Свидетель обвинения - Сергей Рокотов

- Сын будет! - кричал он. - У меня, Рената Темирханова будет сын... Он будет похож и на меня и на тебя... Какая ты у меня умница, моя малышка! Вот это подарок, так подарок...

- Может быть, будет и дочка, - слабо возразила Эльмира.

- Тоже хорошо! Она будет такой же красавицей, как и ты... И все же я хочу сына. Ладно, вернусь, мы поедем на обследование и узнаем точно...

Сколько раз Эльмира порывалась рассказать родителям страшную правду, но что-то постоянно удерживало ее... Ей было жутко стыдно перед родителями, она не могла произнести вслух то, что узнала... Ей было стыдно самой себя, она словно брезговала собой... И вот... у них дома Борис Георгиевич Карапетян, тот человек, дочь которого зверски убил её собственный муж Ренат. И она знает об этом, и она покрывает чудовищное преступление. Значит, она сообщница убийцы... Как же она будет смотреть Карапетяну в глаза?!!

И тем не менее, она вошла в комнату и приветливо улыбнулась гостю. Они поужинали, Карапетян ещё выпил, снова нахлынули воспоминания...

- Да, бедные мои девочки Олеся и Алина, - говорил он, куря сигарку за сигаркой. - Эх, не надо было мне приезжать в Россию, не надо было приходить к вам и обременять вашу счастливую семью своими проблемами!

- Да что вы, Борис Георгиевич, мы всегда рады вас видеть, - возражал Нарбеков, хотя, в принципе, он думал так же. Не нужно ворошить прошлое, особенно, когда оно так ужасно...

- Никто, никто не ответил за это преступление..., - сокрушался Карапетян. - Воистину, если есть Бог, как он мог такое допустить?

"Бог есть", - подумала Эльмира. - "И преступники обязательно ответят за то, что сделали... Только дайте срок..."

8.

- Эльмира, - сказал больной гриппом отец. - Огромная к тебе просьба... Если ты нормально себя чувствуешь, съезди в гостиницу к Борису Георгиевичу и передай ему письмо и сувениры. Он сегодня улетает, и у него нет времени заехать к нам. А мы с мамой... Сама видишь... Где только мы подцепили этот проклятый грипп?

- Ладно, я съезжу, - согласилась Эльмира. - Я нормально себя чувствую...

- Тебе бы лучше потом поехать к себе, я так боюсь, что ты заразишься от нас, а в твоем положении это очень опасно. Осложнения от гриппа могут сказаться на будущем ребенке.

- Я и так собиралась. Дома никого нет, Ренат позавчера куда-то уехал... Я же тебе говорила, позвонил поздно, сказал, что срочная командировка... Так что поеду на Мичуринский, чтобы не заразиться гриппом...

- Да, - вздохнул Нарбеков. - Вижу, что ты стала его избегать... Ладно, это ваши дела. Короче, езжай в гостиницу к Борису Георгиевичу, а потом к себе домой. Ничего, поскучаешь одна, зато будешь здорова... И отойди от меня подальше, инфекция ведь так прилипчива...

Эльмира оделась, взяла такси и поехала к Карапетяну в гостиницу. Ее одолевала одна неотвязная мысль, она горела желанием сегодня же рассказать обо всем Борису Георгиевичу. Не мог он улететь в Америку, не узнав страшной правды. Как бы она смогла жить после этого? Кем бы она себя чувствовала?

Эльмира поднялась на лифте на десятый этаж гостиницы и постучала в номер.

- Входите! Открыто! - раздался бас Карапетяна.

Эльмира вошла в номер. За журнальным столиком на креслах сидели Карапетян и какой-то мужчина с седыми густыми кудрями в кожаной куртке и джинсах. На вид ему было около шестидесяти лет.

- Заходи, девочка, заходи, - пригласил Карапетян. - Ты представить себе не можешь, какая у меня час назад произошла встреча... Это фантастика, это что-то совершенно нереальное...

Эльмира вошла и села на кресло.

- Знакомься, Эльмира. Это наш земляк, он ташкентский, только давно оттуда уехал. Но наше детство прошло вместе... Мы купались в Анхоре, играли в футбол, волейбол, порой и дрались, всякое бывало... Господи, как же давно это было...

- Дмитрий Степанович, - представился человек в кожаной куртке.

- Да, это Дмитрий Степанович, - радостно смеялся Карапетян. Никогда Эльмира не видела его таким счастливым, загорелое лицо его буквально лучилось радостью. - С ума сойти, вот уж пути Господни неисповедимы... Димочка, Димочка Рыщинский... Дорогой друг моего детства... Сколько тебе, Димка?

- Пятьдесят девятый годик идет, - улыбался Рыщинский.

- Экой ты старикан, оказывается! А мне ещё и пятидесяти восьми нет... Поглядите на него! Толстый, седой, крутой до кошмара... Давай ещё по коньяку... В жизни бы тебя не узнал... Ты представляешь, Эльмира, захожу я по делу в фирму "Форд", где работает некий Павел Дмитриевич Рыщинский, меня просили кое-что ему передать, и вдруг меня кто-то хлопает по плечу. Оборачиваюсь - стоит этот седовласый господин... Смотрит на меня и смеется... А я не узнаю... Я не мог сопоставить фамилии, мало ли что, Рыщинский... А он говорит: "Не узнаешь, Борька, друга Димку, с которым как-то сцепился из-за футбольного мяча?"

