Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл

Таким образом, Центр Мироздания повсеместен. И, являясь источником всего сущего, он в равной мере наполняет мир как добром, так и злом Уродство и красота, грех и добродетель, удовольствие и боль — в равной мере являются его детищами «Для бога все вещи чисты, хороши и правильны, — провозглашает Гераклит, —…но люди относят некоторые из них к правильным, а другие — к неправильным»[54]. Отсюда образы, которым поклоняются в храмах мира, никоим образом не являются всегда прекрасными, всегда милосердными или даже всегда обязательно праведными. Подобно божественной сущности из Книги Иова, они выходят далеко за рамки шкалы человеческих ценностей. Так же и мифология не имеет в качестве своего главного героя просто добродетельного человека. Добродетель — это лишь педагогическая прелюдия к кульминационному прозрению, стоящему вне всякой пары противоположностей. Добродетель подавляет самодостаточность эго и делает возможным внеличностное сосредоточение; но когда это достигается, что же тогда можно сказать о боли или удовольствии, пороке или добродетели как нашего собственного эго, так и эго любого другого человека. Через все постигается трансцендентная сила, которая живет во всем, во всем прекрасна и достойна глубочайшего почитания.

Ибо как сказал Гераклит: «Непохожее сливается воедино, и из различий проистекает самая прекрасная гармония, и все сущее существует посредством борьбы»[55]. Или опять же, как поэтически выразил это Блейк: «Львиный рык, волчий вой, ярость бури и жало клинка суть частицы вечности, слишком великой для глаза людского»[56].

Этот сложный момент становится более понятным из рассказа, который можно услышать среди йоруба (Западная Африка), о боге — нечестивце Эдшу. Однажды этот странный бог прогуливался по тропинке меж двух полей. «На каждом поле он увидел работающего в одиночку крестьянина и решил разыграть их.

Он надел шляпу, которая с одной стороны была красная, а с другой — белая, зеленая спереди и черная сзади [это цвета Сторон Света: то есть при этом Эдшу был олицетворением Центра, axis mundi, или Пупа Земли]; когда два друга отправились домой, в свою деревню, один сказал другому: ‘Ты видел старика в белой шляпе, который проходил мимо?’ Второй ответил: ‘Ты что, шляпа была красной’. На что первый возразил: ‘Нет, она была белой’. ‘Но она была красной, — настаивал его друг, — я видел это своими собственными глазами’. ‘Значит ты, должно быть, слеп’, — заявил первый. ‘А ты, должно быть, пьян’, — ответил другой. И так спор перешел в драку. Когда в ход пошли ножи, соседи отвели спорящих к старосте, чтобы тот рассудил их. Эдшу затесался в толпу, собравшуюся в ожидании решения, и когда староста не смог определить, на чьей стороне истина, старый ловкач вышел вперед, рассказал о своем розыгрыше и показал шляпу. ‘Эти двое не могли не поссориться, — сказал он. — Я хотел этого. Нести раздор — моя величайшая радость’[57].

Там, где моралист был бы охвачен негодованием, а поэт — трагик — состраданием и ужасом, мифология превращает всю жизнь в великую и ужасную Божественную Комедию. Ее «олимпийский смех» ни в коей мере не является эскапизмом, напротив, он суров суровостью самой жизни — которую мы можем считать суровостью Бога, Создателя. В этом отношении мифология выставляет позицию трагика несколько истеричной, а чисто моральную оценку — ограниченной. Однако эта суровость уравновешивается заверением в том, что все, что мы видим, является лишь отображением силы, которая, незатронутая болью, продолжает свое существование. Таким образом, сказки являются одновременно и безжалостными и лишенными ужаса — преисполненными радостью трансцендентной анонимности в отношении любой самости, самодостаточности и борений любого эго, которое рождается и умирает во времени.

Примечания

1. Clement Wood, Dreams: Their Meaning and Practical Application (New York: Greenberg Publisher, 1931), p. 124. Автор сообщает (с. VIII): «Материал сновидений, представленный в этой книге, взят мною более чем из тысячи сновидений, присылаемых мне каждую неделю для анализа, в связи с моей постоянной рубрикой, которая появляется в ежедневных газетах страны. Он был дополнен сновидениями, анализ которых я проводил в ходе своей частной практики». В противоположность большинству сновидений, представленных в классических работах на эту тему, сновидения в этом популярном введении к учению Фрейда принадлежат обычным, не проходящим курс психоанализа людям. Они необыкновенно оригинальны.

2. Geza Roheim, The Origin and Function of Culture (Nervous and Mental Disease Monographs, No. 69, New York, 1943), pp. 17–25.

3. D.T.Burlingham, «Die Einfuhlung des Kleinkindes in die Mutter», Imago, XXI, p. 429; cit. by Roheim, War, Crime and the Covenant (Journal of Clinical Psychopathology, Monograph Series, No. 1, Monticello, N.Y., 1945), p. 1.

