Нэцгардэ - Татьяна Владимировна Худякова

почти сразу. А когда остались в нём, он был ещё несколько часов… зато город приближался. – начала рассуждать вслух Света.

– Это, наверное, зависит от того, где мы находимся – в городе или сарае. Здесь, я уже понял, нет привычных понятий о времени и расстоянии. – ответил Сергей.

– Вообще такое впечатление, что нам просто не дают оставаться на одном месте. – сделал свой вывод Толик.

– У меня есть экспромт. Но не знаю, стоит ли его вам читать… – замялся Николай.

– Давай, Ник.

– Читай, чего там.

– Ну, тогда слушайте.

Не подходите к зеркалам,

И не включайте свет в потёмках,

Не спите ночью, чтобы вас

Коварный город не сожрал.

И не имеет здесь значенья

В какую сторону идёшь.

Проснёшься вновь на том же месте,

И в черноте ты смерть найдёшь.

– Очень оптимистично! – зло кинул Макс.

– Зато правдиво.

– Да, дома прочитай ты эту ахинею, я бы сказала, что ты совсем двинулся. Но тут всё это реально… – Вета вздохнула. – Ты вечно писал про всякую хрень с паранормальным уклоном. Либо «а-ля все умерли». И вот очутился там, где подобная хрень существует. Может, причина в тебе?

– Не выдумывай. Просто у меня стиль такой. Был. Постараюсь исправиться.

Компания, не сговариваясь, плелась по направлению к огромным часам. Как ни странно, хоть все и чувствовали сильную слабость, но особых мучений из-за отсутствия пищи и воды уже не испытывали. Словно проблемы физического плана попросту отпустили их. По мере приближения часы всё увеличивались в размерах, хотя шли на этот раз ребята очень медленно.

– Стоп! Я понял! До меня дошло! – закричал вдруг Ник, напугав остальных. – Я разгадал! Как ты, Люда, сказала? Сутки – два часа? Я знаю, что означают эти часы с единственной цифрой!

– И что же?

– Скажи!

– Ну, колись!

– Нужно идти только два часа в сутки.

Все заметно разочаровались в его ответе.

– С чего ты взял? – скептично спросил Макс.

– Я долго думал. Всё время. Не может быть чтоб эти часы ничего не значили. Я перебрал в голове все варианты. Даже самые нелепые. Мы всё время шли. Каждый раз шли до вечера, пока были силы. И пока было светло. Но мы же сами видели, что город может двигаться и изменяться самостоятельно. Вот я и прикинул, что часы могут оказаться подсказкой. И что надо идти только два часа. Мы уже сколько идём?

– Чуть больше часа… – посмотрев на наручные часы ответил Сергей. – Кажется, в твоём открытии есть смысл. Попробуем?

Все согласились. В любом случае хуже быть не должно. Компания прошла ещё немного среди руин, двигаясь всё к тем же часам. Но теперь Сергей следил за временем, и когда по его соображениям условленные два часа истекли, они остановились в каком-то дворе. Часы теперь были хорошо видны. Они находились на крыше какого-то здания, но само здание не было видно из-за полуразрушенного четырёхэтажного дома.

– Может, уже дойдём сегодня до этих долбаных часов? Там и остановимся. – предложил Толик, вытряхивая из кроссовка мелкий камешек. – Ведь совсем близко…

– Нет. Нужно проверить в точности теорию Ника. Останемся именно здесь. Может такой ход действительно что-то изменит. – Сергей рассматривал окрестности.

Все расселись на валяющиеся камни, рассматривая местность. Такое чувство, что здесь часть стены дома была взорвана изнутри.

– Вот так и будим сидеть весь остаток дня? – удивилась Света. – У меня ещё со вчерашнего вечера позвоночник ломит. Все мышцы тянет, капец.

– Можешь танцевать, если не хочешь сидеть. – несколько грубо ответила Вика. – Лично я рада не двигаться. Ноги ноют! Был бы на мне спидометр – узнать, сколько километров я за эти дни отшагала. Теперь и новая диета для похудания ни к чему. Зря только деньги потратила… А босоножки на что похожи?

– Подумаешь, босоножки. Ты бы лицо своё со стороны увидела! – парировала Света.

– Ладно, девчонки! Вы ещё подеритесь!– прервал начинающуюся, было, перепалку Сергей. – Подождём тут. Возможно в этой фразе «сутки – два часа» действительно был смысл. Почему ты так сказала, Люда?

Люда почему-то вздрогнула, словно её разоблачили в чём-то непристойном:

– Я не знаю даже. Сказала и всё… Хотя иногда мне начинает казаться, что уже видела этот город раньше…

– Разве что в ночных кошмарах. – закончила за неё Вета. – Мне как-то тоже ещё в детстве снилось, что все куда-то делись. И я одна в пустом городе. Очень страшно было.

– Мне в армии такая фигня как-то тоже приснилась. Бродил по пустому городу. Но я вроде как решил, что в результате какого-то взрыва все погибли. И я один остался. Тоже жутко было. – припомнил Сергей.

– Наверное, каждому когда-либо снился пустой город. Мне тоже, например. Но я не могу сказать, что именно этот. – Толик посмотрел по сторонам. – Хотя, общие черты есть конечно… Тоже всё какое-то без мелких подробностей. Только загвоздка в том, что со снами всё равно в итоге всё хорошо заканчивается. На крайняк проснуться можно. В нашем же случае этот город слишком уж реален, чтоб его считать сном. Да и фиг проснёшься…

– А мне в детстве часто кошмар снился, что надо бежать, а воздух вязкий и я на одном месте топчусь. И не вырвешься! Прямо как тогда, у сарая… – припомнил Макс, но Света толкнула его локтём под рёбра, неоднозначно намекая, чтоб он не затевал разговора про ситуацию у сарая, обернувшуюся гибелью их друзей.

– Типа бежишь от кого-то, а убежать не получается? Мне тоже такое снилось. – призналась Вика. – А ещё я, когда была маленькая, очень боялась в темноте в зеркало смотреть. Просто как-то раз посмотрела. Когда в туалет шла. А там, в темноте в отражении кто-то высокий и словно в балахоне. Я так орала что меня час успокоить не могли. Потом родители убедили меня, что мне это просто приснилось. Но я прекрасно помню, что это был не сон. Просто старалась не вспоминать и всё.

– У меня в детстве страх такой был. В деревне у бабушки возле двери вешалка железная стояла. Старая такая, снизу тренога, сверху торчит как рога. Спать когда в спальне ложился, мне её не видно было. А если ложился в зале, то мог среди ночи посмотреть в её сторону. И видел, как висящая одежда на ней шевелится. Жутко было! А один раз лёг спать на полу. По-приколу было тогда. Невзначай ночью повернулся в сторону дверей. И реально обоссался. Вешалка стояла надо мною, нависая. Одежда медленно шевелилась. Меня такой ужас парализовал, что кричать даже не мог. Зажмурился и просто не шевелился. Воспитание не