Ночные звонки - Кей Хупер

Капля влаги защекотала тыльную сторону ладони, и Джипси нахмурилась.

— Джипси, ради бога! — сердито воскликнула она, смахивая грязной рукой вторую слезу. — Еще ничего даже не началось, а ты плачешь оттого, что это когда-нибудь кончится!

Джипси собрала граблями выдранные сорняки, бросила их в корзину и поднялась на ноги. Несколько секунд она стояла, невидящим взглядом глядя на яркие цветы, затем повернулась и побрела к дому.

— Да, я разговариваю с цветами, — говорила она вслух. — И что такого? Цветы — прекрасные слушатели. Никогда не возражают, не смеются над тобой. И не дают добрых советов, если ты готова наделать глупостей.

С тех пор как Чейз отвез Маргаритку в гараж на ремонт — впрочем, Джипси не надеялась, что той что-нибудь поможет, — Джипси оказалась прикована к дому. Чейз не показывался, и она скучала.

Писать ее не тянуло. В саду царил образцовый порядок. Целый час она заставляла Буцефала приносить палку, пока наконец ему не наскучило это занятие. Тогда Джипси попыталась научить тому же Корсара, но он смотрел на нее своими фарфорово-голубыми глазами с таким презрением, что Джипси скоро поняла всю безнадежность своей затеи.

— Зачем я вообще с тобой связалась?

— Мррррр…

— Совершенно верно. А теперь пошел вон.

Корсар выпрыгнул в окно и направился к ближайшему дереву. Джипси проводила его взглядом, затем посмотрела на часы. Полдень. Замечательно! Прошло все утро, а она еще ничегошеньки не сделала!

Джипси вышла на лужайку за домом и направилась к длинному деревянному спуску, ведущему на пляж. Любуясь океаном, она пыталась привести в порядок запутанные мысли.

По зигзагообразной лестнице Джипси спустилась на пляж. Взгляд ее невольно обратился на соседний спуск, ведущий в сад Чейза. Пляж — узкая полоска песчаного берега — пожалуй, назывался пляжем только из вежливости: зато он принадлежал только Роббинсам и соседям справа, и Джипси могла наслаждаться одиночеством, не опасаясь посторонних.

Она любила одиночество.

Скинув туфли, Джипси подошла к кромке воды и остановилась, прислушиваясь к шуму прибоя. Этот звук, однообразный и постоянный, всегда ее успокаивал. Но сегодня прибой вдруг напомнил ей о смерти. «Меня не будет, — подумалось Джипси, — уйдут и все, кто меня знал, а волны будут все так же с глухим шумом набегать на берег и откатываться прочь…»

Нахмурившись, Джипси отошла от воды под защиту скал. В нескольких футах от воды из песка торчал черный гранитный обломок фута в два высотой — любимое «место размышлений» Джипси. Вот и сейчас она уселась на камень и задумчиво подперла голову рукой.

Все мы когда-нибудь умрем…

Джипси не отличалась склонностью к самокопанию, но порой ей в голову приходили мысли, время от времени посещающие каждого человека. Зачем она живет? Чего хочет добиться в жизни? И теперь Джипси обнаружила, что такие размышления способны преподносить неприятные сюрпризы. Сейчас, например, она не видела в своей жизни никакого смысла.

Сколько раз Джипси говорила себе, что ее жизнь прекрасна и не нуждается в переменах? Сколько раз честно признавалась себе, что для счастья ей не нужно никого, кроме самой себя?

Джипси нахмурилась, глядя вдаль. Ее охватила тревога. Неужели все эти годы она провела в заблуждении? Нет. Неправда, сказала она себе. Она поступала правильно. Одиночество было ей необходимо, чтобы добиться успеха, получить известность, наконец, чтобы повзрослеть. Значит, сейчас она — взрослый человек? Да… и нет. Она стала писательницей с именем. У нее множество интересов, она легко сходится с людьми. Но еще никогда она не открывала свою душу другому.

Другому мужчине, уточнила Джипси. Она избегает всяких личных отношений. Никакой уязвимости, никакой боли…

Смятение Джипси нарастало. Кто, спрашивала она себя, ввел в обиход неписаный кодекс человеческих взаимоотношений? Кто на заре истории установил, что для того, чтобы стать взрослым, каждый из нас должен рискнуть своим сердцем?

От философских абстракций мысли Джипси перешли к вполне реальному и конкретному человеку. К Чейзу.

Джипси всегда верила — верила и сейчас, — что для счастья не нуждается ни в ком. Но что, если другой человек, появившийся в ее жизни, сделает ее еще счастливее? Однако всякая близость таит в себе риск — особенно для Джипси. Ведь с ней очень трудно, если не вовсе невозможно ужиться! Кроме того, она боялась, что не сможет жить на одном месте дольше нескольких месяцев. И все же…

Размышления Джипси были прерваны необычным звуком. Кажется… похоже на стук конских копыт. Джип-си вскочила на ноги, вышла из тени скал и взглянула на юг. Никого и ничего. Топот приближался. Джипси посмотрела в противоположную сторону.

По узкой прибрежной кромке несся галопом белый конь, словно сошедший со страниц рыцарского романа. Черное седло и уздечка с металлическими бляхами ярко сверкали в лучах солнца. Всадник уверенно держался седле.

В тот короткий миг, что оставался ей для размышлений, Джипси успела подумать, что, должно быть, попала в сказку. Или в книгу «фэнтези».

Всадник был одет в белое — белая свободная рубашка, белые брюки, белые ботинки, белые перчатки. Лицо закрыто маской. Голова повязана черным платком, из-под которого выбивается рыжая прядь.

Все это Джипси успела заметить за несколько секунд. А дальше произошло нечто неожиданное и невероятное. Джипси готова была поклясться, что такое случается только в кино. И актеры долго тренируются, прежде чем проделать такой фокус перед камерой.

Чудесный конь подскакал к Джипси и замер на полном скаку, словно изваяние — только грива трепетала на ветру. Всадник наклонился вперед.

— Что… — только и успела вымолвить Джипси.

Сильная рука взметнула ее в воздух и бросила поперек седла. Из прорезей в маске сверкнули зеленью глаза. А затем всадник поцеловал ее.

«Так и знала, что это кончится насилием», — успела подумать Джипси. Однако всадник не применял силу. Ему это было и не нужно. Он целовал Джипси нежно и бережно, словно хрупкое сокровище, и ни одна женщина не смогла бы воспротивиться такому поцелую!

Сама не понимая, что делает, Джипси протянула руку и нащупала мягкий шелк рубашки. Пальцы ее скользнули в прорезь открытого ворота, где курчавые волосы золотились на смуглой коже. Всадник крепче сжал ее в объятиях, и Джипси, прижатая к его крепким бедрам, ощутила, как он возбужден.

Весь мир летел в тартарары, и Джипси не пыталась его удерживать. Она приоткрыла губы, позволяя — или приглашая — настойчивый язык проникнуть внутрь. Огонь бежал по ее жилам и воспламенял каждую клеточку трепещущего тела. Руки незнакомца сжимали ее все крепче, крепче… и вдруг безумный поцелуй оборвался.