Заложник любви - Наталия Николаевна Антонова

– Ну что вы! – искренне обиделась за своего воспитанника Аграфена Тихоновна. – Лия заболела после того, как Леонтий ушел и не вернулся!

– Как же это случилось?

– Очень просто! Девочка беспокоилась и то и дело выбегала на улицу, не всегда как следует одевшись. Вот и простыла! У нее поднялась высокая температура, кашель, насморк! Естественно, что Кирюшу было решено оставить у Фаи.

– Понятно, – кивнула Мирослава. – Леонтий уехал из дома на своей машине?

– Да. На черном «Лексусе».

– Куда делся автомобиль?

– Никуда он не девался. Машину нашли недалеко от проруби.

– Теперь же, Аграфена Тихоновна, я попрошу вас, – она пододвинула Лутковской лист бумаги, – написать мне имена, отчества, фамилии, адреса и телефоны всех жен и детей Леонтия. Также координаты бывшего партнера его отца и няни.

– Хорошо, – кивнула женщина.

– У Леонтия были друзья?

– Никаких особых друзей у Леонтия не было, – вздохнула Лутковская. Подумала и добавила: – В отрочестве и в юности он дружил с Васей.

– А полное имя Васи?

– Василий Сергеевич Кармазин.

– Вы знаете, где он живет?

– Да, конечно.

– Пишите. И номер его телефона.

– Чего не знаю, того не знаю, – ответила Лутковская. – Мне не приходилось ему звонить.

– Что ж, – едва заметно вздохнула Мирослава, – ограничимся пока его адресом.

Аграфена Тихоновна кивнула и продолжила писать, заполняя страницу своим аккуратным убористым почерком.

После того как Мирослава пробежала глазами написанное, она спросила:

– Аграфена Тихоновна, вы помните фамилию следователя, который занимается делом Леонтия?

– Конечно, помню, – сердито ответила Лутковская, – как такого забудешь?!

– Назовите мне его фамилию, пожалуйста.

– Наполеонов его фамилия! Александр Романович! От горшка два вершка! – Глаза Аграфены Тихоновны метали громы и молнии.

Мирослава облегченно выдохнула. Такой расклад ее вполне устраивал. «Достал Шурка бедную женщину», – подумала она про себя и отправила Лутковскую к Морису заключать договор. Перед этим она предупредила женщину, что, если после проверки всех фактов агентство убедиться в том, что следователь прав, ей все равно придется оплатить ежедневные расходы детективов. Аграфена Тихоновна покорно кивнула. Мирослава же, глядя на измученное лицо женщины, решила про себя, что вернет ей аванс, вычтя только сумму на расходы, если, конечно, Свиридов по доброй воле нырнул в прорубь. В чем она сама сильно сомневалась, иначе не взялась бы за расследование.

Глава 5

После составления договора и получения аванса Миндаугас проводил женщину до автомобиля и открыл ворота. По тому, как она тяжело забиралась на место водителя, он понял, что Лутковская сильно устала. Возможно, не столько физически, сколько морально. «И ее можно понять, – подумал он, – всю свою жизнь она отдала семье Свиридовых, и вот не стало последнего из них, если, конечно, не считать детей Леонтия. Но навряд ли Аграфена Тихоновна к ним привязана так же сильно, как к самому Леонтию. И теперь, можно сказать, она осталась одна на старости лет. Хорошо еще, если скопила деньги для безбедного существования». Морис тихо вздохнул и, закрыв ворота, побрел к дому.

Мирославы в кабинете не оказалось. Можно было набрать номер ее сотового и выяснить, где она. Правда, бабушка надвое сказала об удаче такой попытки. Сотовый мог валяться на столе в кабинете, в спальне, в гостиной. Иногда он находился на диване под брюхом у сладко спящего Дона. Так что проще просто обойти дом. Интуиция подсказала ему верный маршрут, и он нашел Волгину на кухне. Она как раз заварила чай и уже налила в свою чашку. Увидев вошедшего Мориса, она спросила:

– Тебе налить?

– Если не трудно, – ответил он.

– Конечно же, трудно! – воскликнула она. – Но ради тебя я готова на все.

– Свежо предание, – усмехнулся он.

Но чай она ему все же налила. А он достал из буфета слойки с яблоками и поставил их на стол. После чего спросил:

– Ужинать будем?

– А мы что делаем? – ответила она, откусив кусочек слойки.

Морис тихо рассмеялся:

– Слышал бы Шура ваши слова.

– А! Кстати, Шура! – воскликнула она.

– Кстати? – переспросил Морис испуганно. – Он что, обещал сегодня приехать к ужину?

– Нет, бог миловал, – усмехнулась она, – можешь не дергаться. Просто я хотела сказать, что дело Свиридова Шура ведет. Вернее, не ведет, – добавила она.

– Это я слышал.

– Ну вот, надо его навестить.

– Вы хотите сказать ему, что мы взялись за это дело?

– Не нахожу причины, чтобы делать из этого тайну.

– Вам виднее, – ответил он уклончиво. Доел слойку, запил ее чаем и спросил: – Вы не верите в самоубийство Свиридова?

– Нет, – покачала она головой. – А ты?

– Мне тоже не верится, что молодой здоровый мужчина, можно сказать, полный жизненных сил, ни с того ни с сего нырнул в прорубь. С чего Шура так решил?

– Скорее всего, вскрытие показало, что в легких вода и нет никаких прижизненных повреждений, – ответила она.

– Но ведь этого мало!

– Кому как, – усмехнулась Мирослава. Она сама работала следователем, прежде чем уйти на вольные хлеба, и знала, что бывает по-разному.

– Для того чтобы человек решился на самоубийство, он должен находиться в безвыходном положении или в депрессии.

– Если бы Свиридов был в депрессивном состоянии, Лутковская бы это заметила. А что ты считаешь безвыходным положением?

– Например, долги.

– Нет, судя по всему, с деньгами у Свиридова все было в порядке. Хотя на всякий случай займись этим.

– Хорошо, – кивнул он. – Но я все-таки думаю, что Свиридова убили.

– Согласна с тобой. Теперь наша задача найти этого человека. Судя по всему, убийца весьма умен. Он не оставил никаких следов, которые заметила бы полиция.

– Как можно сильного мужчину столкнуть в прорубь?

– Его нужно прежде всего обездвижить. Но как?

– Ударить сзади по голове…

– Не подходит. Патологоанатом нашел бы следы от удара. По этой же причине отпадает шокер.

– Хлороформ?

– Сомневаюсь. В этом случае убийца должен был сидеть сзади. Интересно, нашли ли какие-либо следы в его машине.

– Скорее всего, нет.

– Я тоже так думаю, иначе полиция за это зацепилась бы.

– Что же остается?

– Какой-то быстрораспадающийся яд. Если в крови ничего не обнаружили.

– Машину уже, конечно, эвакуировали, – проговорил Морис.

– Естественно, но тем не менее нам стоит завтра прокатиться на место преступления.

– Хорошо, прокатимся.

– Но прежде я заеду к Шуре, а потом загляну к Незовибатько. – Она не стала говорить ему о том, что еще хочет побеседовать с полицейским фотографом. Миндаугас относился к Легкоступову настороженно. Скорее всего, банально ревновал.

– Теперь давай подумаем о том, кто мог желать смерти Леонтия Свиридова, – предложила Мирослава.

– Вы хотите сказать «убить его»? – поправил Морис.

– Я сказала именно то, что хотела сказать, – грустно улыбнулась Мирослава и