Лангольеры - Стивен Кинг

«По крайней мере, до сих пор», – подумал Брайан.

Включил УНИКОМ, по которому пилоты частных самолетов получали совет для посадки на ближайших маленьких полосах. Полная тишина. Он вслушивался… и вообще ни звука не слышал. Поверить в это было невозможно. Пилоты-частники всегда болтали между собой, как грачи на телефонных проводах. Девушка с Пайпера интересовалась погодой. Парень с Чессны немедленно отбросит копыта, если кто-нибудь не позвонит его жене и не скажет, что он еще троих везет к ужину. Ребята из Лира требуют от подружки в аэропорту Арвада, чтобы передала всей компашке: «Без паники, ребята! На пятнадцать минут опаздываем, но в Чикаго на бейсбол поспеете».

Ничего этого не было. Грачи, похоже, улетели, и опустели телефонные провода.

Снова переключил на аварийную волну ФАА.

– Денвер, отвечайте! Немедленно отвечайте!! Это рейс № 29. Отвечайте, черт бы вас всех подрал!

Ник тронул его за плечо.

– Не надо. Спокойнее, дружок.

– Псы не брешут! – в отчаянии сказал Брайан. – Это же просто невозможно, что такое происходит! Господи, да что же стряслось?! Атомная война, что ли, ети их мать?!

– Успокойся, – повторил Ник. – Не выходи из себя, Брайан. Какие там псы не брешут?

– Да эти! Диспетчеры Денвера! Вот этот пес! ФАА – экстренная аварийная служба! Вот кто пес! И УНИКОМ, собака, тоже! Да я никогда…

Он щелкнул тумблером.

– На вот, смотри! Это средние волны, понимаешь? Тут станций до хрена, лезут одна на другую, как кролики… и ничего. – Щелкнул другим тумблером, повернулся и посмотрел на Ника, на Альберта Косснера, стоявшего вплотную к нему. – Нет даже радиомаяка… ни единого сигнала.

– И что это означает?

– Означает, что у меня нет радиосвязи, нет навигационного маяка Денвера. А приборный щит показывает, что все в полной исправности и работает как часики. Полная чушь. Должно быть чушью.

Страшная мысль начала формироваться в его голове, всплывая, как распухший утопленник на поверхность реки.

– Эй, парнишка, посмотри-ка в иллюминатор. Слева от самолета. Что ты там видишь?

Альберт Косснер заглянул в окно. Долго смотрел.

– Ничего, – сказал он. – Совсем ничего. Вот остатки Скалистых Гор и начало равнин.

– Никаких огней?

– Нет.

Брайан поднялся на ноги, которые ощущались, как ватные. Долго смотрел в иллюминатор.

Наконец Ник Хопвелл тихо произнес:

– Денвер исчез, верно?

Брайан знал из навигаторских карт и по оборудованию в кабине, что они сейчас летели менее чем в пятидесяти милях к югу от Денвера… но под ними простирался лишь бесформенный ландшафт, который означал начало Великих Равнин.

– Да, – ответил он. – Денвера нет.

Воцарилась полная тишина в кабине. Потом Ник Хопвелл обернулся к маленькой компании на пороге, состоящей из Альберта, человека в спортивном плаще и девушки. Он хлопнул в ладоши, как воспитатель в детском саду, и стал еще более похожим на него, когда объявил:

– Ладно, люди! Давайте-ка по местам. Я думаю, нам тут понадобится спокойная обстановка, тишина.

– А мы и так себя ведем тихо, – возразила девушка вполне резонно.

– Я так понимаю, джентльмен имеет в виду не столько тишину, сколько уединение, – сказал мужчина в плаще. Он говорил с интонациями весьма воспитанного человека, но его глаза встревоженно остановились на Брайане.

– Именно это я и имел в виду, – согласился Ник. – Прошу…

– С ним все будет в порядке? – тихо спросил человек в плаще. – Уж очень он расстроен.

Ник ответил тем же конфиденциальным тоном:

– Да. С ним все будет в порядке. Я уж об этом позабочусь.

– Ладно, дети, пойдемте, – сказал человек в плаще. Одну руку он положил на плечи девушке, другую на плечи Альберта. – Вернемся и сядем. Нашему пилоту предстоит поработать.

Им незачем было говорить конфиденциально о Брайане. Его можно было сравнить с рыбой, плавающей в речке в то время, как стайка птиц пролетала по небу. Их звук вполне мог достигнуть рыбы, но никакого значения для нее не имел. Брайан продолжал крутить верньер радиоприемника, переключая волны. Все было бесполезно. Нет Денвера, нет Колорадо-Спрингс, нет Омахи. Все исчезло.

Он чувствовал струйки пота, стекавшие по его щекам, как слезы, ощущал рубашку, прилипшую от пота к спине.

«От меня смердит, наверно, как от свиньи», – подумал он. – «Или как от…»

И вдруг пришла новая идея. Он переключился на диапазон военной авиации, хотя правилами это строго воспрещалось. Командование стратегической авиации практически царствовало в Омахе. Уж они-то покинуть эфир не могут. Могут, конечно, наорать на него, чтобы немедленно освободил их частоты, пригрозят доложить о нем в ФАА. Брайан с радостью все это примет. Может быть, окажется первым, кто сообщит им, что город Денвер, судя по всему, отбыл на каникулы.

– Диспетчер ВВС! Диспетчер ВВС. Это «Гордость Америки», рейс № 29. У нас проблема. Большая проблема. Вы меня слышите? Прием.

И здесь пес не залаял.

Именно в этот момент Брайан ощутил нечто – словно некая задвижка сдвинулась в самой глубине его сознания и вся структура его логического мышления начала сползать в некую темную пропасть.

Ник Хопвелл хлопнул его ладонью по спине. Брайан слегка подпрыгнул на своем кресле и чуть не вскрикнул от неожиданности. Повернул голову и обнаружил вплотную приближенное лицо Ника.

«Сейчас схватит меня за нос и начнет крутить», – подумал Брайан.

Ник не стал хватать его за нос. Он заговорил с тихой сосредоточенностью, не мигая глядя в глаза Брайана.

– Я вижу в твоих глазах некое выражение, мой друг… Впрочем, мне не было нужды заглядывать тебе в глаза, чтобы знать это. По твоему голосу слышу, по твоей позе в этом кресле вижу. А теперь слушай меня, слушай внимательно: паниковать воспрещается.

Брайан смотрел на него, завороженный взглядом этих голубых глаз.

– Ты меня понял?

С трудом заставил себя ответить:

– Ребят на мое ремесло не берут, если они паникуют, Ник.

– Я знаю. Но теперь уникальная ситуация. Ты должен помнить, однако, что здесь в самолете находится дюжина людей, и твоя работа остается той же самой, как и всегда: доставить их вниз в целости и сохранности.

– Только ты меня не учи, в чем состоит моя работа! – отрезал Брайан.

– Боюсь, в этом была необходимость, – сказал Ник. – Но сейчас ты выглядишь на сто процентов лучше, должен отметить с превеликим облегчением.

Брайан не только начал выглядеть лучше, он стал себя и чувствовать лучше. Ник кольнул в самое чувствительное место – в его чувство ответственности.

«И ведь знал, куда надо ткнуть», – подумал он.

– Слушай, Ник, а ты чем вообще занимаешься? Я имею в виду, чем на хлеб зарабатываешь, – сказал Брайан дрогнувшим голосом.