Сердце матери - Зоя Воскресенская

Сад был спасен, только кое-где сморщились листочки, пожухли и опали. Птенчиков Саша с Володей водворили в гнезда. Снова загудели пчелы. А на вишневых деревьях на месте опадающих цветков стали появляться зеленые горошины. В загустевшем малиннике по утрам пели пеночки. Воробьи носились по саду и склевывали с деревьев жучков и гусениц.

— Молодцы воробьи, наши хорошие помощники! — хвалила Оля трудолюбивых птиц и подсыпала им пшено в кормушки.

…Кончились занятия в гимназии. В саду наливались красным соком вишни, яблоки стали светлее листьев, на грядках поспевала клубника. Сад прихорошился.

Володя устроился на толстом суку вяза, грыз семечки и читал книгу. Он уселся поудобнее, сук, который нависал зеленым крылом, качнулся, и с папиной вишни взвилась стайка воробьев. Птицы покружились в воздухе и снова опустились на дерево. Они острыми клювами вырывали кусочки мякоти, вишни сморщивались и становились уродливыми. И Володе показалось, что воробьям пришлась по вкусу именно папина вишня. Он быстро соскользнул с дерева и побежал к Саше. Позвали Аню и Олю.

Как спасти папину вишню от воробьев?

Оля предложила подсыпать им побольше пшена в кормушку.

— Дураки они, что ли, менять вишню на пшено! — пожал плечами Володя.

Как отогнать воробьев, придумал Саша. Девочки нарезали узенькие полоски блестящей бумаги-фольги, нанизали их, как флажки, на длинные нитки. Мальчики развесили эти гирлянды на деревья. Особенно тщательно опутали папину вишню. Ветер колышет полоски, они шуршат, сверкают на солнце, пугают воробьев. Покружатся, покружатся воробьи над вишней — делать нечего, летят к кормушке с пшеном.

И вот наступило 14 июля — день рождения папы. Утром Илью Николаевича пришли поздравить его помощники, учителя, школьники.

В беседке был накрыт стол, посредине возвышался именинный яблочный пирог. А возле беседки стояла папина вишня, вся обсыпанная темными блестящими ягодами. Отяжелевшие ветки клонились до самой земли.

Аня подошла к вишне с ножницами в руках. Перерезала нитку, и гирлянды с фольгой опали.

— Угощайтесь, — пригласила она взрослых.

— А я предложу сначала отгадать загадку, — сказал Володя детям. — Кругла как шар, красна как кровь, вкусна как мед. Что это такое?

— Вишня! Вишня! — хором закричали дети.

— Давайте проверим, так ли это, — рассмеялся Володя.

И все стали обрывать сочные ягоды, ели их и очень хвалили. Маняша сама скоро стала похожа на вишню — так она перемазалась соком. И воробьи налетели и тоже лакомились, и их уже никто не отгонял. Вишен много. Хватит на всех.

В ПУТЬ

Легкий туман курится над полями. Над Волгой встает солнце, неяркое, затуманенное. Река дремлет. Южный ветерок ершит рябью воду. Медленно, бесшумно плывет по течению длинный плот, оставляя за собой приглаженный след на воде. На плоту вьется синеватый дымок от костра и сливается с белесым туманом.

У берега — почерневшая от времени баржа, груженая лесом. С баржи спускаются бурлаки, не освеженные сном. Сходни скрипят и прогибаются под их тяжелой, неторопливой поступью. Лениво переругиваясь, бурлаки натягивают на плечи лямки, впрягаются в работу.

Тишина… Сонная тишина над огромной рекой, над полями.

Деятельны и не сонны только стрижи. На известняковой скале прилепились их гнезда. Как черные маленькие молнии, мелькают острокрылые птицы. Из гнезд высовываются широко раскрытые желтые клювы птенцов. И снуют, снуют без конца работяги стрижи, рассекая крыльями туман.

Вот зачокал валек, и звонкое эхо рикошетом поскакало по воде. Зазвенела коса о брусок, сверкнула на солнце. Зашагали косари по необъятному заливному лугу, сочно захрустела трава под косой.

— Р-раз-два — взяли! Р-раз-два! Р-раз-два! — Бурлаки подались левым плечом вперед, стараются сдвинуть с места глубоко осевшую в воду баржу. — Р-раз-два — взяли! Р-раз-два! Р-раз-два! — несется, как стон, над рекой.

Солнце поднимается выше, легкие космы тумана тают, оседая на траве хрустальной россыпью росы.

У рогатой коряги мужик в холщовых портах, завернутых выше колен, тащит из воды вершу. Ему помогает мальчонка лет двенадцати, голый — одна суровая нитка с медным крестом на шее.

