Комендант Транссиба - Павел Алин

Язык

Пехотный начальник Гилёв сразу заприметил нелепо торчащую над городом телебашню. Разобравшись с хлопотами по размещению караулов, и суматохой после внезапного обстрела он вызвал к себе командира разведки и приказал ему осмотреть строение и если найдутся следы посещения, организовать засаду.

— Аккуратно там размести парней своих, — сиплым голосом сказал он. — Сдаётся мне, что оттуда артиллерийскую стрельбу корректировали. Конечно, коршуны коршунами. Может, и они снаряды наводили, но башня эта очень уж хорошее место для наблюдения.

По его просьбе пара вертолётов начала кружить в стороне от места засады. Гилёв предположил, что вертушки привлекут к себе внимание неизвестного пока противника и разведчикам будет проще затаиться.

Бронетранспортёр на пару с уазиком пронеслись по улицам Екатеринбурга, напрямую от вокзала вниз. Возле старой, заросшей деревьями церкви они свернули направо, приближаясь к цели. Во время недолгой остановки возле мостика через густо затянутую кустами речушки из них выскочили семь бойцов во главе со старшим группы Сабировым. Они быстро юркнули во двор когда-то белого, а сейчас обшарпанного высокого здания. За долгое время запустения подходы к нему заросли березками и тополями. Разведчики через разбитые окна проникли внутрь и тихо, как кошки, прокрались на крышу. БТР с уазиком промчались дальше где-то на километр, потом развернулись и на скорости поехали обратно. Бронетранспортёр по пути как мог мял ржавые автомобили, в изобилии стоявшие на улицах, где лёг маршрут. Со стороны выглядело баловством, на самом деле он метил ночную дорогу для разведчиков, если им вдруг придётся возвращаться в темноте.

В бинокль Сабиров осмотрел подходы к башне и наметил места для засады. Площадка возле высоченного строения заросла деревьями и кустами, но зоркие глаза разведчика заметили натоптанную тропку, ведущую, как видимо, к входу внутрь. Старший группы решил пятерых разместить по периметру башни, а сам с напарником выбрал себе место в стоящем рядом трехэтажном старинном доме с провалившейся крышей. Как начало смеркаться, разведчики бесшумно вышли из дома, и быстро пройдя по узкому мостику с сохранившейся узорной оградкой, затаились, где наметили.

За долгие годы войны, все они, опытные бойцы, привыкли часами не двигаться. Иногда, чтобы избежать затекания мышц от неподвижности, они поочерёдно напрягали их, не издавая при этом ни звука. Вдруг затаившаяся у самого входа в башню пара разведчиков увидела со стороны дальнего дозора быстро мигающую красную точку. Это подавался сигнал о том, что к ним идёт гость, или гости.

Звёзды на безоблачном небе давали слабый свет и привыкшие к тьме глаза бойцов вскоре заметили некое движение между теней деревьев. Старавшийся двигаться тихо неизвестный вдруг кашлянул и начал сморкаться. Шумно вытерев нос, он продолжил осторожно шагать к башне. Подойдя к входу, остановился, покопался в карманах, вытащил спички, зажёг. Вспышка осветила бородатое лицо аборигена. В это время разведчики, выскочив из кустов, начали крутить его. Однако неизвестный в это время зачем-то наклонился, и поэтому зажать ему сразу рот не удалось.

— А — а-а — а-а!!! — завопил тот. — Вы чё делаете?

— Заткнись, гнида! — страшно прошипел один из разведчиков, пихая ему кляп в глотку.

Напарник умело вязал руки «языку». Подхватив пленника на руки, они по намеченному еще засветло пути отошли к трёхэтажному дому. Вскоре к ним присоединились остальные.

— Чего он у вас орал? — недовольно спросил Сабиров. — Вдруг с ним кто-то ещё был?

— Да вроде он один был, — сказал дозорный, давший световой сигнал. — Я больше никого не видел и не слышал.

Другие разведчики тоже сообщили, что кроме сопливого бородача, ничего не заметили.

— Всё равно, — Сабиров сплюнул. — Не дети, не первый раз. Аккуратней надо действовать, внимательнее. Ладно, пошли на базу.

Он наклонился к «языку» и зашипел тому в ухо: «Если ты, гад, вздумаешь бежать или пакостить, я тебе кишки на шею намотаю и на них повешу!»

Собеседник, чьё лицо подсветили узким лучом фонарика, мотал головой, пытаясь выдавить кляп. Тело его вдруг начало сгибаться и дёргаться. Сабиров взял его рукой за плечо, а другой выдернул кляп. Пленник шумно задышал, успокаиваясь.

