Семь безликих святых - М. К. Лобб

Ласертоза, в отличие от Баттисты Вентури, обладал чуткостью. Даже Дамиан однажды признался Роз, что чувствовал себя ближе к ее отцу, чем к своему собственному.

Теперь, когда она узнала, что отец Дамиана – самый большой предатель во всей Омбразии, его слова обрели смысл. Якопо и Баттиста были друзьями с самого детства, и даже то, что Баттиста стал последователем, не могло разрушить их связь. Но когда Якопо попытался дезертировать, Баттиста Вентури выследил своего бывшего друга и прислал им домой его голову в коробке.

На тот момент Роз было шестнадцать лет. Она помнила, как при виде той посылки ее чуть не вырвало, – к счастью, тело не подвело. Вместо этого ее сковало ледяное, покалывающее потрясение, она просто смотрела в коробку в полнейшей тишине. А потом эта тишина переросла в несмолкаемый рев в ушах, в крики с требованиями кровавого правосудия. Смерть отца не сломила ее – во всяком случае, надолго. Напротив, она закалила ее и переплавила в месть.

А вот сердце ее матери разбилось вдребезги: с тех пор Каприс Ласертоза уже не была прежней.

После этого события Дамиан почти не писал. Он выбрал свою сторону – это было очевидно. Обо всем, что он говорил ей в юности, можно было забыть. С таким же успехом он мог бы плюнуть на могилу Якопо.

Роз удавалось избегать Дамиана почти год, но теперь, когда их отделяли всего несколько шагов, ей даже захотелось оказаться с ним лицом к лицу. Возможно, врезать ему со всей силой пережитого предательства. Но не успела она собраться с мыслями, как заговорила спутница Дамиана. Женщина-офицер примерно одного возраста с Роз, смуглая, с мягкими чертами лица, ее заплетенные в косу волосы спускались по спине.

– …Будет не рад, – говорила она. – Дамиан, люди скоро узнают о смерти последователя. Тем более что послезавтра состоятся выборы его преемника.

Роз, внезапно заинтересовавшись разговором, склонила голову.

– Знаю, – коротко бросил Дамиан. – Главный магистрат ясно дал понять, что это дело первостепенной важности. Я допросил Джаду, но пока факты не сходятся. Мне нужно поговорить с отцом. Он знает, что делать.

– Лично я до сих пор сомневаюсь, что это не было самоубийством.

Роз с силой прикусила язык, а в это время в ее голове начали вращаться шестеренки. Последователь Палаццо мертв? Это неожиданное известие прозвучало для нее как пощечина. И дело было не в самой смерти – ее это не особенно волновало, – а в словах Дамиана.

Главный магистрат дал ясно понять, что это дело первостепенной важности.

В ней вдруг вскипели гнев и всепоглощающая ярость. Тела Амели и неопознанного юноши лежали в городском морге, их убийства так и не раскрыли. Палаццо даже не удосужился назначить офицеров на их дела. Зато смерть одного-единственного последователя стала вопросом первостепенной важности.

Роз мысленно умоляла стражников благополучно пройти мимо. Словно она обычная последовательница, идущая по улице. Но поскольку судьба обладала извращенным чувством юмора, Дамиан поднял взгляд в ту самую секунду, когда их пути пересеклись.

И посмотрел прямо на нее.

– Россана, – он произнес ее полное имя точно обвинение. Его голос стал глубже. Увереннее. В нем звучали властные нотки, каких не было раньше. Когда он остановился, женщина-офицер последовала его примеру и тоже встала, в замешательстве сдвинув брови.

Роз сильно стиснула зубы. Ей вдруг показалось, будто ее выставили на всеобщее обозрение. Наверное, потому что недоумение Дамиана было слишком знакомым. Она до сих пор помнила, как он сидел за столом в старом доме ее семьи и с лукавой улыбкой на губах наблюдал за ее тщетной попыткой воссоздать один из рецептов ее матери. Тогда он съел получившееся блюдо. Он всегда ел все, что бы она ни приготовила.

