло время главного блюда, Лина поймала себя на том, что сочувствует его бывшим женам.

Ничуть не лучше были и другие мужчины, подходившие ей по возрасту. К несчастью, банальные истины оказались чистой правдой. Достойные мужчины ее лет были удачно женаты - или не интересовались женщинами вообще. Или же, как ее собственный бывший муж, выбирали более молодых, более красивых женщин. Женщин, которых можно натаскать, как щенков, чтобы иметь «правильную» жену. Жену, способную рожать детей…

Прекрати, мысленно прикрикнула на себя Лина. Зачем вообще думать об этом? Ее бывший муж был историком, занимался Древним миром, и она сама втянула его в роман. Она ведь предпочла бы не заниматься бизнесом, а сидеть дома и печь пирожки. Или гулять с собакой. Или заботиться о кошке - если бы муж хотел завести домашних животных.

Нет, Лина не сожалела, что когда-то поддалась романтическому влечению. Она снова внимательно посмотрела на необычный нарцисс. Это был просто цветок, просто прекрасный, рано расцветший цветок. А у нее просто был очень долгий и очень утомительный день, и именно поэтому она чувствует себя так странно. Возможно, это что-то гормональное. Лина мысленно сделала заметку: когда будет в следующий раз звонить матери, не забыть спросить, как начинаются особые перемены в организме женщины.

Порыв легкого ветерка коснулся нарцисса и донес до Лины новую волну сладкого аромата. Что ж, можно еще раз его понюхать. Еще разок, а потом она заберет Эдит-Анну и отправится в постель, давно ждущую ее. Лина, сидя на корточках, наклонилась и обхватила цветок ладонями. Когда же она приблизила лицо к нарциссу, внутри безупречно очерченной чашечки как будто пробежала волна.

Лина моргнула. Какого черта? Она наклонилась ниже и всмотрелась в чашечку.

И тут ее как будто ударило молнией, и она застыла, пораженная до онемения. Она смотрела не в серединку нарцисса, а прямо в лицо изумительно прекрасной молодой женщине. Большие фиолетовые глаза женщины были широко открыты, волосы растрепаны, а чудесные губы округлились, как будто она испуганно вскрикнула: «O!…»

Лина попыталась шевельнуться, но тело отказалось повиноваться. Она застыла, превратившись в живую статую. Ее охватил страх, и Лина почувствовала, как болезненно бьется сердце… почудилось, что ее вытягивают из собственного тела гигантским пылесосом. На мгновение к ней вернулась способность двигаться, и Лина оглянулась на неподвижную оболочку, прежде бывшую ее физическим телом, - а потом ее унесло вперед, в ослепительный свет, лившийся из огромного цветка нарцисса. Рассудок Лины взбунтовался, но она продолжала лететь куда-то вниз по спирали.

Она пыталась кричать. Она пыталась остановиться. Она пыталась дышать, но не могла ничего, захваченная ощущением стремительного движения. И в тот момент, когда Лина была уже абсолютно уверена, что сходит с ума, она упала куда-то. Из глаз хлынули слезы, и все вокруг превратилось в размытые мутные пятна.

Лина судорожно вздохнула. Голова отчаянно кружилась, и она шарила вокруг себя, пока не нащупала поросшую травой землю… она сидела на этой траве. Пытаясь как-то справиться с головокружением, Лиина упала на живот, раскинув руки, как будто желая обнять землю. И вжалась лицом в траву. Она дрожала и задыхалась, ей казалось, что она запуталась в чем-то вроде шелковистой сети.

- Отпустите меня! Отпустите! - Все еще охваченная безумным страхом, Лина попыталась сорвать с себя сеть. - Ox! Merda!

Сильная боль от того, что кто-то дернул ее за волосы, вынудила Лину застыть в неподвижности, но перед глазами прояснилось. Она действительно лежала на траве. А ее руки запутались в густой массе роскошных волос махогонового цвета, таких длинных, что они доставали до талии.

Ее талии. Сморгнув слезы, Лина уставилась на «себя».

И тут же, судорожно втянув воздух, она раскрыла рот и отчаянно, оглушительно завизжала.

Глава пятая

- Успокойся! Здесь тебе совершенно нечего бояться!

Лина отвела взгляд от чужого тела, в котором оказалась. В нескольких футах она увидела двух женщин. Та, что заговорила с Линой, была высокой, худощавой, с седыми волосами, затянутыми в строгий узел. И она стояла рядом с другой, а та сидела… Лина моргнула раз, другой, отказываясь верить тому, что видели ее глаза. Вторая женщина сидела на огромном троне. Она была закутана в какое-то непонятное одеяние из льняной ткани кремового цвета. Ее светлые волосы были заплетены во множество кос, на голове красовалась изысканная золотая корона, изображавшая… Лина снова моргнула, однако картина осталась той же самой: на голове женщины действительно царственно возлежали золотые колосья пшеницы. В одной руке эта женщина держала длинный скипетр, в другой - золотой кубок. Сидевшая на троне женщина была прекрасна, однако это была строгая и суровая красота, которую обычно называют статностью. И эта леди пристально разглядывала Лину.