Командор космического флота - Геннадий Борчанинов

в комнату, посмотрел, куда можно присесть. Мужик, заметив мой взгляд, быстро очистил свободное кресло от пивных банок и смятых пластиковых контейнеров.

— Может, по пивку? — предложил он.

— Давай… — вздохнул я.

Бывший десантник сходил до холодильника, забитого пивом, бросил мне одну банку светлого. Я неловко поймал её левой рукой, прижав к неподвижной правой. Открывать пришлось, зажав банку коленями.

— Как звать-то хоть тебя, десант? — спросил я, салютуя ему банкой в знак благодарности.

— Лёхой все зовут, — сказал он.

— И меня, — сказал я. — Ну, тёзка, будем знакомы.

Мы легонько стукнулись пивными банками за знакомство, холодное пиво ухнуло прямо в желудок, растекаясь по телу приятным расслаблением. Не красное вино из лучших виноградников Магарамкента, конечно, но тоже неплохо.

Я позволил себе немного расслабиться. Дом хоть и окружён, найти меня всё равно не смогут. Так что я вполуха слушал рассказы Лёхи о его службе, потягивал холодное пиво и ждал.

Сообщение пришло внезапно, Скрепка выскочила как чёрт из табакерки, принеся с собой всего два слова. «Скоро будем». Послание было от лейтенанта Каргина, и я вздохнул с облегчением, смахнув строчку в сторону.

— Скоро мои прилетят, — пояснил я.

— А-а… — протянул десантник.

Вскоре меня вызвали и по голосовой связи.

— Говорит Заварзин! Командор, мы на подлёте! Крыша занята, садимся на парковку внизу!

Я подскочил к жалюзи, выглянул в окно. К открытой парковке опускался десантный корабль. Люди в чёрном засуетились, начали переговариваться по закрытой связи, но огонь открыть не смели, во всяком случае, первыми.

— Отлично, мичман, — отозвался я. — В чёрных комбезах враги, будьте внимательны. Буду пробовать прорываться, ждите внизу. Вызывайте сюда полицию, СБ, всех, кого только можно. Да, и скорую тоже, тут есть… Пострадавшие.

Рискованно, конечно. Но это лучше, чем устраивать пальбу в спальном районе Новой Москвы.

— Есть, господин командор! — отозвался мичман.

Связь через имплант я никогда не любил, ощущение чужого голоса в голове, в костях черепа, казалось мне если не сумасшествием, то чем-то близким к нему. Но другой у меня в данный момент не было.

Теперь как-то надо пробраться на парковку, учитывая мою хромоту и как минимум два поста, установленных группой захвата, на этаже, где находится квартира Дарины, и на выходе из подъезда. Или можно дождаться полицию, которая упакует абсолютно всех, в том числе и меня.

— Пора выбираться, — сказал я.

— Мне, может, с тобой пойти, командор? — спросил меня Лёха.

Он уже изрядно набрался, не так, чтобы упасть прямо на месте, но достаточно, чтобы в нём пробудилась воинственность.

— Не, дружище, отдыхай, — сказал я.

— Да я же говорю! Алики, сука… В засаду нас, на Севастополе-4! Всех положили, меня контузило! — повысил он голос.

Я понял — спорить бесполезно. Про этот Севастополь он упомянул уже раз восемь, пока мы с ним пили пиво. В нём горела жажда мести. Желание поквитаться за всё пережитое во время прошлой войны с Альянсом.

Хотя войной это трудно было назвать. Очередной пограничный конфликт, один из десятков, ежегодно вспыхивающих то тут, то там. В космосе колонии вынуждены действовать более-менее самостоятельно, а в случае Альянса… Я вообще удивлён, как он до сих пор не развалился на отдельные части, каждая система Альянса считала себя отдельным государством, чьи жители скорее ощущали себя франклингами или никсонианами, а не членами Альянса.

Я посмотрел на грузную и обрюзгшую фигуру Лёхи. В рукопашной схватке он может быть полезен, конечно, но только очень недолгое время. Хотя всё равно продержится больше меня, однорукого и одноногого. У меня возникла очередная гениальная идея.

— Лёха! А шмотки какие-нибудь есть у тебя? — спросил я. — Ищут-то командора флотского. Просто в лицо могут и не узнать. Да и ищут одного, а если вдвоём пойдём, тоже не факт, что сообразят.

— Ну ты голова! — усмехнулся бывший десантник. — Щас найдём чего-нибудь… А форму твою в пакет сложим. Проскочим, я те слово даю. А если нет… Всех нахлобучим уродов!

В пыльном шкафу отыскалась чёрная толстовка с эмблемой новомосковского «Витязя», растянутые треники, пластиковые тапочки. Я кое-как переоделся, проклиная отключенную руку и раненую ногу, быстро глянул на себя в зеркало. Из бравого космофлотского командора я превратился в какого-то маргинала, обитателя трущоб. То, что доктор прописал.

Лёха переодеваться не стал. Он выглядел так постоянно.

— Если чё, ты мой дружок контуженный, сослуживец глухонемой, — сказал он.

Я скорчил гримасу, изображая последствия тяжёлой контузии, мелко затряс головой. Руку мою подвязали на верёвочку под толстовкой, рукав завязали узлом, запихнув внутрь скомканную рубашку, словно там культя.

— Во, точно! — воскликнул десантник. — А тебя раньше не контузило в реале?

— Нет, к счастью, — сказал я. — В космосе если рядом с тобой бахнет чего, то почти без шансов. Взрывом если не убьёт, так разгерметизация прикончит.

Десантник покачал головой.

— Ну его нахрен, этот космос ваш, — пробормотал он, явно прикидывая на себя последствия взрыва в космосе.

— А мне нормально, — пожал я плечами, вернее, плечом. — Идём?

— Идём, ща… Пакет возьму, — сказал он.

Лёха подхватил пакет с моей формой, непрозрачный, мусорный, и мы вышли на пустую лестничную клетку. Спускаться пешком не стали, поехали на лифте. Внутри тесной кабины тоже висело зеркало, и я на всякий случай заранее начал изображать контуженного ветерана былых сражений, просто чтобы потренироваться перед зеркалом.

И очень кстати, потому что когда кабина открылась, мы с Лёхой оказались прямо напротив пары бойцов в чёрных комбезах, пристально глядевших на нас.

— Стоять! — рыкнул один из громил. — Кто такие?

— А вы кто такие? — набычился Лёха в ответ. — Я живу тут! А вас вот впервые вижу!

Я сгорбился, скривил лицо. Ветеранов боевых действий я повидал немало, и некоторые из них находились в гораздо худшем состоянии, чем я изображал, несмотря на обязательную реабилитацию и меры государственной поддержки. Кого контузило, кто хапнул газку, кто переживал последствия декомпрессии. Отбоя от желающих служить всё равно не было. Прибыльное дело, почётное, уважаемое.

— Да не, это работяги какие-то, — с сомнением произнёс второй боец. — Идите. Хотя стоп… Офицера флотского не видали тут?

Лёха презрительно сморщил нос.

— Мы из десанта. Сотая бригада, — фыркнул он. — Чё нам эти флотские?

— Понятно, можете быть свободны, — сказал первый.