Брак во спасение - Диана Гамильтон

— Тогда поехали?

Обняв ее за плечи, он потянул ее к «роллсройсу», который сегодня вел сам, но Клео словно окаменела, настолько неприятной оказалась для нее даже эта незначительная ласка.

Ее спас внезапный порыв ветра, который чуть не унес ее соломенную шляпку с розами; Клео машинально вскинула обе руки, чтобы удержать этот нелепый головной убор, и высвободилась из объятий Джуда.

Он наблюдал сверху вниз, как она боролась с ветром, спасая шляпку, и как потом старательно ее надевала: синие глаза улыбались.

— Это милое легкомыслие тебе к лицу. Ты так женственна и беззащитна. В банке ты никогда не показываешь себя с этой стороны. Ты нравишься мне такой!

Он раскрыл перед ней дверцу автомобиля, и Клео, садясь, прочла в его улыбке ласковое восхищение. Ей стало стыдно, и она ответила, стараясь казаться веселой:

— Если бы я так оделась на работу, ты бы решил, что я сошла с ума!

Он усмехнулся и направился к своей дверце. Клео стиснула зубы. В ней не было ничего, кроме того, что ему уже известно. Умна, выдержанна — она его личный помощник, ничего особо женственного. Будет ли он разочарован, когда поймет это?

Он сел радом с ней, двигатель заработал, и машина величаво тронулась в сторону Дома Слейдов, где тетя Грейс устроила в их честь торжественный обед. Дяде Джону нездоровилось, и он не мог присутствовать на церемонии, но Клео, разумеется, зайдет к нему. Ей не давала покоя мысль, как бы он воспринял истинную причину ее замужества. Она побледнела и нахмурилась. Он никогда о ней не узнает, в этом весь смысл ее затеи.

— Почему ты молчишь, Клео? — Джуд на миг отвлекся от дороги, и его синие глаза испытующе глянули ей в лицо. — О чем ты думаешь?

— Ни о чем особенном, — солгала Клео. За минувшие три недели она о чем только не думала, однако ее мысли сводились к одному. Выход был единственным, ничего другого при таких обстоятельствах она предпринять не могла. Ее положение было бы гораздо хуже, если бы Джуд ей отказал или если бы она хладнокровно махнула на все рукой. Следовательно, ей придется вести себя достойно: она слишком уважала Джуда, чтобы позволить ему догадаться, какой страх она испытывала перед поставленным им условием полноценного брака.

— Ну хорошо, — мягко сказал он и с явным облегчением вновь сосредоточился на дороге. Клео даже показалось, что он улыбнулся, и она восхитилась его выдержкой, спокойствием. Он, конечно, не сомневался относительно их будущего. — У меня для тебя новость, — сказал он. — Тебе интересно?

— Конечно. Какая?

Клео словно выдернула себя из омута своих личных забот, в который она слишком часто погружалась в последнее время, и Джуд усмехнулся.

— Мне удалось устроить нам медовый месяц на Греческих островах. К сожалению, только на неделю, большим временем я сейчас не располагаю. Но этого будет достаточно, чтобы вместе отдохнуть.

Он затормозил перед светофором и, опустив руки на руль, повернулся к ней и загадочно посмотрел ей в глаза.

— Может быть, там ты скорее привыкнешь.

— Замечательно.

Клео притворилась, что не узнала слово, произнесенное ею в том разговоре.

— Не слишком ли далеко ехать ради одной недели?

— Согласен, — рассеянно кивнул он. Если его и разочаровало отсутствие в ней горячего восторга, он не показал вида. — Но когда коллега предложил мне приехать на его виллу, мысль об уединенном солнечном уголке на море оказалась слишком соблазнительной, чтобы отказаться. Сначала я думал просить Фиону позволить нам провести эту неделю в ее доме в Сассексе, но потом решил, что на острове нам будет лучше. Кроме того, — взгляд Джуда приобрел странное выражение, — мы оба сможем воспользоваться этим небольшим отдыхом на солнце. Мы уезжаем через три дня — у тебя будет немного времени, чтобы освоиться в новом доме.

Он все устраивал, не спросясь ее. Хотел ли он в быту того же превосходства, что и в работе? Она еще не знала, как к этому отнестись. Однако легкое беспокойство исчезло, когда, быстро подсчитав дни, она выяснила, что успеет вернуться в Лондон до истечения ее четырехнедельного срока. А Джуд, словно предвидя каждый нюанс ее размышлений, сухо добавил:

— Для всех окружающих это будет короткое и романтическое свадебное путешествие. Для тебя — возможность понежиться недельку на солнышке.

— Славного парня ты себе выбрала, уж я-то знаю! Ты будешь счастлива, поверь мне, — приветствовала ее Фиона, встречавшая их у Дома Слейдов. — Добро пожаловать в нашу семью, девочка!

Она расцеловала Клео в обе щеки и шутливо натянула ей шляпку на нос. Клео со смехом отшвырнула ее в сторону. Сестра Джуда ей сразу понравилась.

Джуд рассказывал, что его родители, оставив на него дела, уехали в Новую Зеландию, и Фиона была его единственным близким человеком. Клео отметила про себя гордость, с которой он говорил о своей сестре. Умная и привлекательная женщина, Фиона в свои тридцать лет оставалась незамужней, поскольку предпочитала не обременять себя семьей и отдавать все силы целому ряду своих магазинчиков, разбросанных по всей стране.

«Мескалы с трудом решаются на брак», — заметил как-то Джуд, рассказывая о Фионе, и Клео не раз вспоминала эти слова и удивлялась, почему акции «Фондов Слейдов» оказались решающим фактором, склонившим его к женитьбе — шагу, на который он прежде не решался.

Акции, несомненно, могли принести ему выгоду, но так ли они были важны? Важны, конечно, но вряд ли в такой степени. Если только Клео ничего не упустила. Джуд обладал гибким умом, и Клео, полагая, что хорошо осведомлена в деловой жизни Сити, знала, что ей ни за что не сравниться с ним в умении решать финансовые вопросы. Допустим, он решил, что пришло время обзавестись семьей; но в его положении он мог остановить свой выбор на любой женщине, исходя из одного только желания надеть ей на палец кольцо. Следовательно, акции имели гораздо большее значение, чем она предполагала.

Глядя на Джуда, сидевшего напротив нее за изысканно сервированным тетей обеденным столом, Клео потягивала вино из бокала, пытаясь унять биение сердца, скачущего в груди, как клоун в цирке. Это страх, думала она, страх перед последствиями той цепочки событий, которые привели к сегодняшнему дню. Вот она сидит напротив человека, только что ставшего ее мужем, человека, умом которого она всегда восхищалась, но тело его было ей неведомо. И вот это вскоре предстояло ей познать вопреки собственной воле.

О Боже! Клео приложила к губам белоснежную льняную салфетку, ни на миг не допуская, что стук ее сердца мог быть вызван бесконечным обаянием этого мужчины, чья гибкая стать скрывалась под элегантным темно-серым костюмом, безупречной белизны сорочкой и в тон ей жемчужно-серым галстуком.