Восхождение - Карина Вран

Вот, собственно, и вся любовь. Я ведь говорил, что нам, полицейским, не стоит так уж открыто проявлять чувства. Как только девушка понимает, что интересна тебе, то либо убегает, либо садится на шею. Получается, что мне ещё стоило бы быть благодарным милой чертовке за столь деликатный отказ от кофе с молоком и всей романтикой.

Спал плохо. Ворочался и думал, что я ей скажу, если мы хоть когда-нибудь встретимся. Мысли были дурацкими, а все слова банальными, я тупо влюбился и не знал, что с этим делать…

Однако всё оказалось куда сложнее и наша встреча произошла гораздо быстрее, чем мне представлялось. Ибо на следующее же утро, когда я сумрачно припёрся на работу, только шагнув на порог, уже услышал её смешливый голосок:

— Ха-ха, да он ни за что не поедет! Мой шеф не сидит на диете и не занимается спортом, он такой толстый и неповоротливый, не то что вы…

Я ещё из коридора отметил, как Базиликус смущённо краснеет, сияя адским огнём во всё лицо. Эльвира, закинув ногу на ногу, сидела напротив, поясняя суть дела. Одетая очень нарядно, в красном кружевном корсете и обтягивающих бархатных брюках чуть более тёмного оттенка, местная журналистка выглядела просто восхитительно. Мой начальник проиграл сражение ещё до того, как она начала говорить, — у него просто не было шансов…

— Проблема в том, что со мной должен был ехать фотограф, но у него вьетнямнямская свинка. — Чертовка опустила бровки, сделав жалобное личико. — А скромной девушке, одной, без охраны и поддержки на целом лайнере вампиров, ни за что не справиться. Мне не простят провала задания! Ума не приложу, что делать, что делать…

— Кажется, я знаю, как вам помочь, — отважно прокашлялся комиссар Жерар. — С вами поедет мой лучший сотрудник, а вот, кстати, и он! Брадзинский, вы отправитесь на закрытую конференцию, чтобы помогать прессе в лице нашей очаровательной мадемуазель Фурье.

— Вы уверены, шеф, что я в эти дни не понадоблюсь вам здесь? — для вида засомневался я, в душе не веря своему счастью.

— Конечно, поезжайте, когда ещё с нашей зарплатой у вас выпадет возможность попасть в такой круиз. Уж не в этой жизни точно. — Шеф раскатисто рассмеялся, так что его мундир натянулся ещё больше, едва не лопаясь и обнажая несвежую рубашку.

Комиссар Базиликус вроде бы постоянно сидел на диете, но, как говорили, срываясь, примерно раз в месяц уходил в такой чревоугоднический загул, что за три дня возвращал весь тот один килограмм, что ему путём неимоверных усилий удавалось сбросить за четыре недели.

— О, вы так добры, месье Жерар, я с удовольствием приму помощь пана Брадзинского, — молитвенно скрестив руки на груди, простонала Эльвира. — Разумеется, все расходы наша газета возьмёт на себя. И… с меня сувенирчик!

Прощаясь, она улыбнулась мне уголком губ, бросив хитрый взгляд сквозь скромно полуопущенные ресницы.

— Помощь прессе — наш гражданский долг! Не беспокойтесь, мы с капралом Флевретти как-нибудь управимся без одного бесценного сотрудника, — хмыкнул ей вслед комиссар, видимо по-своему расценив моё смущение. Я же стоял столбом, не рискуя спугнуть удачу.

— Да, месье, вы абсолютно опять правы, — не совсем впопад поддакнул Флевретти, потягиваясь на стуле и делая очередной глоток своего неизменного томатного сока с перцем.

Он у нас в отличие от шефа, подсаживающегося то на китайскую, то на уарагвайскую еду, кажется, и питался только соком, а потому в плане фигуры был полной противоположностью главе отдела полиции. Тощий, как вампир после тысячелетней спячки, ленивый до разгильдяйства, любвеобильный до икоты и бескорыстный как никто, капрал обрекал себя на вечное прозябание без всякого служебного роста, но ни на миг и не сожалел об этом. Поверьте, такое бывает!

