Нелюбимая жена. Новое счастье попаданок - Мартиша Риш

— Прощайте, — отвела взгляд Вера. Нельзя, чтобы Малькольм понял, что перед ним совсем не Грета. Не сможет она лгать, глядя в эти бескрайние голубые глаза с легким прищуром. И совсем не хочет долгих прощаний. Нельзя их допустить, пускай все остается, как есть. Она должна поспешить уехать. Точней, улететь.

*** Грета держала мужа под плечи и упорно тащила в сторону балкона. Веки парня дрогнули, он распахнул глаза.

— Ты что делаешь? Куда ты меня волочешь?

— На улицу, чтоб дома плохо не пахло, пока я решу, что с твоим телом делать дальше. Я думала, ты умер.

— Что ты думала? — Грета отпустила руки, парень ударился головой о натертый до блеска паркет и сморщился.

— Не пачкай пол! У тебя на затылке ссадина. Ну вот, пятно.

— Гадина! — он подскочил на ноги, тронул голову, увидел кровь на своих пальцах.

— Сам выбирал меня в жены. Какие ко мне претензии? Что выбрал, то и досталось. Откуп моим родителям отдавал с открытыми глазами. Если мой характер после свадебки испортился, то только по твоей вине!

— Дура! Какой откуп? Каким родителям? Твой отец давно помер! Мать не знала, как тебя, страхолюдину, сбагрить подальше! Я в другой город тебя забрал. Знаешь, как она была рада? Теперь-то я понял почему! Ты — сумасшедшая!

— Мало попало? Добавить? Чтоб знал, как разговаривать с женой?

— Все, мне этот цирк надоел, — Илья зло ухмыльнулся, — Я звоню в полицию. Тебя посадят за попытку убийства. И даже не смей меня умолять этого не делать. Тебе-то все равно никто не поверит, бил я тебя или не бил. Поверят мне, рана-то на моей голове.

— Посадят куда?

— Не придуривайся. В тюрьму! Сгниёшь там. Смотри, я уже звоню. Все соседи узнают, твои коллеги, весь город, — Илья потянулся к телефону. Грета сбежала в ванную и заперлась изнутри.

Глава 6

Вера неспешно поднималась вверх по холму. Непривычная лёгкость во всем теле ей нравилась. Грета часто бродила пешком по окрестностям, ее мускулы привыкли то к подъему вверх в гору, то к спуску обратно в долину. Теперь это тренированное тело досталось Вере. Сама она тоже никогда не была полной, но Илья… Вечно он говорил ей гадости насчет фигуры, искал и находил жирок на ее животе, на боках. Хотя она порой покупала себе вещи в отделе подростковой одежды, да и вес у девушки был совсем небольшой. Просто мужу невозможно было угодить. Он всегда знал, к чему прицепиться. И бил по самым больным местам со снайперской точностью.

Девушка с любопытством рассматривала милые сельские домики, разбросанные по холмам, невысокие заборы из сероватого местного камня, цветники и густые деревья, увешанные спелыми плодами. Они валились на землю, свешивались из-за заборов. И никому не было никакого дела до того, кто подберет излишки изобильного урожая. Будь то большая гроздь винограда или диковинный гранат, треснувший от спелости на боку. Его крупные зерна вот-вот упадут в благодатную землю этого края.

Порой Вере чудилось, будто она здесь была не раз. Ее ноги привычно перешагивали через препятствия на дороге. Вот показался по правую руку оранжевый дом, сад вокруг него чисто прибран, сухопарая женщина копается в грядках, под ее руку норовит сунуть морду лохматый пес. Вокруг пышут разноцветьем розы, их так много, что невозможно определить какая краше, чьи лепестки пышнее. Весь сад напоминает яркое полотно, девушка засмотрелась с искренним восхищением. Таких цветов, да еще так много она нигде не видала. Настоящее чудо, но каких трудов оно стоит хозяйке. Даже отсюда, от невысокой беленой ограды, видно, что женщина не молода.

— Иди, иди в дом, — треплет хозяйка собачку по шее, — Потом сходим, поглядим, что осталось в доме от ведьмы. Там богатый погреб, Стефан побрезгует в него лезть. Авось, что и нам достанется в наследство от мерзавки. Ягодки эсти наши ей по вкусу пришлись. Облопалась до смерти! Несмышленая, — бросила женщина зло, — Кто спросит с меня, со старухи? Скажу: «Забыла предупредить. Неужели, кто-то не знает, что эсти опасны?". Если что, князь заступится. Ох и щедрую плату он нам обещал в этот раз! Золотом! Уж он-то не поскупится! Все цветники навозом обсыплю с тех денег. А еще и наследство от соседки достанется. Ведьмочка, хоть и не была богата, но что-то нам оставила? Хотя бы горшок с маслицем — все прибыток. Помнишь, как нас с тобой каждый день угощала? Как идет с лавки, то мне свежую лепешку подарит, то тебе мяска. Поперек горла мне эти подачки! Ей, видите ли, не сложно на нас захватить провианта по пути, чтоб я не трудилась в гору обратно лезть! Богачка, тоже мне, тьфу! Заботливая выискалась! Не знала, как унизить. И бедной, считай, назвала, и немощной! Тварь такая. Сами возьмем все, что ей было дорого. А новенькое ведьмино платье пущу на половую тряпку. Там ему самое место.

Вере стало противно. Вновь в ее душе растеклась ярость и обида за Грету. Ведьмочка так заботилась о соседке, а ее в благодарность просто… убили. Еще и дом хотели разграбить, изничтожить всю память о девушке, втоптать в землю любимые вещи. Как выл несчастный Азу над телом своей хозяйки, пока Вера не открыла глаза. Знать бы, куда сейчас удрал фамильяр, не пошел ли красть курей по соседским дворам? Или помогать местным собрать урожай персиков только не в корзину, а в свой собственный желудок.

— Проклятие она тебе оставила в наследство, — прошептала Вера. Старуха обернулась, заметила ее, побледнела. Злые глаза наполнились диким страхом.

— Проклятие? За что? Греточка, деточка, я же просто исполнила наказ князя, нельзя было ослушаться. Никак нельзя, ты что. Он бы меня в темницу посадил, пес мой с голоду бы помер. Ты прости старую.

— Платье мое на половую тряпку пустить тоже князь приказал? Продала мою жизнь за навоз для своего чахлого сада?

— Много ты видала? Таких цветов как у меня нигде не сыскать! — женщина уперла руки в бока.

— Чтоб там, где ты есть, больше ни одного цветка не раскрылось до самой твоей смерти. Быть этому месту пусту!

Магия вплелась в каждое слово девушки, окутала прекрасный сад, впиталась в землю. Розы склонили головы, будто печалясь о несостоявшейся смерти юной ведьмочки. Осыпались бархатные лепестки. Земля стыдливо прикрылась ими словно лоскутками одеяла: розоватыми, пурпурными, белыми, кремовыми и желтыми. Сама земля стыдилась того, что хотела сотворить хозяйка надела.

— Гадина! Тварь! Мерзавка двужильная! Ты не должна жить! Позарилась на богатства