- А вы знаете, он совсем не изменился, - усмехнулся Рыщинский. Бывают такие лица, что не меняются, хоть ему восемь, хоть пятьдесят восемь... Вот наш Борька именно к таким и принадлежит. Мне сын Павлик буквально на ходу сказал, что приедет какой-то Карапетян из Америки, да впридачу, Борис Георгиевич... А я прекрасно помню твоего покойного отца, и помню, что его звали дядя Жора... Вот я и решил приехать поглядеть... Смотрю, и правда он, собственной персоной, старый, седой, но такой же, как и пятьдесят лет назад...

- Да, - помрачнел Карапетян. - А вот твоего отца я не помню... Откуда там? Маму бедную помню... Эх, как все странно получилось... Ну почему отца перевели тогда в Сибирский военный округ? Разве мы бы дали тебе пропасть, Димка?

- Да я и так не пропал, - спокойно ответил Рыщинский. - Видишь же, цел и невредим...

- Слышал я, слышал, что посадили тебя, слышал..., - говорил изрядно опьяневший Карапетян. - А уж, что дальше, не знаю... Ну рассказывай, как потом сложилась твоя жизнь? Как жаль, что мне сегодня улетать... Надо же, такая историческая встреча...

- Да что там рассказывать? - вдруг смутился Рыщинский. - Женат, имею сына Павла, которого ты видел, теперь уже дед... Такие дела. Живу в Кузьминках, я же говорил... Работаю в одной небольшой фирме...

Карапетян вышел в туалет, и Рыщинский горестно вздохнул.

- Да, слышал я про его горе, он рассказал... Как он только выжил, не представляю себе... Бедный наш Борька...

- А вы что, правда, сидели в тюрьме? - вдруг спросила Эльмира, осененная какой-то внезапной мыслью.

- Да что вы про это? - нахмурился Рыщинский. - С кем не бывает? Ну сидел, что с того?

- Долго? - продолжала расспросы Эльмира.

- Долго! - рявкнул Рыщинский. - Очень долго... А вы молоды, мадемуазель, задавать мне подобные вопросы... Странные какие-то у несчастного Борьки знакомые..., - раздраженно произнес он. - Вот мой Павлик таких вопросов себе не позволит...

- Я не просто так спросила, простите пожалуйста, - опустила глаза Эльмира.

- А зачем вы спросили? - смягчился Рыщинский.

- Так, ни за чем, глупая я, вот и спросила..., - произнесла Эльмира, глядя в сторону.

В это время вошел Карапетян, обтираясь махровым полотенцем.

- Плохо я стал пить, Димка, плохо... Голова кружится, тошнит... Ладно, Эльмира, выпей с нами не коньяку, так соку и езжай. Спасибо за сувениры, передавай привет маме и папе, очень жаль, что они заболели... А мы уж с Димкой посидим и поговорим по-мужски, не виделись ведь почти пятьдесят лет. А увидимся ли еще, один Бог знает...

- А можно я с вами посижу? - робко попросила Эльмира. Она почему-то прониклась какой-то симпатией к старинному другу Бориса Георгиевича. В нем ощущалась недюжинная внутренняя сила. А ведь она собиралась именно сегодня рассказать обо всем Карапетяну. И тут... Такой удивительный человек, седой, с умными глазами... И видно, что много испытавший в жизни, даже сидел в тюрьме... При этом близкий друг Карапетяна. Почему бы и не рассказать, сегодня, сейчас? Потом будет поздно, будет некому...

- Сиди, - пожал плечами Карапетян. - Гнать тебя никто не собирается... Наоборот, ты украсишь нашу старческую компанию... Коньяка тебе не наливаем, зная о твоем интересом положении, а вот полный бокал апельсинового сока это пожалуйста... Пей и молча слушай, о чем говорят старики, если тебе это так уж интересно... Так расскажи о себе, Димка, так хочется хоть что-то о тебе узнать...

- Чего рассказывать? - метнул быстрый взгляд на Эльмиру Рыщинский. Попал за кражу... Лупили меня в ментовской... То есть, в милиции, оговорился он. - Как он меня, вспомнить страшно...

- А кто это был, не помнишь? - вдруг заинтересовался Карапетян.

- Почему это не помню? Такое никогда не забывается. Молодой здоровенный лейтенант, с усиками, с пудовыми кулаками, очень хорошо умеющий выбивать признания из подследственных.

- А фамилия-то его как?

- Фамилия его Темирханов, - спокойно ответил Рыщинский... - Что это с вами, девушка? Чудная вы все же какая-то...

9.

... Ренат находился в отчаянном финансовом положении. Росли проценты за кредит, выданный ему в банке, торговля продуктами питания шла плохо, заниматься продажей наркотиков отныне он опасался, а ведь именно это, а не что-нибудь другое было основным источником его доходов. Он съездил в Вологду и Архангельск, пытался наладить там деловые связи по продаже овощей и фруктов из Узбекистана. Дело двигалось, но очень вяло, большой прибыли оно не сулило, слишком велика была конкуренция, да и крыша у него теперь, после обострения отношений с Карабановым, была весьма слабая, отношение к нему деловых людей ощутимо переменилось. К тому же, позвонила мать и надменным голосом сказала, что хотя бы половину суммы надо в ближайшее время родственникам вернуть. Но все эти неприятности меркли перед самым главным - его фантастическим долгом Карабанову, и Ренат представить себе не мог, откуда он может взять пятьдесят тысяч долларов. Когда он привез из Ташкента половину суммы, он был уверен, что Карабанов даст ему гораздо больше времени для расплаты с долгом, и он сумеет заработать эту сумму. На мать и родственников рассчитывать больше не приходилось.