Питер Пен - Джеймс Барри

Ну, теперь, кажется, и на самом деле все готово. Оставалось только вежливо постучаться в дверь.

– Постарайтесь выглядеть как можно лучше, – сказал Питер. – Первое впечатление – всегда самое важное.

Питер был рад, что никто не спросил его, что значит «первое впечатление». Они слишком были заняты тем, что старались выглядеть как можно лучше. Он тихонечко постучал в дверь. Мальчишки замерли. И все в лесу замерло. И была бы абсолютная тишина, если бы не Динь, которая сидела на ветке и открыто над ними издевалась.

Дверь открылась, и на пороге показалась Венди. Они как по команде сняли шапки.

Венди смотрела на них удивленно. Но они так и думали, что она откроет дверь и посмотрит на них удивленно.

– Где я? – спросила она.

Конечно, выскочка Малышка поспешил отозваться первым:

– Тетенька Венди, мы построили для тебя домик.

– Скажи скорей, что он тебе нравится, – попросил Кончик.

– Милый, чудесный домик, – откликнулась Венди. И это были те самые слова, которые они надеялись от нее услышать.

– А мы – твои дети! – закричали Двойняшки. И все мальчишки опустились на колени и стали ее просить:

– Тетенька Венди, будь нашей мамой!

– Да? – сказала Венди и просияла. – Я бы очень хотела. Только я не знаю, справлюсь ли я. Я ведь еще только девочка.

– Это неважна – сказал Питер, как будто он прекрасно разбирался в мамах. – Нам нужно, чтобы ты была как мама. И все.

– По-моему, как раз я такая и есть, – сказала Венди.

– Такая, такая, – закричали все, – мы сразу это поняли!

– Хорошо, – сказала она. – Я постараюсь. А теперь – быстренько домой. Вы наверняка промочили ноги. Я сейчас же уложу вас в постель. А пока вы ложитесь, я успею досказать вам сказку про Золушку.

И они все спустились в свой подземный дом. Как уж они там помещались, я не знаю. Но в стране Нетинебудет как-то все по-другому измеряется, и в маленьком помещении может очень много поместиться.

Так начался первый из многих радостных вечеров, которые они провели с Венди.

Постепенно они все уснули, и Венди подоткнула им одеяла. Сама она в эту ночь спала в своем маленьком домике. А Питер стоял на часах с саблей наголо, потому что издали доносились голоса пиратов, и было слышно, как в лесу рыщут волки.

Маленький домик выглядел так мило. Из-за занавесок пробивался свет ночника. Тоненький дымок струился из трубы. Все было спокойно, потому что Питер его охранял.

Через некоторое время и он заснул, и несколько фей наткнулись на него, возвращаясь домой с бала. Они наверняка отомстили бы любому из мальчишек, который заснул бы на их пути ночью, но на Питера они не сердились. Они только пощекотали у него в носу травинкой и полетели дальше.

Глава седьмая

ДОМ ПОД ЗЕМЛЕЙ

Наутро первым делом Питер обмерил Венди, Джона и Майкла. Ему была нужна мерка для дупла в дереве для каждого из них. Вы помните, как презрительно Крюк отозвался о них из-за того, что они сделали семь выходов из своего дома, но это от чистого невежества. Дело в том, что если дерево вам не по размеру, то очень трудно спускаться и подниматься по нему, а мальчишки ведь не были скроены по одной мерке. Если дерево было как раз впору, то стоило только сделать наверху глубокий вдох, как вы начинали скользить вниз с нужной скоростью. А чтобы подняться, надо было то вдыхать, то выдыхать воздух и, слегка поводя плечами, штопором идти вверх. Как только вы овладевали техникой, подъем и спуск не представляли для вас никакого труда.

Но для этого необходимо, чтобы дерево было вам по размеру. Поэтому Питер и измерял каждого не менее тщательно, чем хороший портной перед тем, как сшить дорогой костюм.

Спустя несколько дней все трое научились легко подниматься и спускаться, прямо как бадейки в колодец. И если б вы знали, как горячо они полюбили свой подземный дом! В особенности Венди. Там, под землей, была всего одна комната. В комнате был великолепный пол, в котором можно было покопаться и добыть червей, если вы, например, собрались идти на рыбалку.

Дерево Неясень изо всех сил старалось вырасти посреди комнаты, но каждый день они спиливали его вровень с полом. Когда подходило время пить чай, оно вырастало приблизительно на два фута, и тогда они клали на него дверь, и получался стол. Но как только чаепитие заканчивалось, они спиливали его снова, и в комнате тогда становилось достаточно места для игры.

