Гостеприимный край кошмаров - Антон Орлов

Труба вывела к неширокой речке, на сырую каменистую отмель. Надо же, как погода испортилась, мимоходом отметил Демчо, жмурясь от пасмурного дневного света, показавшегося в первый момент слепяще-ярким.

Небо заволокло хмарью, все вокруг увязло в жемчужном киселе. Вода напоминала темное стекло, но вместо своего отражения он увидел там размытую кляксу, от ее шевелений к горлу подкатывала тошнота. Не стал мыть в этой водице испачканные саднящие руки, а уж выпить хотя бы глоток и подавно не согласился бы ни за какие коврижки. Вытер ладони о штаны, размазав кровь и ржавчину.

Еще и страх нахлынул такой же, как в детстве: хочется поскорее оказаться дома, забиться под одеяло, и чтобы вся эта жуть осталась далеко-далеко.

На том берегу виднелись кривые безлистые деревья, усыпанные бледными цветами, на ветвях что-то копошилось, переползало с места на место. Ощущение всеохватной печали, разлитое в воздухе, в воде, в тумане, было до того сильным и угнетающим, что Демчо невольно шагнул назад, к зеву трубы, и мокрая галька угрожающе хрустнула под его подошвами: не надейся, не уйдешь.

Наверх вела добротно сколоченная деревянная лесенка с перилами. Это свидетельство человеческого (как ему тогда подумалось) присутствия немного его успокоило.

Со склона, из-за корявого кустарника, доносились голоса: Тим с кем-то беседовал. С женщиной – властное глубокое контральто, напевные интонации.

Почему-то Демчо не мог разобрать ни слова. Иноземная речь? Но туристы с другой Земли, перед тем как пуститься во вся тяжкие в «волшебном» измерении, специально обучаются долгианскому языку магическим способом, у них это называется «под гипнозом». И Тим никогда не сознавался, что умеет шпарить по-ихнему.

Вытерпев укол обиды – слишком многое, как выяснилось, от него скрывали! – Демчо крадучись поднялся по лестнице. Хотел остановиться, однако ноги сами понесли его в обход искривленного, словно застывшего в трагической пляске, кустарника. Он понял, что попал под действие чар, его попросту поймали, а потом, обогнув сумятицу извилистых ветвей, покрытых бело-розовыми соцветиями, похожими на мотыльков со сложенными крылышками, наконец-то увидел дедову Серую Даму.

Рослая, выше и Тима, и Демчо. Статная, длинноногая, атлетически широкоплечая и узкобедрая. Выступающая грудь под шнурованной безрукавкой из грубой кожи, выкрашенной в темно-синий цвет и усеянной серебряными заклепками, скорее вызывала оторопь, чем возбуждала: это вовсе не было женщиной.

Ну да, Демчо видел их раньше – на картинках, на фотографиях, в кинохрониках, рассматривал чучела в Музее Флоры и Фауны. Видимость совпадает, и все равно ничего общего с этим жутковато-прекрасным существом. Наверное, тогда он впервые понял, насколько сильно реальность может отличаться от демонстрационного материала, призванного создавать о ней более-менее близкое впечатление.

Штаны, заправленные в высокие мокасины с бахромой, покрывала прихотливая вышивка металлизированной нитью (где взяла? да Тим же принес в какую-то из прошлых ходок!), на поясе пара кинжалов в ножнах, длинный и короткий, за спиной меч – наверное, с изогнутым клинком, кесу всегда изображают с кривыми мечами. Слева на груди крупная брошь в виде серебристого цветка с иззубренными лепестками, выглядит опасно – зараз и украшение, и метательное оружие. На запястьях широкие браслеты, усыпанные сверкающими алмазами, тоже страшные в ближнем бою штуки.

Ни на вот столько не похожа на тот образ Серой Дамы, который нарисовал себе Демчо: ни заносчивого мутноватого взгляда свихнувшейся стервы, ни горестного вислого носа пьянчужки с несложившейся жизнью. Царственная осанка, горделивая посадка головы. Лицо, шея и мускулистые руки покрыты короткой шерстью, напоминающей серый бархат. Лоб и щеки иссечены шрамами: не те безобразные щербины, которые остаются после близкого знакомства с роем вьюсов или другой похожей пакостью, а ровные белесые линии – следы заживших порезов. Вероятно, что-то ритуальное. Радужка слегка раскосых глаз темно-красная, почти бордовая. Заостренные уши плотно прижаты к бархатистому черепу. Верхняя губа приподнята в улыбке, и видны острые клыки – дикие предки долгианских автохтонов были хищниками.

Ошеломленно уставившись на кесу, о присутствии деда Демчо в первый момент забыл. А Тим между тем стоял рядом, придерживая за верхушку сгруженный на землю рюкзак, все больше бледнел и дышал так, словно ему не хватало воздуха.

Резко повернувшись, кесу сделала сложное волнообразное движение рукой перед его грудью, тогда он встряхнулся, глубоко вздохнул и с отчаянным напором заговорил все на том же незнакомом языке.

– Из-за тебя у него почти произошла нежданная сердечная болезнь, – произнесла Серая Дама низким мелодичным голосом, когда дед выдохся и умолк. – Я остановила плохое. Ты младший, должен подчиняться. Зачем пошел за ним? Тебя сюда не звали.

– Я думал… – Демчо запнулся, прежние домыслы насчет загадочной дедовой подельницы показались ему нелепыми и жалкими, словно дешевые безделушки, высыпавшиеся в грязь с опрокинутого пинком прилавка.

– Глупо думал, – заметила кесу, словно прочитав его мысли (позже выяснилось, что так оно и было).

Тим снова заговорил, часто моргая, пересохшие побледневшие губы дрожали.

– Есть два выхода, кроме смерти, – остановив его повелительным жестом, сказала Серая Дама. – Я могу сделать так, чтобы он забыл. Или возьму с него клятву, как с тебя.

Должно быть, она специально перешла на человеческую речь, чтобы Демчо тоже все понял.

– Я поклянусь, что никому про вас не расскажу. Я не хочу забывать, что со мной было. И потом, если я об этом забуду…

– Снова пойдешь по следу Тима, – ухмыльнулась собеседница, сверкнув сахарными клыками.

– Ни-ни, больше этого не повторится! – дед энергично замотал головой. – Буду теперь от него беречься пуще, чем от полиции, пусть он лучше забудет, наргиянси, и дело с концом…

– Деда, почему, я не хочу ничего забывать!

– Молчи, обормот, – шикнул Тим. – Тебе придется дать наргиянси не простую клятву, а Нерушимую – знаешь, надеюсь, что это такое?

– Ага, читал… – он испуганно кивнул.

– Раз ты сам сюда пришел, сам выберешь, – решила кесу. – Пока можешь подумать, немного времени.

То, что после этого они затеяли варить на угольях кофе с сахаром и корицей, показалось Демчо до невозможности диким – ну, ни в какие ворота, это же действие из другой жизни! – однако что было – то было, сварили. Вода из жутковатой темной речушки вполне годилась для питья, только кипятить ее нужно было подольше. Огонь кесу зажгла магическим способом. С самого начала было ясно, что она ведьма.