Хранитель забытых тайн - Кристи Филипс

— Как добрались?

О господи. Ну что можно сказать о шестичасовом перелете через океан, а потом о путешествии в кабине такси от аэропорта Хитроу до Лондона? Ничего интересного, это уж точно. Она ответила, что все было прекрасно, хотя рассказывать особенно не о чем.

— А как ваша книга? — в свою очередь спросила Клер. — Продвигается?

Этот вопрос она задала не просто из вежливости, поскольку была кровно заинтересована в его работе. Эндрю сейчас как раз работал над книгой, посвященной заговору испанского двора против Венецианской республики. И он уже попросил позволения Клер процитировать некоторые места из ее диссертации.

— В общем, нормально, — ответил он, заметно смягчившись, — Стоило вернуться из Венеции, как все сразу встало на свои места. Пишется как по маслу, хотя я боюсь говорить об этом вслух, чтобы не сглазить. Кстати, большое спасибо, я получил вашу диссертацию. Она мне очень, очень помогла. И написана прекрасно.

Клер почувствовала, что краснеет, но совсем чуть-чуть.

Эндрю снова откашлялся, словно хотел задать Клер еще какой-то вопрос. Она наклонилась поближе и приготовилась слушать. Но не успел он открыть рот, как их беседа была прервана: откуда ни возьмись, рядом с ними возникла какая-то очень красивая женщина, возникла и сразу же взяла Эндрю за руку.

— Энди, я заняла места рядом с Ричардом и Полой, — объявила она.

Ой-ой-ой, она явно хочет сказать, что Эндрю должен немедленно и даже срочно идти с ней.

Но Эндрю, похоже, этого не приметил. Он спокойно поблагодарил ее и снова повернулся к Клер.

— Разрешите представить: доктор Каролина Сатклифф, языковед, специалист по современным языкам и языкам Средневековья. Каролина, это доктор Клер Донован, мм…

— Наш новый преподаватель из Гарварда, — закончила та за него слегка гнусавым, но звучным голосом, который, как догадывалась Клер, всегда звучал громче, когда она видела перед собой американца, а тем более американку. — Разумеется, я знаю, кто это.

Каролина Сатклифф протянула руку и обменялась с ней вялым рукопожатием. Она была примерно одного с Эндрю возраста, так, во всяком случае, показалось Клер, где-то за тридцать, скорее ближе к сорока, небольшого роста, изящная, с вьющимися на затылке темными, золотисто-каштановыми волосами. На ней было длинное черное платье с глубоким круглым вырезом, и открытую шею украшала тонкая нитка жемчуга.

— Энди и Габи так много мне говорили о вас.

Габи? Что еще за Габи такая? Замешательство Клер столь ясно выразилось на ее лице, что Каролина быстро сообразила.

— Габриэлла Гризери, — пояснила она, — Мы с ней знакомы уже целую вечность. Она моя самая близкая подруга.

Настолько близкая, казалось, говорило лицо Каролины, что в отсутствие итальянской красавицы она готова стоять, как солдат на часах, охраняя ее милого дружка, чтобы он не попал в цепкие лапы приезжей американской авантюристки. Ладонь Каролины все еще лежала на руке Эндрю, словно когтистая лапа хищника, готового при первой возможности утащить его прочь.

Клер подумала, что поторопилась в оценке Каролины Сатклифф; впрочем, скорей всего, развязность и бесцеремонность этой дамочки серьезно поубавили ей привлекательности. Но что ни говори, она все-таки женщина, и если не обращать внимания на маниакальный проблеск в ее глазах, женщина вполне достойная. Очевидно, Эндрю и не обращал, поскольку общество Каролины его, кажется, нисколько не шокировало.

— Я полагаю, надо куда-нибудь сесть, — сказал Эндрю и посмотрел на Клер. — Вы не хотели бы…

— Там рядом с нами есть свободное место, — перебила его Каролина, в первый раз искренне улыбнувшись Клер. — Не хотите присоединиться?

— Спасибо.

«Доктор Сатклифф не такой уж плохой человек», — снова подумала Клер.

И они направились к длинному столу в центре зала.

— Вы сядете рядом с одним из наших самых старших коллег, — прибавила Каролина, пока она пробирались, — Вам будет очень весело.

Но когда они подошли к столу, оказалось, что свободное место было не «рядом» с Каролиной и Эндрю, но, напротив, через стол. Смотреть друг на друга Клер и Эндрю могли сколько угодно, но разговаривать в таких условиях было практически невозможно. Она уселась возле пожилого джентльмена, профессора естествознания, которого звали, как она скоро узнала, Гумбольт Ресидью.

— Счастлив сидеть рядом с такой очаровательной девушкой, — прокричал профессор Ресидью, стараясь перекрыть шум.

Почти лишенный растительности череп его был покрыт возрастными пятнами, зато из обоих ушей во все стороны лезли буйные пучки волос. Он широко улыбался Клер. Как тут устоишь, видя столь восторженное радушие? Тем более что Ходди, второго человека в Тринити-колледже, с которым она была знакома помимо Эндрю Кента, на горизонте так и не появилось.

На свободный стул слева скоро уселся еще один близкий по возрасту профессору Ресидью человек, профессор юриспруденции Освальд Хаммер. В отличие от своего друга, он сумел сохранить на голове все волосы, но еще больше их было на лице в виде двух расширяющихся книзу бакенбард, которые напомнили Клер о давно ушедшей колониальной эпохе — уж не служил ли некогда профессор Хаммер в британских колониальных войсках в Индии? Оба профессора сердечно друг друга приветствовали. Клер показалось, что им есть о чем поговорить друг с другом, и она предложила поменяться местами, чтобы они сели рядом.

— Ни в коем случае, — запротестовал профессор Хаммер.

— И слушать ничего не хочу, — твердо заявил профессор Ресидью.

Как только подали еду и полилось вино (целый полк официантов, демонстрируя чудеса ловкости и расторопности, разносил блюда, уносил пустые тарелки и наполнял быстро пустеющие бокалы), гул в зале усилился, а профессор Хаммер и профессор Ресидью завели оживленную беседу, наклоняясь друг к другу над столом и чуть не сталкиваясь головами, чтобы лучше расслышать слова собеседника. Говорили они по-английски, но тема их беседы поставила Клер в совершенный тупик. Ясности их оживленного разговора не прибавляло и то, что профессор Ресидью был явно туговат на ухо.

— В прошлом году Первая и Третья произвели неплохое впечатление на гонках, вы слышали? — прокричал профессор Хаммер.

— Конечно, слышал, — не менее громко пророкотал в ответ профессор Ресидью. — Вы что, думаете, я глухой?

— Да нет, я хотел сказать, вы слышали эту новость?

— Выиграли или проиграли? Вы что, с ума сошли? Выиграли, конечно. Это ж все-таки Первая и Третья, что вы, ей-богу, — сказал он, треснув кулаком по столу.

Клер с тоской посмотрела на Эндрю Кента. А он, казалось, вполне был доволен обществом Каролины Сатклифф. О чем они разговаривают? О вполне нормальных вещах, скорей всего, вполне нормальным тоном и вполне нормальным языком. Она подметила, что Эндрю раз или два бросал взгляды в ее сторону, но совсем быстрые и вполне безразличные. Он ни разу не попытался заглянуть ей в глаза, спросить, не скучно ли ей, он и пальцем не пошевелил, чтобы спасти ее, вытащить из этой компании.