В комнате был огромный камин, а рядом с ним Венди протянула веревки, на которых она развешивала белье. Кровать на день подымалась и ставилась возле стены, а вечером ровно в половине седьмого она опускалась и занимала почти половину комнаты. И все мальчишки спали в этой кровати, уложенные рядышком, как шпроты. Переворачиваться на другой бок можно было только всем сразу – по сигналу. Майклу тоже надо бы спать на ней, но Венди считала, что у нее должен быть маленький. А маленькому полагалось спать в люльке. Поэтому для Майкла к потолку привесили корзину.

Обстановка в доме была самая простая. В одной из стен было крошечное углубление, ниша, по размерам не больше птичьей клетки, которая служила личными апартаментами феи Динь-Динь. Она отделялась от общей комнаты тоненькой занавеской, и Динь всегда ее задергивала, когда одевалась или раздевалась. Динь была очень стыдлива. У нее там стояла элегантная кушетка. Цвет постельного белья менялся в зависимости от того, какие цветы расцветали в это время года. Ее зеркало было из замка, в котором жил Кот в сапогах. Любой торговец товарами для фей мог вам сказать, что таких зеркал осталось всего три штуки во всем мире.

Динь презирала всю обстановку в доме мальчишек. Но ее изысканный будуарчик выглядел в их комнате как маленький хвастунишка с постоянно задранным носом.

У Венди из-за ее мальчишек хлопот был полон рот. Бывало, целыми неделями она не поднималась наверх, разве что как-нибудь вечерком со штопкой в руках. А готовка! Легко ли накормить такую ораву молодцов! Чаще всего они ели жареные плоды хлебного дерева, бананы, печеную кабанятину. Но никто никогда не мог сказать наперед, будет ли обед настоящим или только как будто. Все зависело от Питера – какая ему придет в голову прихоть. Он мог поесть по-настоящему. Только надо было, чтобы так требовалось в игре. А лопать, только чтобы налопаться, – этого он терпеть не мог. И к тому же он так верил, что ест, когда ел понарошку, что при этом даже заметно полнел.

Ничего не поделаешь. Приходилось ему подчиняться. Единственно, когда он разрешал просто так поесть, – если удавалось его убедить, что ты теряешь в весе и дерево становится тебе велико.

Венди любила спокойно посидеть, что-нибудь починить и поштопать, когда все мальчишки улягутся спать. Она говорила, что в этот час она может перевести дух. Она ставила двойную заплатку на коленки (господи, как они обращались со своими коленками!) или брала корзину с их носками, в каждой пятке – по огромной дыре. При этом она говорила взрослым «маминым» голосом: «Право же, временами я думаю, что старым девам можно позавидовать». Но лицо ее при этом светилось.

Помните, в разговоре мы упоминали ее ручного волка? Так вот, он очень быстро пронюхал, что Венди появилась на острове, и разыскал ее, и они встретились как старые друзья. И он стал ходить за ней по пятам, как собачка.

Время шло себе потихонечку и шло. Часто ли вспоминала Венди своих родителей, которые остались где-то далеко, неведомо где? Это чрезвычайно сложный вопрос. Потому что очень трудно отсчитывать время на острове Нетинебудет. Там его считают на луны и солнца, и сменяют они друг друга чаще, чем на материке. В общем, Венди как будто не очень тревожилась о своих родителях. Во всяком случае, одно она знала твердо: родители всегда будут держать открытым окно, через которое они вылетели, чтобы они могли вернуться домой. И это ее очень успокаивало.

Временами ее тревожило, что Джон помнит родителей только приблизительно, а Майкл уже успел поверить в то, что Венди и есть их настоящая мама.

Венди это пугало. Она даже придумала для них контрольные работы, вроде тех, которые у нее бывали в подготовительном классе. Мальчишки тоже хотели писать контрольные. Они сделали две грифельные доски. На одной из них Венди писала вопросы, а на другой они писали ответы. Вопросы были самые простые. Например: «Какого цвета у мамы глаза?», или «Кто был выше ростом – папа или мама?», или «Была мама брюнеткой или блондинкой?» Иногда она давала им темы для сочинений. Например:

«Сравните папин и мамин характер», или «Опишите мамин смех», или «Опишите мамино вечернее платье».

Если кто не мог ответить на вопрос, ему предлагалось просто поставить крестик. И ее ужасно огорчало, что даже в работе Джона появлялось в последнее время очень много крестов. Единственно, кто не ставил никогда крестиков, это, конечно. Малышка. Но он писал в ответах такую ерунду, что все равно получал самую низкую отметку.