Скандинавский детектив. Сборник - Мария Ланг

«Да, я понимаю Викторсона,— подумал прокурор и задумчиво махнул рукой.— Есть вещи, о которых говорят, и есть такие, о которых лучше промолчать. В конце концов, политики — это отдельная каста».

— Что с тобой, дорогая? — спросил он жену. — Весь вечер ты такая тихая…

У честолюбия двойное дно. Видимое демонстрирует восхищение начальником, миссия которого — помогать честолюбцу взбираться наверх. А второе дно черно от презрения к окружающим.

Молодой полицейский Джо был весьма честолюбив. Внешне его честолюбие проявлялось в аккуратности и служебном рвении. Вот и прокурор его заметил и периодически доброжелательно подбадривал. Но где-то глубоко внутри Джо весьма критически оценивал многие дела в руководстве города и его полицейской команды. Он не соглашался с Викторсоном и его компанией, к которой, как он точно знал, принадлежал и прокурор. Они слишком стары, думал Джо, и слишком трусливы и потому делают много лишнего, только чтобы удержаться у власти.

На службе он обычно находился с девяти до пяти. Потом вечерами корпел над учебниками для заочного обучения, это были ступеньки на служебной лестнице, по которым ему предстояло взбираться. Поначалу он брался за все предметы сразу, но потом уяснил, что придется сосредоточиться только на определенных вещах. Его нынешний учебный план включал шведский, немецкий и английский.

Одновременно Джо усиленно листал и книгу жизни, которую прелестные землячки помогали ему читать между строк. Поначалу это освоение было бесплановым, но постепенно он привык к известной сосредоточенности и в отношениях с девушками. Мег, на которой он остановился, работала в аптеке.

Назавтра после заседания городского совета, на котором обсуждали вопрос о мусоровозе, владелец «Гранд-отеля» устраивал праздник с танцами. Мег сшила новое вечернее платье, и ей очень хотелось показаться в нем. Потому она дала Джо понять, что если он ее любит, то закажет в отеле столик на двоих. Джо, разумеется, ее любил и столик заказал.

Хозяин гостиницы был рьяным сторонником известного движения, которое силилось отвлечь шведский народ от самогона тем, что учило его пить больше вина. Его вечеринка должна была проходить под знаком сбора винограда, стать чем-то вроде римских дионисий. На таких вечеринках танцуют и поют.

Там было все для создания праздничного настроения. В обеденном зале у всех на виду стояли пузатые бочонки, чтобы каждый знал, о чем идет речь. В бочонках этих прежде держали селедку, но теперь их отмыли и вычистили, так что выглядели они вполне достойно.

Со двора отель оброс диким виноградом, который приходилось подстригать, поскольку на листве гнездилось слишком много насекомых. Срезанные лозы удалось с толком использовать. Их гирляндами развесили по стенам и обвили вокруг бочонков, которые в таком оформлении выглядели вполне по-диониссийски.

Местный ансамбль по такому случаю нарядился во взятые напрокат тирольские костюмы. Тироль и долина Рейна в понимании хозяина отеля были понятиями тождественными.

Платье Мег походило на белую майскую ночь с соловьиными трелями.

— О, Джо, — вздохнула она, — это будет прекрасно.

— Я тоже в восторге, — подтвердил Джо, лаская ее взглядом. — Полагаю, будет мне работа и с перебравшими норму. Я люблю тебя!

— Посмотри, на столах листочки с текстами песен!

— «Ein Konig ist der Wein», — прочитал Джо. — Это значит, вино — король.

Мег очарованно заворковала.

— Знаешь, кем бы я сейчас хотела быть?

— Нет, кем?

— Сама собой.

— Darling, — на этот раз Джо попрактиковался в английском, — I love you.

— Перестань, на нас смотрят.

Торжество винопития развивалось в соответствии с лучшими представлениями хозяина отеля. Ни один столик не остался незанятым. Пришло много молодых пар, которые в другое время в отеле не показывались. Джо своим тренированным полицейским взглядом узнавал большинство из них.

Столик, который он заказал, стоял рядом с деревянной перголой, щедро увитой срезанными виноградными лозами. Они чувствовали себя так, будто сидели возле густой живой изгороди. За соседними столиками с той же стороны перголы расположились двое землемеров из сельскохозяйственного департамента, погруженные в профессиональную беседу, и лысоватый торговец галантереей, который привел с собой разъездную торговку шляпками. Дама была выше него ростом, и глаза ее уже подозрительно поблескивали.

