Чужой среди своих 3 - Василий Сергеевич Панфилов

ли не в последний момент, вывалился на платформу, слыша, как за спиной схлопнулись двери, и голос в динамиках произнёс несколько невнятные, но давно заученные слова. Народ на платформе рассасывается по сторонам, и в этом движении, почти броуновском, меня изрядно помотало, приложив плечами о чужие плечи, и ногами на чужие ноги. Благо, здесь хотя бы дождя сейчас нет, а тот, что был, не развёл грязюку, а разве только чуть брызнул поверху.

— Да осторожнее, ты… — начал было недовольный парень, в которого меня швырнуло под натиском какого-то боевитого дедка, но опознал меня, и недовольство тут же сменилось на искреннюю приязнь и протянутую руку, — Здаров!

— Привет, Сань, — аккуратно жму протянутую руку, не пытаясь играть с КМСом по штанге в «кто сильнее», — рад видеть тебя.

— А уж я-то! — скалится он, не отпуская мою руку и покровительственно притягивая к себе за плечо, — Давай вместе выбираться, а то тебя, мелкого, затопчут!

Он изрядно преувеличивает как степень давки, так и мои габариты, но — чёрт с ним! Хочется человеку показать себя более нужным, чем есть на самом деле? Вперёд!

Саня — фан, таскающийся, по мере возможности, на все мероприятия рока и около-рока, собирающий автографы и совместные фотографии, и иногда, нечасто, бывает излишне назойлив. Но при росте за сто девяносто и весе сто десять, нескольких действующих спортивных разрядах и готовности таскать круглое и катать квадратное, а так же, если будет такая необходимость, «впрячься за кореша» физически, этот его недостаток не так уж страшен.

Сейчас, вцепившись в меня, он демонстрирует готовность защищать и таскать, чтобы потом получить возможность стоять у самой сцены, а если повезёт, то и зайти туда, в святая святых… Я для него — билет в этот сияющий мир.

Возле ДК уже толпится народ, добрую четверть которого я знаю как минимум в лицо.

— Здаров, фельдмаршал! — слышу издали и поворачиваюсь на знакомый голос, улыбаясь невольно.

Жму протянутую руку Жеки, не обижаясь — этот из своих, из локтевцев, и мы дрались вместе с ним против выхинцев, а это — обязывает. Да и потом… были разные случаи, чтобы убедиться — надёжный парень, который и драться умеет, и — молчать, если надо.

Пара незнакомых ребят, по виду провинциалов, глазеют на нас с Жекой и на Саню, впитывая субкультуру без малейших попыток критического осмысления оной. Такие… птенчики, хотя и пытаются казаться циничными, но в глазах — отблески Чуда, и — счастье, просто от того, что они здесь.

Достав пачку «Мальборо», широким жестом предлагаю сигареты и прикуриваю сам. Несколько слов, несколько затяжек, и, бросив недокуренную сигарету под ноги, иду дальше.

Это тоже часть имиджа, как и «Прима» на работе, где я не выделяюсь из толпы пролетариев, не прыгая выше головы. Там я — ученик слесаря-наладчика, и баста!

Обошёл так добрую половину площади, несколько раз по чуть покурив в компаниях со знакомыми. Это вроде и нехитрое социальное действо, но ведь работает же! Магия курилки, н-да…

Наконец, в поле моего зрения попала Лера. Запыхавшаяся, восторженно глазеющая по сторонам, и пока — молодая, наивная…

С ней мы познакомились совершенно случайно — пересеклись в универе, куда я заходил за списанными книгами, по рекомендации от «химички» из моей школы, а на выходе столкнулся с ней. Она, ещё школьница, ходит туда на какие-то курсы, но подробностями, откровенно говоря, не интересовался.

Это было как-то очень… нет, ОЧЕНЬ странно! Видеть вот эту, молодую ещё девчонку, и знать, что там, в моей реальности, она стала одним из символов демократической России. Баба Лера…

… очень своеобразный человек, да и как символ, хм… Юродивая, над которой все смеялись, и которая не боялась быть смешной…

Но умна… и тогда, после психушки, со сложным бэкграундом за плечами, и сейчас — ещё наивная, не битая идеалистка.

Слишком уж сближаться я не хочу в силу целого ряда причин, но вот загорелось что-то после той встречи и разговора — ввести её в рокерскую тусовку, перезнакомить её со всеми, а всех — с ней. А потом — посмотреть, что будет…

… и вот что-то мне подсказывает, что может быть — интересно! Но всё это, разумеется, сильно потом.

А пока — отчасти социальный эксперимент, а отчасти — жалость к молодой девчонке. Быть может, теперь не будет той самой Новодворской, а будет обычная в общем-то женщина с ничем не примечательной судьбой… с мужем, детьми, и разговорами не дальше кухни.

А быть может, рокеры и неформалы в СССР станут чуть более диссидентами, чем были в моей истории? Не знаю… но ведь интересный вариант, и чёрт подери, ещё какой!

И уж во всяком случае — Леру, которую знает (будет знать!) вся московская неформальная тусовка, не так просто будет впихнуть в психушку! Впихнуть, а потом удержать… и делать с ней то, за что советская психиатрия и считается — карательной.

Но всё это потом, а пока…

— Лера? Ну наконец! — подхожу к ней, — Пойдём, я тебя с ребятами познакомлю!

— Жара! — с восторженным придыханием сообщил приятелю какой-то парень справа от меня, донося до окружающих своё мнение и свежий пивной выхлоп, приправленный лёгким ароматом несвежей пепельницы, — «Сокол» и «Скоморохи» в одном концерте, это ж…

Недослушав, продираюсь дальше, отворачивая лицо и таща за собой Леру, как на буксире, вцепившись в потную ладошку. Концерт и правда выходит знаковым, хотя сама музыка и текста́, в общем, не особо вставляют меня, привыкшего к другому качеству, но по здешним меркам — уровень…

… и имена. Не сплошь, но — Отцы Основатели, не больше, но и не меньше!

Выступать будут и другие коллективы, не столь именитые, но в целом — очень и очень неплохие по здешним понятиям, так что и правда — жара. Событие!

Заметив Айзеншписа, курящего у входа в компании музыкантов, окликаю его. Юра, вскинув голову, близоруко прищуривается, почти тут же расплываясь в улыбке. Приветственный взмах рукой, несколько слов стоящим поблизости парням, и толпа расступается