Пропавшие среди живых - Сергей Высоцкий

Две официантки признали Лыткина. Да, кажется, бывал. Лицо вроде бы знакомое. И один ходил, и с девушками. Не было ли постоянной компании? Дружков? Поди разберись. Народу всегда много, крутишься как юла. Разве запомнишь, кто с кем... Не шиковал ли? Да нет, у нас особенно не расшикуешься. Ассортимент не тот. Расплачивался строго по счету... Мы чаевых не берем.

Корнилов чувствовал, что официантки чего-то не договаривают. Выходило так, что этот Лыткин - самый заурядный посетитель. Бывает в кафе, но от случая к случаю. И никаких друзей у него здесь нет. А кто же тогда крикнул: "Кошмарик, канай!"? И почему этот Кошмарик, проживающий на Гражданке, ездит через весь город в кафе "Звездные ночи"? Не затем ведь, чтобы угостить свою девушку мороженым? Да и драку он затеял после того, как один из стоявших в очереди попытался не пропустить Лыткина в кафе без очереди. "Меня там друзья ожидают", - сказал Кошмарик. И швейцар хотел его пустить... Значит, знал!

У директора, меланхоличной полной женщины с низким лбом и беспокойными, бегающими пальцами, Корнилов попросил список официанток, работавших накануне. И их адреса. Вася Алабин приготовился записывать.

- Венюкова Тамара, Софийская, двадцать один, квартира пять, диктовала директриса. - Порошина Вера, улица Воскова, тридцать три, квартира шестнадцать. Гольцева Люба... Ну к этой вы можете и не ходить, она всего полтора месяца работает. Неумеха.

- Дайте на всякий случай и ее адрес, - попросил Корнилов.

- Я думаю, с этой Гольцевой Любы надо и начать, - сказал Игорь Васильевич, когда они с оперативником Василием Алабиным сели в машину. Она новенькая - на свежий взгляд многое заметно. Видать, директриса ее не очень жалует. Неумеха! Много ли официантке умения надо?! А раз отношения плохие, она ничего скрывать не будет.

Люба Гольцева оказалась девушкой лет восемнадцати, нескладной, словно подросток, и ершистой. Корнилов подумал: "Нелегко, наверное, ей в официантках и с посетителями и с товарками. Такая действительно чаевых брать не станет. А ей этого не простят".

- Вы о нашем кафе хотите знать? - спросила Люба. - Что-нибудь случилось? Я так и знала... Только у директорши мое заявление уже неделю лежит. Через неделю ноги моей в этом гадюшнике не будет.

- Что же так? - подивился Игорь Васильевич. - Такое популярное кафе, а вы его гадюшником называете.

- Да туда теперь одна шпана ходит, - запальчиво сказала Люба. - Или пижоны сопливые... На них смотреть-то противно, не то что обслуживать... Она вдруг осеклась и встревоженно посмотрела на Алабина, сидевшего с блокнотом в руках.

- Нет, об этом я вам рассказывать не буду. Раз вы милиция, сами должны знать. А мне еще хорошую характеристику надо получить?

"Ну хорошую-то характеристику тебе и так не дадут", - подумал Игорь Васильевич с сожалением, вспомнив, как директриса сказала: "Неумеха".

- Люба, вы ведь вчера работали?

Гольцева кивнула.

- Этот парень вам знаком? - Корнилов показал ей фотографию Лыткина.

- Его Кошмариком зовут. Пьяница.

- А кто зовет?

- Да парни, с которыми он к нам ходит. И наши девчонки.

"Значит, официантки знают его хорошо. Только скрывали", - отметил Корнилов.

- А что за парни с ним ходят?

Люба пожала плечами:

- Такие же, как и он...

- Вам приходилось их обслуживать?

- Да. Я и вчера им подавала. Они Кошмарика ждали. Один клиент даже выходил встречать. Потом пришел, пошептались о чем-то. Позвали меня расплатиться. Даже коньяк не допили.

- А говорили о чем?

- Я не слышала. Только когда из-за стола поднялись, Хилый - это они одного так зовут, хотя он по виду и здоровяк, - сказал: "В эту тошниловку больше ни ногой..." - Она засмеялась: - Это он здорово про наше кафе тошниловка!

- Люба, а кроме этого Хилого кто еще бывал?

- Часто бывал тоненький такой парень. С усиками... Наверное, кавказец. А то все разные.

- Пили здорово?

- Еще как. Хилый, как придет, спрашивает: Что пьем, мальчики?" Бывало, что ящиками шампанское заказывал.

- Они что, каждый день в кафе сидели?

- Нет. Иногда неделю не появлялись. А то каждый день торчат.

- А как вы думаете, они работают или учатся?

- Так они же шофера, Хилый и Кошмарик. Таксисты.

- Откуда вы знаете?

Люба пожала плечами:

- Так это, по-моему, у нас в кафе все знают. Да и так ясно. Разговоры-то все про одно: ездку сделал в аэропорт, пассажир деловой попался. А машину почему-то "лайкой" называли.

- Может быть, лайтой? - спросил Корнилов.