Аброка наполнилась голосами. Они слышались на площадях и улицах, из распахнутых окон и на заросшей кустами набережной. Всюду летали обрывки разговоров, беспорядочные мысли, случайные реплики: «Дома такое не устроишь… Она в этом платье, как в мешке… Что ты на меня так смотришь… Если эта чертова ипотечная касса не уступит… Белое вино нельзя подавать к мясу… Любить по-настоящему можно только раз в жизни… В этом несчастном городишке вообще не носят шляпок… В случае с Боттмером полиция явно ошиблась…»

Джо выпрямился. В первую минуту он не понял, откуда долетел этот голос. Но потом решил, что из-за живой виноградной изгороди. Тем временем следующую реплику он пропустил. И теперь напряженно ждал продолжения.

— Глупости, — ответил тот же голос на какую-то реплику. — Стал бы он тащиться в такую даль только ради десятиминутной стычки с Викторсоном! Ясно, что приехал в город по какому-то делу. Хотел бы я знать, почему полиция не захотела с этим разобраться.

Мег схватила Джо за плечо.

— Извини, — сказал он, — я не хотел быть невнимательным.

— Верю, не хотел. Но был.

— Надо бы нам что-то заказать. Что ты будешь?

Заказывая, он не мог подслушивать разговор за изгородью, но голос уже узнал. Говорил кондитер Альготсон, который сдал пустырь владельцу луна-парка.

У Джо не было времени толком разобраться со случаем Боттмера, но кое-что он о нем слышал и целиком согласился с Альготсоном в том, что покойный адвокат заявился сюда совсем по иному поводу, а не только ради краткой стычки с коммерсантом.

— Что с тобой? — спросила Мег.

— Ничего. А что?

— Временами ты мыслями где-то совсем в другом месте. Думаю, тут замешана какая-то другая девушка…

— Какая другая девушка, когда ты со мной?

— Тогда в чем дело? Это неспроста.

— Меня заинтересовал разговор за соседним столом. Я невольно кое-что подслушал. Там обсуждают одно уголовное дело, которым довелось заниматься и мне.

Джо был уверен, что это прозвучало как надо: уголовное дело, которым довелось заниматься и мне. Не каждый занимается уголовными делами. Мег поняла, как это важно для него, и постаралась проявить интерес. Теперь они оба прислушивались к разговору за изгородью: вдруг узнают что-нибудь еще.

Тот, кто поначалу возражал, теперь, похоже, уступил.

— Вполне возможно, что Боттмер планировал и еще кое-что. Думаю, хотел поговорить и с другими.

— Ну да, или что-то с них получить. Знаешь, что я думаю?

— Нет, а что?

— Что, по крайней мере, часть из растраченных денег он где-то припрятал. Например, закопал.

— Закопал? Как пират, ха-ха-ха! И где? На необитаемом острове?

— Где-нибудь в укромном уголке, — не унимался Альготсон.— Кстати, когда ты вспомнил про пиратов, мне пришло в голову, что у пристани он держал яхту. Так что это могло быть любое безлюдное место.

— Пристань, — без особого восторга сказал другой. — Но в таком случае… Проклятые комары! Я поймал уже с десяток!

И тут Джо пришло в голову, что последний путь Боттмера вел как раз к пристани. Знает ли об этом Альготсон?

— Посмотри, Джо, — отозвалась Мег, которой показалось, что она уже достаточно времени пожертвовала его интересам. — Смотри, пришел оркестр!

Музыканты вернулись с перерыва, переодевшись в тирольские шорты и вышитые рубашки. Дирижер строил публике веселые рожицы, чтобы привести ее в хорошее настроение, как и положено на празднике рейнского вина. Казалось, виолончелист расстроен. Стыдливость не позволила ему надеть тирольские шорты, ибо он относился к тем людям, что весь год носят длинные брюки. Голые ноги, которыми он обнимал виолончель, отливали голубым, как моченая селедка.

Джо прислушивался, не заговорят ли соседи за живой изгородью вновь о Боттмере, но казалось, пойманный комар переключил их разговор на иную тему. За другими столами гости выжидательно притихли и собирались выйти на танцевальную площадку. Торговка шляпками уставилась блестящими глазами на средних лет торговца галантереей и взглядом приглашала его на танец. Он растерянно озирался. Землемеры увлеклись планировкой полей и рисованием их на скатерти.

— Если нарезать наделы такими вот образом…— сказал один и поставил на это место солонку.

— Это вальс, — предупредила Мег.

На ней было совсем свободное от талии вечернее платье, и она знала, что лучше всего оно будет смотреться именно в вальсе.