Ему хватало скромного жалованья, уставной полицейской формы и обширного дамского внимания, в котором он просто купался. Кстати, вампирская кровь у него и правда имелась или, вернее сказать, тенденция к вампиризму. Его прабабушка укусила его прадедушку в первую же брачную ночь, чтобы продемонстрировать наутро кровавые простыни. Тогда ещё была такая смешная традиция. За простыню без крови наутро легко мог последовать развод…

Сколько сил мне стоило спокойно отработать этот день — кто бы знал! В голове то и дело всплывал образ прекрасной журналистки и её чарующий голосок: «Я с удовольствием приму помощь пана Брадзинского!» О-о, это звучало просто волшебной музыкой…

На следующее утро в назначенный час я был на вокзале. Когда выходил из гостиницы, ещё не вполне рассвело и на душе пело возвышенное предвкушение чуда! Моя грудь вдыхала свежий запах пробуждающейся природы, и даже вороны на мёртвых вязах в аллее, сутки напролёт изрыгавшие проклятия, на время умолкли, устало задремав на своих ветках. И сейчас на перроне, в ожидании Эльвиры, на меня снизошло упоительное счастье от трогательнейшего единения со всем этим миром, таким мрачным, злым и одновременно таким чистым и восхитительно беззащитным в это дивное время суток…

Журналистка пришла на перрон в своём чёрном плаще, в котором я впервые увидел её, но в красном платке на голове и туфлях на высоченных каблуках она выглядела настоящей леди, сошедшей с обложки журнала «Chertopoliten».

— Ты чертовски сногсшибательна, — сказал я, приветственно пожав её пальцы и беря её чемодан.

Она опустила голову, попытавшись скрыть радостную улыбку.

— А ты не заметил кое-чего?

— Ты покрасила волосы? Сменила причёску? Новая губная помада? Опять нет…

— Я думала, заметишь ещё в участке, — чуть виновато поморщилась она. — Я купировала хвост.

— Что?!

— Ну да, а чего такого? Ты был прав, это ненужный атавизм. Сам же говорил, что в столице так больше не носят…

Я не сразу ей поверил. Но получается, она сделала это ради меня? Чтобы быть такой же, как я, и стать мне ближе?! Но это же больно…

— Так вот почему мы не могли встретиться раньше. — Я тихо взял её за руку. Она благодарно потёрлась лбом о моё плечо.

Мы молча дождались нашу электричку, чтобы к ночи уже быть в морском порту, из которого и уходил наш лайнер. Я не знаю, почему молчала она, у меня же просто не находились умные слова для начала разговора, а сыпать банальностями или благодарностями казалось и глупым, и пошлым…

Разместившись по полкам, мы бросили вещи, попросили проводника запереть купе и сразу прошли в вагон-ресторан, где заказали завтрак.

— А расскажи мне о своей службе в столице? — первой начала она. — Я никогда не была там…

— Ну-у… ничего особенно интересного, — начал было я, но, видя её поскучневшие глазки, тут же поправился: — Хотя, если вспомнить пару занятных дел о краже в магазине женского белья «Zara-a-a»… Меня тогда второй раз ранили в перестрелке, шайтан-террорист засел за рядами лифчиков и…

За разговорами день пролетел так быстро, что мы почти не замечали ужасных красот за окном — древних разваленных замков по берегам мутной чёрной реки, кладбищ, где жили деревенские баньши и гарпии, склепов всех архитектурных стилей и даже печально известного на всю страну Умертвийного болота, прославившегося своими знаменитыми плясками безумных призраков удодов-однолюбов. Ходили слухи, что учёные, изучавшие их поведение, сошли с ума.

Нам было просто не до них, тема стрельбы сквозь кружевное бельё и задержания преступника, повязанного элитными чёрными колготками с люрексом без шва, так захватила мою собеседницу, что я впервые почувствовал себя в шкуре капрала Флевретти…

Мы говорили и говорили об одном, о другом, о третьем и вообще обо всём на свете, так что даже не заметили, как прибыли на место. Я с трудом скрыл разочарование, но вовремя вспомнил, что у нас ещё почти неделя, а точнее, пять дней на морском лайнере вместе. То есть уж наговориться успеем точно. Я опустил окно в купе и жадно вдохнул ноздрями свежий морской воздух…

До причала мы доехали на туристском трамвайчике. Время позволяло, и мы этим воспользовались, чтобы немного посмотреть портовый город. Мы выехали на расцвеченную огнями главную улицу со множеством сувенирных палаток, киосочков и магазинчиков, которые работали круглые сутки. Посмотрели в окошко на дельфинариум с программой плавающих в огне вулканических дельфинов, парк аттракционов ужасов с иконами самых известных человеческих святых и экстремальным аттракционом «Русские горки» без санок…

А вышли у знаменитой дьявольской аллеи с самой большой и старой пальмой, которая по легенде была посажена самим Люцифером в пору, когда он увлекался парковым садоводством. Сразу за ней был выход к докам, где рядом с сухогрузами стояли танкеры, работали подъёмные краны, сновали рабочие-домовые в шипастых касках, а уже оттуда рукой подать до пристаней. На отдельно отгороженных причалах теснились слепящие своей белизной дорогие яхты, скутеры и катера…