Ликвидация Кронштадтского мятежа - О. Леонидов

Но все же бои продолжались до самого утра 18 марта и в отдельных местах носили упорный я кровопролитный характер.

Так, значительные силы мятежников были сосредоточены в здании Машинной школы на Якорной площади, красные войска несколько раз бросались в атаку, но вынуждены были отступать под сплошным ливнем пулеметного в ружейного огня. Пришлось пустить в дело артиллерию, взвод которой к этому времени прибыл из Ораниенбаума. Мятежники поняли, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и сдались.

Подавлению мятежа во многом помогла внутренняя борьба среди самих мятежников. В ряде мест моряка сами расправились с обманувшими их контрреволюционными вожаками.

Офицеры «Севастополя» и «Петропавловска» в последний момент сделали попытку взорвать корабли. Но после отчаянной борьбы большинство контрреволюционеров было арестовано; только некоторым из них удалось бежать по льду в Финляндию.

Утром 18 марта весь город уже находился в наших руках.

Сопротивлялись только некоторые из фортов.

У батареи «Риф» и маяка Толбухина нашу разведку также обстреляли пулеметным и ружейным огнем. Под градом пуль взвод разведчиков начал отходить к батарее «Шанец». Мятежники перешли в контратаку. На широком пространстве от «Рифа» до Толбухина двинулись их цепи в атаку.

Взвод разведчиков рассыпали в цепь.

Мятежникам удалось захватить с фланга 13 красноармейцев. Однако оставшиеся бойцы, несмотря на свою малочисленность, открыли такой меткий и губительный огонь, что мятежники вынуждены были приостановить наступление.

Влечение 45 мин. горсть храбрецов удерживала в 20 раз сильнейшего противника. Прибывшие подкрепления оттеснили мятежников и вынудили их отступить к Толбухину.

Под маяком завязался горячий бой. Мятежники превратили Толбухин в грозное укрепление. Подходы к нему были прикрыты проволочными заграждениями, за каменным парапетом стояли пушки, из окон маяка торчали пулеметы. Но уже через час красным бойцам удалось смять цепи мятежников, прикрывавшие маяк с флангов, и обойти его с запада. Мятежники сдались.

К 17 час. 18 марта все стратегические пункты были взяты красными войсками, и мятеж, таким образом, был подавлен.

На боевых кораблях, стоявших на рейде кронштадтской крепости, — броненосцах «Севастополь» и «Петропавловск» — вновь зареяли алые стяги Республики Советов.

Разгром мятежной крепости был мастерски осуществлен комбинированный удар всеми родами войск.

За участие в кронштадтской операции товарищ Ворошилов был награжден орденом Красного Знамени. Вместе с ним были награждены и многие отличившиеся во время штурма бойцы, командиры, комиссары и политработники; некоторые части курсантов почти поголовно были награждены орденами.

Особую доблесть в боях проявили делегаты X Съезда, которых партия Ленина — Сталина послала в первые ряды атакующих. Они с честью оправдали высокое доверие партии. Их беззаветный героизм в самые критические моменты штурма вдохновлял красных бойцов и вел к победе. Многие из них заплатили жизнью за счастье своего народа. Донесения об их отваге и геройской гибели остаются незабываемыми памятниками доблести и безграничной преданности социалистической родине.

«Делегат X Съезда РКП(б) Фейгин Герасим, — читаем мы в одном из таких донесений, — пошедший добровольцем на подавление Кронштадтского мятежа, проявил невероятное геройство, храбрость и мужество. Он пренебрегал смертью и был впереди, увлекая за собой наступающую массу; энергично и умело руководил группами, не теряясь под градом пуль, и тем самым исполнил свой долг перед лицом всего трудового народа. Он пал, сраженный пулей противника».

Вечной славой покрыл свое имя в боях за Кронштадт начальник политотдела морской базы т. Громов. В самом начале мятежа, когда в Кронштадте производились аресты коммунистов, партийной школе удалось ночью уйти из мятежной крепости в Ораниенбаум. Вместе с этой школой ушел и т. Громов. В Ораниенбауме он сформировал два батальона и принял на себя командование ими. Батальоны участвовали в первом наступлении на Кронштадт. На рассвете 8 марта т. Громов один из первых ворвался в крепость. Храбрецы сняли караул мятежников и захватили у них два пулемета Кольта. Пулеметным огнем т. Громов выбил противника с пристани.

На берегу красные бойцы захватили две батареи мятежников. Тогда противник начал оттягивать силы и окружать смельчаков, все теснее и теснее сжимая их полукольцом. Часть их была перебита, часть ранена, остальные окружены и обезоружены. Но т. Громов и тут не потерял присутствия духа. Сбросив белый халат, с винтовкой и револьвером в руках он направился в город. В суматохе мятежники приняли т. Громова за «своего». Выбросив по пути все документы, он пробрался к себе на квартиру, а с наступлением темноты покинул Кронштадт.

Преодолевая множество препятствий, всю ночь т. Громов блуждал по льду. К 9 час. утра он вышел на ораниенбаумский берег.

За эту операцию т. Громов был награжден орденом Красного Знамени и назначен командиром батальона Особого назначения.

Во время второго наступления на Кронштадт, в ночь с 17 на 18 марта, т. Громов также один из первых проник в крепость и сразу же бросился к морской тюрьме, где томились в ожидании расстрела арестованные коммунисты. Батальон т. Громова подошел к стенам тюрьмы и с криками «Да здравствуют коммунары!» смял часовых и освободил заключенных.

От тюрьмы т. Громов пробился в центр города и принял здесь участие в уличных боях. Во время схватки с кучкой белобандитов он был ранен гранатой.

Вот как сам он рассказывает об этом моменте:

«Выгоняя мятежников из одного, кажется последнего, дома и удачно стреляя по ним, я должен был сменить винтовку, так как ствол ее разогрелся до того, что невозможно было продолжать стрельбу. Опустив винтовку, я почувствовал, как сначала ударило по правой руке, а мгновенье спустя — по левой, отбив два пальца. В тот же момент левая сторона тела сделалась, как деревянная. Неужели я так ослаб? — подумалось в это время — ведь ранило только в руки, а я так распустился. Я и не подозревал, что в правое полушарие мозга попал осколок разорвавшейся бомбы. Тотчас же я лишился сознания и очнулся лишь 8 апреля».

Необычайное мужество проявил в боях под Кронштадтом т. Ян Фабрициус. Он был назначен командиром 501-го полка.

«Среди красноармейцев, — вспоминал т. Фабрициус, — холили слухи о том, что восставшие в стремлении преградить нам путь разбили вокруг Кронштадта лед.

— А что, ежели там вода? — говорили красноармейцы 501-го полка. — Потонем все, как один.

— Глупости, — сказал я. — Лед цел. По льду мы дойдем до Кронштадта и на рассвете будем в городе.

— Больно ты уговаривать горазд, — сказал мне один красноармеец. — А ты с нами пойдешь, товарищ?

— Пойду, — сказал я, — только теперь я уже уговаривать не буду, а буду приказывать. Ты это запомни.

Ровно в полночь полк, одетый в белые халаты, выступил в поход. В 3 верстах от Кронштадта крепостные