- Может быть, и так...

Когда Корнилов с Алабиным, побывав еще у двух официанток, вернулись в управление, Юрий Евгеньевич доложил, что Лыткин признал себя виновным в избиении гражданина Сосновского, а на вопросы, откуда у него деньги и техталон, отвечать отказался. Экспертиза показала, что на техталоне вытравлены прежние записи. Эксперты постараются их восстановить. Бугаеву поручено заняться вторым таксомоторным парком. Надо выяснить все про Лыткина...

- Ты, Юрий Евгеньевич, вызови Бугаева ко мне. Мы с Василием кое-чем разжились... Выяснили дружков этого Лыткина. Похоже, что один - тоже шофер. Некто Хилый. В "Звездных ночах" надо организовать дежурство. Марийкин улетел в Сочи?

- Да, Игорь Васильевич. Думаю, что денька за три он управится и начнет проверку в Сухуми. Установим заводские номера машин, которые продали эти два комиссионных магазина. И - на Горьковский автозавод.

- Позвони ему, - жестко сказал Корнилов, - и скажи, что на каждый магазин - сутки...

Белянчиков с сомнением покачал головой, но возражать на этот раз не стал.

Хотя многие доказывают, что-доверяться интуиции нельзя, что надо опираться на факты, факты, и только факты, что нельзя подпадать под влияние какой-то одной версии, да еще к тому же продиктованной интуицией. Корнилов своей интуиции доверял. А эта вера основывалась на опыте интуиция подводила его редко. Но ведь и точный расчет иногда поводит.

- Юрий Евгеньевич, сейчас все зависит от того, как быстро мы разработаем версию "Лыткин". Даже лучше назвать ее версия "Кошмарик". Это его кличка. Символично, да? - Он вздохнул и покачал головой. - Ну ладно. Это я к слову. Так вот, если версию "Кошмарик" взять за основу, если он причастен к хищениям автомашин, то все его дружки сейчас в панике. Во-первых, не сболтнет ли чего лишнего. Во-вторых, не нашли бы у него вещественные доказательства. А если найдут - не заинтересовались бы его друзьями... Логично?

Белянчиков кивнул:

- Судя по размаху, они ребята не дураки, должны учуять запах жареного.

- Вот, вот... Сейчас они насторожены, могут и наглупить, могут и вглухую уйти. По всему - надо бы обыск делать у Лыткина. Да ведь спугнем, а?

- Можем спугнуть, - согласился Юрий Евгеньевич.

- Ну что ж. Надо нам, как шеф говорит, свистать всех наверх. Тебе, Юрий Евгеньевич, взять второй парк на себя. И Бугаев с тобой, и все остальные. Здесь навалиться надо разом. Алабин пусть установит наблюдение за "Звездными ночами". Вместе с райотделом.

- А другие таксомоторные парки? - спросил Белянчиков.

- Другие отставить. Пока... А там посмотрим. Да, кстати, среди друзей, с которыми пил в кафе Кошмарик, один - здоровяк, по кличке Хилый, другой - похож на кавказца. Худой, с усами...

- Хилый... - в раздумье произнес Юрий Евгеньевич. - Хилый? У тебя списки шоферов под рукой? - спросил он Корнилова.

Игорь Васильевич молча выдвинул ящик стола, достал серенькую папку и, торопясь, начал листать. Юрий Евгеньевич вскочил со стула и, перевесившись через стол, следил за бумагами.

- Стой, вот он, список, - наконец сказал он.

Они быстро пробежали его глазами и посмотрели друг на друга.

- Ты в рубашке родился, - вздохнул Белянчиков. - Вот тебе и Хилый. Хилков Евгений Степанович, второе таксомоторное предприятие, первый класс, работает с 1968 года.

5

Прошла еще неделя, прежде чем Корнилов смог выбраться к матери на Валаам.

На пирсе у Озерного вокзала царило веселое оживление. Люди толпились у трапов, сновали в поисках "своего" теплохода. Слышались переборы гитары, приветственные возгласы. Большинство отъезжающих - молодежь.

Корнилов отправился на "Короленко".

- Товарищи, заполняйте, пожалуйста, путевки у кого не заполнены, - с легким раздражением объяснял у трапа высокий моряк с синей повязкой вахтенного. Чувствовалось, что ему уже надоело объяснять одно и то же. Пожилой мужчина с красивым клетчатым баульчиком в руках, растерянно обернулся к своей спутнице - молодой большеглазой женщине.

- Что, Мишаня? - спросила она насмешливо. - У тебя нет авторучки? Товарищи, кто одолжит авторучку? - обратилась она к стоявшим у трапа.

- Пожалуйста, - Корнилов достал свою авторучку и протянул женщине. Она посмотрела внимательно на него и почему-то улыбнулась. Сказала:

- Мишаня, вот авторучка. Заполняй поскорее...

Мужчина засуетился, не решаясь выпустить из рук баул, потом все-таки поставил его на гранитный парапет, взял авторучку и, прежде чем начать писать, наклонился к женщине и что-то быстро зашептал ей. Она не дослушала, махнула рукой и сказала громко: