Золото червонных полей - Леонид Т

— Тогда будем обслуживать его, как в лучших борделях Амстердама, чтобы его состояние стабилизировалось и заложникам перестала угрожать опасность.

— Как предлагаете действовать?

— Я пойду на этаж и постараюсь вступить с ним в контакт, а вы постарайтесь рассредоточиться так, чтобы не привлекать к себе внимание. Смирнов должен быть уверен в том, что я общаюсь с ним один на один. Да и мне, честно говоря, хотелось бы ощущать это.

***

Дальше события разворачивались так: было решено разделиться на три группы. В первую и вторую вошли по оперу и сотруднику ППС, которые размещались на этаж выше и ниже соответственно. А в третью — Григорич и Петров, которые располагались на этаже, но так, чтобы офицера было максимально незаметно из дверного глазка. В подъезд решили заходить группами по очереди, приблизительно с трёхминутной разницей между ними.

Это был самый обычный подъезд, которых в нашей стране не счесть. Специфический запах сырости, обшарпанные стены, коряво исписанные молодёжью разной похабщиной, и просиженные ею же деревянные подоконники с облупленной белой краской, а также наглухо заколоченные рамы окон и жёлтый слой табачной смолы, который годами копился на них. Все эти атрибуты создавали свою неповторимую атмосферу отечественных спальных районов, в которых по существу и протекала бо́льшая часть жизни населения нашей необъятной страны. От посёлков, районных и областных центров до мегаполисов. Где разыгрывались комедийные и драматические события. Где буквально соседская стена могла проводить границы между скорбью и любовью, радостью и болью, надеждой и отчаянием. Так было вчера, так есть сегодня и так будет завтра.

Зайдя в подъезд, Григорич, проходя мимо почтовых ящиков, вытащил из одного из них рекламный буклет, взял с подоконника жестяную банку с окурками и, поднявшись на нужный этаж, сделал три отчётливых стука в железную дверь, за которой пехотинец Смирнов держал в заложниках собственных жену и дочку. Затем расстелил буклет на лестнице перед дверью и сел на него, облокотившись спиной на грязную стену, закурив сигарету.

— Кто там? — послышался голос из-за двери.

— Меня зовут Рауцер Михаил Григорьевич. Я врач-психиатр.

— Какой ещё, нах#й, психиатр?! Вы там в своём уме?!

— Обычный психиатр из районного ПНД. Сань, я прошу тебя дать мне пятнадцать минут, чтобы пообщаться с тобой и избежать трагических последствий. Со своей стороны я даю гарантии, что не нанесу тебе вреда.

— Значит, так, Фрауцер или как там тебя? У меня и моей семьи всё хорошо! Я не психбольной, и твоя помощь мне не нужна. Поэтому у тебя есть ровно минута, чтобы съ#баться из подъезда вместе со своими шнырями в погонах и с кокардами, которые, судя по всему, рассредоточились по этажам.

— Ты всё правильно говоришь. И, кстати, заметь: я не утверждаю, что ты психбольной. Разговариваю вроде с тобой как с абсолютно адекватным человеком. Просто на мои сведения, скорее всего, будет опираться отряд спецназа, который впоследствии будет принимать решение о штурме твоей квартиры. Ты же знаешь прекрасно, как всё это происходит. Сам наверняка принимал участие в подобных операциях. Насколько я понимаю, сейчас ты в запасе, не так ли?

— Уволен! — резко выпалил Смирнов с каким-то отчаянием. — Выкинули как побитую шавку из войск, когда поняли, что кампания подходит к концу и контингент нужно сокращать! Так что пусть штурмуют! Коли не жалко крови. Им же трупом больше, трупом меньше. Выслуга ведь идёт. Впрочем, что-то я заболтался с тобой, Михаил Григорьевич. Проваливай, я сказал!

Григорич в суматохе перебирал в голове информацию, которую только что преподнёс ему служака, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь и продолжить диалог.

— По инструкции мне необходимо убедить тебя отпустить заложников. Ну или хотя бы озвучить это, чтобы потом меня не обвинили в халатности.

— Это исключено. Ты озвучил. Так что считай, своё дело сделал. Проваливай! Больше повторять не буду!

— А что насчёт мотива? Какие у тебя требования? Что мне передать ментам?

— Их я озвучу позже. Когда сюда стянутся пресса, радио, телевидение и другие СМИ. И обсуждать это я буду точно не с тобой, Фрауцер.

— Рауцер я, Сань. Ра-у-цер, — по слогам протянул врач и, поднявшись со ступеньки, отряхнулся и взял в руку банку с газетой, чтобы удалиться.

— Погоди-ка, док! Я чую, ты там куришь. Угости меня напоследок несколькими сигаретами, а то, как назло, кончились.

— Да без проблем. Только как я тебе их передам?

— Вот так, — сказал бывший вояка и резко приоткрыл дверь, выставив ладонь. — Быстро, клади.

От неожиданности Григорич на автомате вложил пачку сигарет в просунутую ладонь через небольшую щель в двери, краем глаза заметив рукав пиджака с дорогой запонкой. Тут же дверь мгновенно закрылась. Вряд ли такого поворота ожидали присутствующие, поэтому никто толком не среагировал на то, чтобы воспользоваться моментом и ворваться в квартиру. Да и навыки такие были разве что у спецназа, который только ещё ехал. Судя по всему, Смирнов знал об этом и решил воспользоваться удачной ситуацией вкупе с эффектом неожиданности.

— Благодарю, док. Не на#бал меня.

— Я здесь не для этого, Сань. Моя задача — помочь разрешить проблему без лишних жертв.

— Без лишних жертв, говоришь? С каких это пор наши чинуши стали считать эти жертвы? А? Я две военные кампании в Чечне наблюдал, как наша власть решала там проблемы. Так вот, там именно жертвы и решали их. Понимаешь, о чём я говорю, Рауцер?! — взорвался Саня. — Закидать врага пушечным мясом — вот и вся тактика. Больше жертв — меньше проблем. Думаешь, их кто-то там считает?! Каждый только за своё очко трясётся, чтобы сверху не прилетело, и при этом урвать побольше.

— Кому война, а кому мать родна? Ты это имеешь в виду, Сань? — поинтересовался психиатр.

— И это тоже, док. И это тоже…

— Что я ещё могу для тебя сделать? Может, жена с дочкой голодные? Или нуждаются в каких-то лекарствах?

— Думаешь, что я второй раз открою тебе дверь, Григорич? — спросил Смирнов и расхохотался. — Видимо, ты действительно считаешь меня психом. Хотя… пусть будет так. Я не против. Но теперь действительно пришло время прощаться нам.

— Я могу убедиться, что твои жена и дочь в порядке?

— Можешь не сомневаться. Они чувствуют себя не хуже, чем мы с тобой.

— Не могу согласиться с тобой, Александр. Не каждый день попадаешь в такую ситуацию. Вероятнее всего, сейчас они находятся в сильнейшем стрессе и их здоровье находится под угрозой.

— Тебя это не должно касаться. Расход.

Григорич вместе с остальными сотрудниками спустились вниз не солоно хлебавши. На улице с торца