— Я, у меня, я, у меня нос заложен, не работает совсем, — он зашумел носом, извергая слизь. — Вы мне рот не затыкайте, я дышать только им могу. А если рот закроете, то я умру или задохнусь совсем.

Сабиров секунду молчал, потом взял его за грудки.

— Ты понял, что если начнёшь шуметь, я тебя на твоих кишках повешу?

— Да, да, я тихо буду, — бородатый вытер нос о своё правое плечо. — Только быстро не идите, а то задыхаюсь я. Но я вам ничего не скажу. Вы бандиты, плохие люди.

— Так, — Сабиров прислушался, не обращая внимания на обещания пленника. — Идём клином. Сопливый в центре. Я замыкающий. Пошли.

Группа выбралась на улицу, снова перешла речку по мостику, и миновав здание, где отсиживались днём, небыстрым шагом двинулась в сторону вокзала. Технику решили не вызывать. На незнакомых улицах, ночью, её можно было легко потерять в нежданной засаде неизвестного врага.

Под ногами шуршал много лет копившийся мусор, трещали сгнившие веточки. Маршрут был намечен ещё днём. Доставивший их БТР на обратном пути ехал, давя оставленные двадцать пять лет назад людьми автомобили. Машин на улицах было много. Бронетранспортёр вмял у кого салон, у кого багажник. Попавшийся микроавтобус откинул на тротуар. По этим приметам и двигались разведчики. Несмотря на слабый звёздный свет, заблудиться было бы трудно. Примерно каждые пятьсот шагов группа останавливалась и бойцы прислушивались. Но кроме шуршания веток деревьев ничего не беспокоило тишину ночного призрачного Екатеринбурга.

Внезапно передовой дозор встал.

— Что такое? — вполголоса спросил подошедший к ним Сабиров.

— Да сыростью вдруг потянуло, — так же тихо ответил разведчик. — Болото, что ли? Не заплутали мы?

Старший покрутил головой и принюхался. Действительно, слева тянул влажный воздух, пахло сыростью.

— Нет, нормально всё, — он осмотрелся. — Это местный пруд здесь. Значит, верно идём, если он слева.

Вдруг вдалеке, в стороне вокзала, загремела стрельба. Разведчики снова остановились. В сырой ночи хорошо было слышно, как грохотали автоматы. Потом раздался гулкий, ужасающий вой десятков или сотен псов. Сабиров огляделся, и быстро увлёк группу на захламленный тротуар. Бросив пленника на землю, бойцы приготовили оружие. Один из них ударился плечом о что-то упругое. Откинувшись назад, он поднял голову. Перед ним была пластиковая витрина тумбы с разборчивой даже в свете звёзд надписью «Филармония».

— Тихо ты! — Сабиров обернулся на шум. — Не греми.

Впереди, по маршруту, в стороне вокзала возникли желтоватые лучи прожекторов. На просветлевшем небе чёрным силуэтом проявилась церковь, стоящая слева от дороги. Присмотревшись, старший увидел за деревьями очертания пяти или шестиэтажного здания. Подумав секунду, он приказал двигаться за ним к этому дому. Стёкла в окнах были разбиты, и разведчики без труда вскоре поднялись на крышу. Сопливого бородача оставили под присмотром в подъезде.

Над вокзалом метались лучи прожекторов, слышались собачий вой и лай. Стрельба шла короткими очередями. Потом всё затихло. Однако, немного погодя, чутко слушающий темноту Сабиров услышал шум движка бронетранспортёра. Тот повозился, порычал и замолк.

После недолгого совещания разведчики решили двигаться дальше. Они опасались, что днём на улицах может появиться противник, и тогда они надолго застрянут. А сейчас пойдут, сколько пройдут.

Из подземелья

После полуночи на конвой напали собаки. Незамеченным разведчиками лазом несколько псов пробрались на вокзал и подкрались сзади к дозорным. Опытные бойцы, те были настороже. На одного из них, лежащего на придвинутом к окну столе, нанесло запахом псины. Мгновенно среагировав, он, развернувшись на спину, дал короткую очередь в темноту. Вспышки высветили горящие глаза собак, которые, ни на секунду не растерявшись, бросились в атаку. Благо, что дозорные заранее наметили себе направления стрельбы не только на площади, но и с тыла. За годы долгой войны, действуя в основном в партизанских дружинах, они всегда ожидали нападения со всех сторон. Пальба шла буквально две — три минуты. Изрешечённые пулями собаки легли на бетонном полу вокзала.

Однако, как позже выяснилось, ночной бросок на вокзал был отвлекающим ходом нападавших. Поневоле прислушавшиеся к стрельбе патрульные на других пикетах отвлеклись на несколько секунд, и в это время на них обрушились собачьи стаи. По сигналу тревоги с крыши вокзала, с эстакады полился свет от прожекторов.