Мороз по коже. 22 уютных святочных детектива от авторов мастер-курса Татьяны Гармаш-Роффе - Янина Олеговна Корбут

Фриды уже двадцать лет служу. Не знаю, оставит ли меня ее брат или того, прогонит…

Спальня Фриды находилась на первом этаже. В центре, повесив голову, сидел привязанный к стулу Батист. Кажется, у него была разбита губа. Анри стоял у кровати. В правой руке он держал пустую бутылку, а в левой — бокал с вином.

— Дюбуа… Полюбуйтесь, до чего людей доводят страсти… У этого юнца еще усы не отросли, а он уже прелюбодействует и убивает! — показал он на Батиста.

— Я ее не убивал! — закричал тот. — Не убивал, слышите?

При этом у парня на глазах выступили слезы.

Дюбуа молча заглянул за кровать, чтобы осмотреть труп. В комнате было холодно, а у окна блестела лужица воды.

— Когда вы вошли, окно было открыто? — спросил Дюбуа.

Первым ему ответил слуга:

— Да, госпожа Гиенхайм всегда вставала около семи и проветривала комнату. Особенно когда проводила ночь не одна…

— Да уж, свежий воздух и развлечения — самые восхитительные средства, которые знает медицина! Это я закрыл окно, иначе бы мы тут все окочурились от холода, — сказал Анри.

Дюбуа только вздохнул, снова открыл окно, осмотрел: следов взлома не было. В саду на снегу тоже не натоптано… Полицейский закрыл окно и повернулся к жертве.

Тело уже немолодой женщины лежало на полу. На Фриде были простая сорочка и халат, но одежда только подчеркивала ее природную красоту. В районе сердца зияла небольшая колотая рана. Голубые глаза жертвы были открыты и, казалось, с удивлением смотрели в потолок. Дюбуа присел и опустил ей правое нижнее веко: бурые пятна Лярше на глазном яблоке еще не появились. Значит, смерть наступила не более пяти часов назад. По полу растеклась кровь, однако брызг вокруг не было.

— Батист, выкладывай, — нарушил напряженное молчание Дюбуа. — Давно ты с ней… знаешься?

Анри Гиенхайм, услышав этот вопрос, презрительно фыркнул «Щенок!» и сел в кресло.

Батист поднял голову и с вызовом посмотрел на брата Фриды:

— Я ее любил! — горячо произнес он, а потом повернулся к полицейскому и продолжил: — Мы познакомились с Фридой, когда отец послал меня доставить ей кусок баранины. Она была такой… Такой мягкой и нежной…

— Кто, Фрида или баранина? — снова перебил юношу Анри.

— Помолчите! Дайте парню договорить! — повысил голос Дюбуа.

— Вам этого не понять, Анри. Вы бессердечны. Во Фриде вас интересовали только деньги! — выпалил Батист. — А я ее любил! Да, любил! И она меня тоже. Мы уже целый месяц встречаемся.

«Вампирша явно вскружила парню голову. Целый месяц они уже встречаются…» — подумал Дюбуа и сказал вслух:

— Батист, расскажи, что произошло вчера вечером.

— Я пришел к Фриде около девяти. Мы поужинали и выпили вина… — заговорил Батист.

— Вы ужинали здесь или в столовой?

— Мы ужинали здесь.

— Пьер, я не вижу ни тарелок, ни столовых приборов, вы их убрали? — обратился Дюбуа к слуге. — Можно на них взглянуть?

— Да, еще вчера убрал. Сейчас принесу, — отозвался Пьер. — Правда, я их уже помыл…

— Несите-несите. А ты продолжай, Батист.

— Так вот… Фрида угостила меня вином, а потом… Ну, мы…

— А потом она угостила паршивца своим телом! — закончил за Батиста Анри. — А он за это заколол ее! Мясник — он и есть мясник! Яблоко от яблони недалеко падает…

— Да не убивал я ее! Клянусь, не убивал! Мы провели эту ночь вместе. Мы спали…

— Хорошо, если ты спал, то слышал ли ночью какие-то звуки? — спросил Дюбуа.

— Нет… — Батист снова повесил голову. — Ничего не слышал. Я проснулся, только когда Пьер закричал.

Между тем в комнату вошел слуга. У него на подносе лежали тарелки и столовые приборы. Дюбуа их внимательно осмотрел. Ручки вилок были тупыми, а ножи — с закругленными концами, то есть предназначались для рыбы, а не для мяса. От них на теле не могло остаться такого широкого отверстия…

— Пьер, вы подтверждаете, что когда вы вошли, Батист только проснулся?

— Да, вроде того… Он на нее таращился, как сумасшедший, и все повторял ее имя. А потом прибежал Анри…

— Анри, вы что, допили вчерашнюю бутылку вина? — спросил Дюбуа, показывая на опустевший бокал в руке брата Фриды.

— Не пропадать же хорошему вину? — пожал плечами Анри. — Моя сестра разбиралась в таких вещах…

— Батист, кто вчера открыл эту бутылку? Где штопор?

— Я и открыл, а штопор положил в прикроватную тумбочку. Можете сами проверить, — ответил Батист.

Значит, бутылку открывали уже в постели… Дюбуа подошел к тумбочке и достал оттуда штопор. Пятен крови на нем не было. К тому же, штопором глубокий удар нанести невозможно…

В этот момент подоспел сержант. Дюбуа велел отвести Батиста в «скрипку», — арестантскую, которая находилась при мэрии, — а потом возвращаться с подмогой за телом. Сам же он продолжил разговор с братом Фриды.

— Анри, зачем вы сегодня приходили к госпоже Гиенхайм?

— А с каких это пор брат просто так не может прийти проведать свою сестру? — развел руками Анри.

— Бросьте валять дурака! Весь город в курсе, что вы не особенно жаловали Фриду и публично осуждали ее поведение.

— Да уж, веселенькая была вдова! — Анри поставил пустой бокал вина на стол и сцепил на колене пальцы. — Ладно, Дюбуа. На чистоту, так на чистоту. Мне нужны были деньги. Я хотел одолжить у Фриды небольшую сумму, чтобы закупить сыр в соседней деревне и перепродать его на рынке. Последняя партия моего морбье испортилась, а нынче все готовятся к Рождеству. Такой момент нельзя упускать. Вы же сами знаете, как это бывает…

— Тогда почему вы заранее у нее не попросили кредит?

— Так я просил! Вчера тоже к ней приходил, умолял помочь, а она только посмеялась надо мной. Сказала, что я сапожник без сапог, мол, варю сыр, а у самого за душой ни гроша… Так у меня же дети, а у нее после смерти мужа одни только тряпки и развлечения в голове. Из мужа всю кровь вытянула, так теперь на молодых перекинулась… Недаром ее Вампиршей-то прозвали!

— Выходит, после смерти госпожи Гиенхайм вы единственный наследник?

— Так я дома был всю ночь! Жена, дети, служанка — все могут подтвердить!

— А утром где вы были? — спросил Дюбуа.

— А утром позавтракал и пришел сюда…

Поль Дюбуа обыскал Анри, а когда вернулся сержант с солдатами, тоже отправил торговца сыром в «скрипку». Затем дом обыскали, но орудия убийства так и не нашли. Пьер все сокрушался по поводу смерти хозяйки и причитал, что потом ему придется убираться, а он уже старый человек… Соседка напротив сказала, что свет в доме вдовы