«Главное, попытка, а не результат, Роз, – говорил он, размахивая вилкой. – И нет того, чего нельзя было бы исправить солью».

Было это до того, как Роз узнала, что на самом деле солью нельзя исправить бесконечное множество вещей. Нельзя исправить убийство. Нельзя исправить предательство. Нельзя исправить большое горе или заполнить бесконечный колодец ярости.

Лишь спустя мгновение она осознала, что до сих пор ничего не ответила. Дамиан, скорее всего, в попытке заполнить молчание, спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Роз пристально смотрела на него, удерживая взгляд знакомых глаз: карих, бездонных, обрамленных черными ресницами. Бледный шрам спускался по изгибу щеки к подбородку – а вот его раньше не было.

– Просто гуляю. Это ведь не запрещено законом?

Он нахмурился, ощетинившись в ответ на ее враждебность.

– Я… Нет, вовсе нет. Я просто удивлен видеть тебя здесь.

– Думаю, тебе известно, что я последовательница Терпения, – сказала Роз, испытав самодовольное облегчение, оттого что слова прозвучали уверенно. Она указала на грандиозное сооружение у себя за спиной. – А это храм Терпения, если ты не заметил.

Дамиан стиснул челюсти.

– Так и есть.

Его непроницаемое выражение лица застало Роз врасплох. Она не могла припомнить, когда лицо Дамиана не представляло собой открытую книгу, во всяком случае, в ее глазах. Тогда-то она поняла: это создание – с мышцами, нарядной формой и неприступным внешним видом – вовсе не Дамиан Вентури. Ей незнаком этот человек. Человек, побывавший на войне и вернувшийся копией своего вероломного отца.

В памяти Роз до сих пор была жива картина, когда ее собственный отец возвратился с последнего обхода. Он тяжело – усталость читалась в каждой морщинке его обветренного лица – опустился на диван и сжал дрожащей рукой стакан, который протянула ему Каприс. «Баттиста снова получил повышение, – сказал он. В его словах звучала пустота. Роз прекрасно знала своего отца, чтобы понимать: тот был в ярости. – Он командир нашего подразделения. Этого человека не волнует ничего, кроме продвижения по служебной лестнице. Я уже не понимаю, кто он».

Тогда Роз это заявление сочла неслыханным. Сейчас же в полной мере осознала его суть.

В присутствии женщины-офицера невозможно было сказать что-то важное. Та, пытаясь разобраться в происходящем, переводила взгляд с Роз на Дамиана.

– Я так понимаю, вы знакомы друг с другом?

– Были, – ответила Роз, не успел Дамиан раскрыть рта. – Когда-то.

Он впился в нее взглядом, точно один из ее плохо выкованных инструментов. В его позе чувствовалась напряженность, как будто он боялся, что она может сболтнуть лишнего его спутнице. Роз презрительно поджала губы. Ей словно хотелось, чтобы об их связи узнали.

Тем не менее Дамиан удивил ее попыткой объясниться:

– Наши семьи дружили, когда мы были моложе.

Женщина-офицер кивнула, однако ее губы остались плотно сжатыми.

Роз очаровательно улыбнулась.

– Да, дружили. Пока отец Дамиана не убил моего.

Последовало долгое молчание. Лицо Дамиана походило на застывшую маску, лишь сухожилия выступали на шее. Показателем офицерской подготовки его спутницы стало то, что она приняла эту информацию с полным спокойствием, сказав только:

– Понятно.

– Баттиста Вентури, – уточнила Роз, как будто девушка еще не поняла. Это стоило сделать уже ради одной реакции Дамиана. – Уверена, вы его знаете.

Дамиан, не сводя с нее глаз, парировал:

– Отец Роз был дезертиром.

Разумеется, это была всего лишь констатация факта, но в его устах больше походило на самую грубую форму мести. Роз