Жизнь как матч - Мишель Платини

Публика на «Парк-де-Пренс» скандировала лозунги с каким-то невероятным исступлением. Несомненно, именно в этот момент, папаша Бигони, отец Кристель, сидя возле телевизора, произнес краткое «Да!». И наш брак с его дочерью был заключен месяц спустя!

Дальже, который заменил Рошто, должен был за минуту до конца матча лишь поставить последнюю точку. Этот гол окончательно завоевал на нашу сторону весь «Парк» и вывел Францию после двенадцатилетнего перерыва (после знаменитой команды Гонде и Симона, д'Эрбина и Комбена) в новый, очередной розыгрыш Кубка мира. В 1966 году я проводил время з лагере отдыха для детей. У меня сохранились лишь смутные воспоминания о том Кубке мира. Только помню о том, что прочитал в книгах: о силе наших игроков, Возглавляемые Будзинским, вместе с его игроками из «Нанта», они заставили тренера сборной Анри Герена изменить тактику игры и играть в атакующий футбол во время встречи с Англией на «Уэмбли». Но все было напрасно. Франция, ставшая участницей чемпионата, потерпела поражение раньше, чем ожидалось. И потом на протяжении двенадцати долгих лет ничего… Просто статисты…

Продолжить эстафету… Это крайне важно для нас, для Мишеля Идальго.

Он плакал от счастья, наш Мишель…

Я вижу снова его в голубой ветровке, лицо наполовину скрыто капюшоном, он тяжело опирается на плечи игроков, из его прикрытых веками глаз текут слезы. В первый, но не в последний, раз я видел его в полной власти эмоций.

Потом все пошло как по маслу.

Осуществив свою мечту, всю весну мы провели, словно на облаке счастья.

Товарищеский матч между Францией и Бразилией 1 апреля становится великим испытанием для нашего престижа. Впервые я встречаюсь с Зико, которого шумно прочат в новые Пеле. Неизбежно начинают сравнивать его и меня, тем более что и он в полной мере овладел искусством пробивать штрафные удары. В Рио все тренировки его клуба «Фламенго» обязательно завершаются сеансом прицельных ударов по воротам с дистанции двадцати пяти метров, в чем он, конечно, непревзойденный специалист. Каждый раз перед ним ставят искусственную стенку на колесиках. Он наносит удар внутренней стороной стопы и укладывает мяч в самую девятку с такой легкостью, как будто все это он выполняет послушной ему рукой.

И так как в «Нанси» я занимаюсь теми же упражнениями с манекенами, то в аршинных газетных заголовках стал все чаще появляться вопрос: «Кто же кого копирует?».

Думаю, здесь можно ответить так: никто никого.

Сам я не очень высокого мнения о команде Бразилии нового образца, несмотря даже на игру Зико и Ривелино. Все равно это не та сборная Бразилии, не сборная Пеле, Диди, Вава, Загало, если судить по тому, что мне рассказывал отец (в 1958 году мне было всего три года). Но нынешняя команда не слишком отличается от той, с которой мы сделали почетную ничью (2:2) на ее магическом стадионе «Маракана» в прошлом году в Рио-де-Жанейро. Потрясающее впечатление, правда, несколько испорченное презрительным замечанием тренера Клаудио Кутиньо: «Из десяти матчей с ними Бразилия выиграла бы девять, а десятый непременно свела бы к нулю».

Я недолюбливаю людей, которые насмехаются ради самой насмешки. Я ожидаю встречи с командой Кутиньо без дрожи в ногах.

На матч Франция – Бразилия собралось столько же народа, как и на памятный матч со сборной Болгарии, хотя сегодня оспаривается только вопрос престижа.

Как и предполагалось, сборная Бразилии уже не та команда артистов от футбола, которая неизменно вызывала восхищение во всем мире. Она использует в игре главным образом плечи и мускулы. Но мне выпала честь заставить ее игроков «поиграть плечами» с газоном. Гийо, который испытывает истинную ностальгию по острым схваткам с Пеле, по несравненным ударам этого мага и его друзей, полностью удовлетворен несостоявшейся бразильской самбой на поле. В раздевалке он благодарит меня…

Тем временам за пределами футбольной площадки развертывается компания по организации бойкота аргентинского чемпионата. Симона Синьоре, мадонна, ведущая борьбу за права человека, встает во главе этой широкой национальной кампании, цель которой – протест против политического режима генералов, стоящих у власти в этой стране, где бесследно исчезли многие тысячи людей. Вместе с Морисом Клавелем[11] и историком Клодом Мансероном она пытается преподнести нам урок гуманизма.

Нужно сказать, что Симона Синьоре заинтересовалась футболом впервые, вероятно, в силу своей неистребимой любви к жизни вообще.

