Черный хлеб (СИ) - Ульяна Жигалова

Я уже была морально готова к такой работе, но тут мне повезло встретить хорошую приятельницу Владиславу. Она работала проектировщиком в маленькой частной конторе, и они выполняли небольшие проекты. Эта работа стала для меня спасением на многие годы — чертить и считать я могла вечерами и ночами, день полностью посвятив дому и детям. Мы делали проекты свалок, хранилищ отходов, и многое другое, как официально, так и неофициально, в виде «калыма». Иногда калым был больше моей мизерной годовой зарплаты. Но на сон мне оставалось около 5 часов, чего мне всегда было мало.

Понемногу я обустраивала наш дом — поменяла обои, своими руками — это люди в отпуск едут отдыхать, а я делаю ремонты, — даже купила недорогой кухонный гарнитур.

Чем больше я зарабатывала, тем меньше было участие Милого в делах семьи. От вечной нагрузки я давно забыла об отношениях, мне было некогда было сходить на маникюр, на стрижку. На голове я носила косичку «ручеек», маникюр и педикюр делала сама. В зеркале я видела замученную тетку, и ждала момента, когда дети пойдут в сад.

Милый приходил с запахом алкоголя и хороших духов, в пьяном угаре начал совершать глупости — то на пари нырнул в бассейн в одежде, и приехал домой в мокрых брюках — и это в марте! Хорошо была оттепель. В другой раз Гошик, придя домой в невменяемом состоянии, потерял ключи от машины. И я ночью с фонариком искала ключи на стоянке возле дома. Нашла, к счастью.

Я уже догадывалась, что у мужа есть женщина. Потом случайно узнала — и далеко не одна. Находясь в раздрае, он вспомнил молодость — женщины, выпивка, друзья. Мои разговоры натыкались на вопросительный взгляд — это твой выбор. Но мне казалось, чужой ребенок тут не при чем — это просто повод вести свободную жизнь.

Его терпение лопнуло раньше намеченного срока — через свои связи он выбил места в детском саду, и растаял как парус в тумане. Квартиру пока оставил нам, но документы не оформлялись.

Так, Антоха в свои два с половиной остался без отца, а я встретила свое тридцатилетие одинокой многодетной мамашей. Сказать, что мне было больно и горько, это мало. Я не впала в депрессию только потому, что рядом были мои крошки. Вечернее купание, потом чтение сказок и стихов Чуковского было удовольствием не только для пацанов, но и для меня. Вечерние стихи и сказки превращались у нас в театральные и цирковые представления, особенно после мультфильма про муху-цокотуху. Дети заучили стихи очень быстро, и больше декламировали, чем слушали.

Я была разведенкой, но не была одинокой. С детским садом нам повезло, воспитатели были профи, питание сносным, дети болели редко. Жизнь прочно вошла в колею. Мы были счастливы с мальчишками, и время летело как скорый поезд.

Меня поддерживали мои подруги — у нас образовался клуб матерей-одиночек. Так вышло, что одна родила без мужа чуть раньше меня, вторая развелась как я же. Им было чуть легче вырваться в гости — обе жили вместе с мамами. Поэтому собирались мы обычно у меня, иногда приходила Лизка со своим сыном — дети закрывались в комнате и играли в солдатиков и Лего, мы отрывались на кухне.

Ленка Полицмейстер бывала редко — ее мама как цербер, не давала ей выйти из дома, да и у нее всегда было по три работы — она так же работала проектировщиком, вечером мыла полы в своей же конторе, по ночам делала набор текстов на компе, Господи — за шесть рублей лист!

Санина, у нас была самая крутая, она как-то умудрилась купить задешево гостинку, и продать очень задорого — с тех пор она помимо работы занималась недвижимостью. Покупала убитые квартиры, сама их ремонтировала, потом продавала. Квартиры все дорожали, и теперь она строила себе дом за городом. Мы ждали новоселья. Пока у нее была готова баня, в черновом виде, она звала нас — ну куда с детьми в недостроенный дом?

Дети были разных возрастов — мы постоянно менялись вещами и игрушками. Точнее, нам как самым маленьким, перепадало чаще других.

Из всех нас одна Санина постоянно крутила романы — вечно у нее в любовниках были то какие-то полковники, то врачи. Ну и выглядела она, соответственно лучше нас — всегда при параде, стройная до худобы, рот до ушей, да и энергии в ней было на троих. Посмотрев на нее при параде, никто бы не поверил, что она сама кладет плитку и штукатурит. Но — время было такое, все так жили.

В этот раз у меня на столе были цыплята — Гошик привез нам с птицефабрики, видимо вынужденный забой — целый пакет мелких, грамм по 400 розовых тушек. В пакете они выглядели как большие креветки. Я приспособилась жарить их как цыплят-табака, получалось красиво, правда костей было больше, чем мяса.

Я с гордостью выставила блюдо с цыплятами, Санина привезла бутылку текилы — мы ее никогда не пробовали, Лизка принесла всяких нарезок в упаковке. Получился пир горой.

Санина, как всегда, начала первой,

— Ну девки, за нас! Пусть плачут, те кому мы не достались! Пусть сдохнут те, кто нас не захотел! — она показала нам, как лизнуть соль, и выпить текилу.

Напиток оказался крепким, быстро все раскраснелись, и разговоры пошли на пикантные темы. Санина нас все поучала, ей казалось, что без мужика жизнь не в жизнь:

— Ну вот что вы сидите, зажимаетесь? Когда ваши дети вырастут, вы на хрен никому не будете нужны! У тебя Катька, был нормальный мужик, не могла удержать. Девки-и, время идет, мы стареем! Надо успеть пожить для себя!

— Ага, поживешь для себя, у меня вон очередной сожитель сбежал, сука все из дома вывез, — присоединилась Лизка, — даже собаку спер.

— Мне вот только мужика и не хватало, три работы, да меня мать из дома выпрет, квартира то ее, — грустно добавила Полицмейстер.

Я посмеивалась, глядя на них, у меня прививка от семейной жизни надолго:

— Да мой-то Гошик вне конкуренции. Помнишь мой первый калым? Как он поехал в Москву — и опа — на все мои деньги купил себе кожаное пальто. Не мне, заметь!