4. Roheim, War, Crime and Covenant, p. 3.

5. Freud, The Interpretation of Dreams (tr. by James Strachey, Standard Edition, IV; London: The Hogarth Press, 1953), p. 262 (Orig. 1900).

6. Фрейд, Три очерка по теории сексуальности. (Психология бессознательного; М.: Просвещение, 1990), с.191.

7. Софокл, Царь Эдип, 956–958 (Античная литература. Греция. Антология, ч.1; М: Высшая школа, 1989. — Перевод С.Шервинского).

Отмечалось также, что отец может восприниматься как защитник, а мать — как искусительница. Это путь от Эдипа к Гамлету». О боже, я бы мог замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны «(Гамлет, И, 2. — Перевод М.Лозинского). «Все невротики, — пишет доктор Фрейд, — являются либо Эдипами, либо Гамлетами».

Что же касается дочерей (немного более сложный случай), то здесь ситуацию в нашем кратком изложении достаточно описать следующим коротким отрывком: «Прошлой ночью мне приснилось, что мой отец вонзил нож в сердце моей матери. Она умерла. Я знала, что никто не винил его за содеянное, хотя я горько плакала. Затем сон несколько изменился. Мы с отцом отправились в путешествие, я была очень счастлива». Это сновидение незамужней молодой женщины двадцати четырех лет (Wood, op.cit., p. 130).

8. Wood, op.cit., pp 92–93.

9. Такие церемонии, как обряды рождения и погребения, значительное влияние, конечно же, оказывают на родителей и родственников. Все обряды перехода нацелены на то, чтобы затронуть не только совершающего переход, но и каждого из его окружения.

10. A. van Gennep, Les rites de passage (Paris, 1909).

11. Geza Roheim.The Eternal Ones of the Dream (New York: International Universities Press, 1945), p. 178.

12. C.G.Jung, Symbols of Transformation (tr. by R.F.C.Hull, Collected Works, vol 5; New York and London, 2nd edition, 1967), par.585. (Orig. 1911 — 12, Wand — lungen und Symbole der Libido, tr. by Beatrice M.Hinkle as Psychology of the Unconscious, 1916.)

13. Harold Peak and Herbert John Fleure, The Way of the Sea and Merchant Venturers in Bronze (Yale University Press, 1929 and 1931).

14. Leo Frobenius, Das unbekannte Afrika (Munich: Oskar Beck, 1923), pp. 10–11.

15. Овидий, МетаморфозыУШ, 132 ff.; IX, 736 if., пер. С.Шервинского (Собр. соч., т. II; СПб, 1994)

16. T.S.Eliot, The West Land (New York: Brace and Company; London: Faber and Faber, 1922), 340–345.

17. Arnold J.Toynbee, A Study of History (Oxford University Press, 1934), Vol. VI, pp.169–175.

18. «Формы или образы коллективного характера, которые встречаются практически по всему миру как составные элементы мифов и в то же самое время как автохтонные индивидуальные продукты деятельности бессознательного» (C.G.Jung, Psychology and Religion (Collected Works, vol.11; New York and London, 1958), par.88. Orig. written in English 1937). См. также его работу Психологические типы.

19. Как отмечает Доктор Юнг {Psychology and Religion, par. 89), теория архетипов ни в коей мере не является его собственным изобретением. См., например, Ницше:

«Во время нашего сна и в наших сновидениях мы проходим через все течение мысли раннего человечества. Я имею в виду, что человек рассуждает в своих сновидениях таким же образом, как он это делал в бодрствующем состоянии многие тысячи лет… Сновидение уносит нас назад, к ранним стадиям развития человеческой культуры, и дает нам средства для лучшего ее понимания» (цит. по: Jung, Psychology and Religion, par. 89, n. 17).

Ср. с теорией этнических «элементарных идей» Адольфа Бастиана, которые, исходя из их первичного психического характера (подобно Logoi spermatikoi стоиков), следует рассматривать как «духовные (или психические) зародышевые склонности, из которых органически развилась вся социальная структура» и которые как таковые должны служить в качестве основ индуктивного исследования {Ethnische Elementargedanken in der Lehre vom Menchen, Berlin, 1985, Vol. I, p.ix).

Ср. с Францем Боасом: «После исчерпывающего обсуждения Вайтцем вопроса единства человеческого рода не может быть никакого сомнения в том, что психические особенности человека в основном одинаковы во всем мире» (The Mind of Primitive Man, p. 104. Copyright, 1911 by The Macmillan Company). «Бастиан вынужден был отметить потрясающее единообразие фундаментальных идей человечества по всему земному шару» (ibid., p. 155). «Определенные примеры тесно связанных между собой идей можно видеть во всех типах культуры» (ibid., p. 228).