Но ее стремлений, какими бы гуманными они ни были, недостаточно, чтобы мы протрубили отбой. Тем более что оказываемое на нас давление принимает неприятный оттенок. Раздаются анонимные телефонные звонки. Поступают письменные угрозы. Осуществлена даже попытка похитить самого Идальго. Это происходит прямо на шоссе возле Сент-Савена в департаменте Жиронда, где он живет. Ему приходится вступить в рукопашную, завладеть пистолетом (незаряженным) злоумышленника и обратиться с жалобой в жандармерию…

Таким образом, «интеллектуальный терроризм» может в конечном итоге привести просто к диким действиям. Против подобного в газете «Фигаро» в статье «Интеллектуалы в бутсах с шипами» выступает романист Ги Лагорс, в прошлом чемпион Франции по легкой атлетике, который хорошо знает спорт.

Лагорс обладает острым пером, и его статья доставляет всем нам громадное удовольствие: «Но что знает месье Клавель о Батенее и мадам Синьоре о Платини? Когда это они стали интересоваться этими людьми как таковыми? Что им известно об их жизни, надеждах, мировоззрении? Что знают они об их ремесле, ремесле сколь трудном, столь и рискованном? Или об их славе, которая не позволяет им ни стареть, ни выпить лишний стаканчик виски? Что знают они о тех рассветах после бессонной ночи, когда жарким огнем горят ноги, но все же нужно преодолеть себя, подняться и идти на тренировку? Идти на тренировку, хотя одна мысль об этом вызывает тошноту и полное отчаяние. Что знают они об этом беспокойстве, об этом упоительном наслаждении, об этих учащенно бьющихся сердцах? Ровным счетом ничего.

Легко отказаться от того, что вам недорого. Слепые, как правило, воздерживаются от дискуссий о живописи. Я с уважением отношусь к демаршу тех, кто либо в силу своей профессии, либо в силу развязанных страстей не поедет на чемпионат мира, хотя должен был туда отправиться. Но я отношусь без всякого уважения к тем людям, которые в любом случае туда не поедут, так как они не знают, что такое спортивная манифестация, и относятся к ней с глубоким презрением.

Наконец, куда же ехать играть, дорогие друзья? С вашей точки зрения, нельзя ехать ни в Аргентину, ни в Бразилию, ни в Советский Союз, ни в Чехословакию, ни в Англию (ведь там стреляют в ирландцев), ни во Францию (там высылают «черных» обратно в Африку), ни в Чили, ни в Южную Африку, ни в ГДР, ни в Заир, ни в Уганду, ни на Кубу… Продолжать дальше? Нет? Тогда что же? Пусть спортсмены играют. А интеллектуалы пусть прекратят их терроризировать. Футболисты не заслуживают ни такой чести, ни такого оскорбления…»

Я все еще мысленно читаю эту статью, как вдруг «Конкорд» замедляет полет и слышится резкий шум включенных аэротормозов.

Внизу все еще Африка…

Под крыльями лежат острова Зеленого Мыса. А вот и Дакар, этот тропический оазис.

Посадка проходит без сучка и задоринки. Когда «Конкорд» подруливает к своей стоянке возле аэровокзала, собравшаяся там громадная толпа принимается кричать и хлопать в ладоши.

Она прямо-таки опьянела от радости, что может поприветствовать во время посадки своих героев.

Толпа настолько многочисленна, что я испытываю сомнения относительно того, стоит ли мне выходить из самолета. Толпа всегда вселяет в меня страх. И я принимаю решение: не выйду из «Конкорда». Я засыпаю. Проснувшись через час под мирный рокот двигателей, я слышу ехидные рассуждения: мое отсутствие на аэродроме дурно расценили. Меня подвергли критике. Острой критике.

Это моя первая оплошность. Дипломатическая ошибка. Промах дебютанта.

Совместное проживание в Буэнос-Айресе

Приземляясь в Буэнос-Айресе, я был готов к самому худшему, прежде всего к угнетающему полицейскому присутствию. Однако таможенники и другие работники аэропорта «Эсейса» оказывают нам любезный прием. Сразу становится легче на душе. Нас ожидает масса народу…

Затем наш автобус эскортируют полицейские в касках, вооруженные до зубов, на двух мотоциклах и двух автомобилях до резиденции, где нам предстоит разместиться.

Первое впечатление: Буэнос-Айрес не находится на военном положении. Шофер ведет автобус через перенаселенные кварталы, где еще витает пьянящий запах духов Эвиты Перон,[12] этой мадонны «безрубашечников», бедняков, которым она предоставила работу и кров. Через час мы подруливаем к стоянке перед громадным строгим зданием, которое скорее напоминает университетский центр. Это «Индусский клуб». Пройдя через холл, в котором не было ни единой души, выходим на зеленый луг, на котором есть футбольные поля, а также легкоатлетические дорожки.