Гриша стоит по грудь в воде, подталкивает плетенку снизу. Вот наконец верша в лодке. Отец хватает уверенной рукой рыб за жабры и кидает их на дно лодки. Мальчишка ворошит руками рыбу, хлопает панибратски сома по жирному боку. Выпрямляется во весь рост и, заслонившись рукой от солнца, глядит на косогор.

— Тять, Ульяновы идут. Бежать мне надо, — деловито говорит мальчонка, натягивая на мокрое тело штаны.

— Ого-го-го! — кричит в картонный рупор Саша, появившийся на вершине косогора, и с толстых ив соскальзывают и летят ему навстречу босоногие загорелые мальчишки в выцветших рубашках.

У Саши за плечами туго набитый вещевой мешок. Ветер шевелит на голове густые темные волосы, серая рубашка, подпоясанная шнурком, облегает стройную фигуру. Рядом с ним Володя с веслами на плече, в руке ивовая корзина. Глаза у Володи лукавые, чуть раскосые и широко распахнутые. Он с гордостью посматривает на брата, которого окружили мальчишки.

— Александр Ильич, у нас все готово!

— Александр Ильич, прикажете паруса ставить?

— Ленька сегодня опять дрался, не берите его с собой!

Володе нравится, что мальчишки тоже признают в Саше старшего и называют его по имени и отчеству.

У берега на привязи покачиваются старые плоскодонные лодки. Володя принес с собой дощечки с надписями: «Неустрашимый», «Вольный», «Стремительный» и теперь вместе с мальчишками прикрепляет их к бортам лодок.

На траве под суковатой ольхой расположились Илья Николаевич, Мария Александровна, Митя и девочки.

Аня поставила корзину на землю и, чуть подавшись вперед, что-то шепчет реке, словно здоровается с ней. Оля в восторге поет, тащит за руку Митю, а Митя боится оторваться от маминой руки. Черноглазая Маняша сидит на плече у папы; ей лучше всех видна Волга.

К лодкам бегут мальчишки с веслами, удочками на плечах.

Гриша, запыхавшись, спрашивает Илью Николаевича:

— Здрасте! Александра Ильича не видели?

— Здравствуй, Гриша! Саша внизу с ребятами оснащает лодки.

— Не лодки, Илья Николаевич, а пакетбот. И не с ребятами, а с матросами, — резонно замечает мальчик.

— Прошу прощения, — серьезно отвечает Илья Николаевич.

Гриша бежит вниз.

Володя уже ждет своего приятеля.

— Что это у тебя под рубашкой трепыхается? Наверно, птица? — заинтересованно спрашивает Володя.

— Не-е, сомище — во! У тятьки стащил, — хвастается Гриша и вытаскивает из-за пазухи рыбу. Сом не так уж и велик.

— Это зачем же? — спрашивает Володя.

— Известно зачем — уху варить будем.

— Ишь, Христос нашелся, одной рыбой хочешь целую флотилию накормить! — Володя взял из рук Гриши извивающегося сома и поднес к носу. Сморщился: — Плохо пахнет!

— Пошто? — удивился Гриша. — Она же живая!

— Живая, а воняет. Потому что ворованная. Беги к отцу и отнеси, не то Саше скажу.

Гриша разочарованно вздохнул. Но делать нечего. Капитан флотилии Александр Ильич шутить не любит. Спишет с корабля, и останется Гриша с рыбой на суше.

Мальчик побежал, оглянулся, смерил глазами расстояние до флотилии и до коряги и решил схитрить. Швырнул сома в Волгу и побежал обратно к ребятам.

А матросы уже занимали места на пакетботах.

— Аня-а! — кричит Саша в рупор.

— Сейчас! — отвечает ему сестра, торопливо что-то дописывает, подбегает к маме и передает ей тетрадь: — Мамочка, я стихи сочинила. Про Волгу. Прочтешь, когда мы отплывем. Пожалуйста, не сейчас. — Аня целует мать, машет рукой сестре и отцу, бежит вниз, ухватив подол длинного ситцевого платья.

Оля потерлась о плечо матери:

— Мур-мур…

— Иди, иди, — торопит Мария Александровна дочку, — слушайся во всем Аню, как меня.

— Обещаю! — кричит уже на ходу Оля.

Митя вскочил на ноги:

— Мамочка, папочка, разрешите мне тоже ехать. Я во всем буду слушаться Сашу.

Илья Николаевич взглянул на Марию Александровну и крикнул Володе, чтобы он взял с собою Митю.

— Я тоже хочу путешествовать, — решительно заявляет Маняша.

Мария Александровна привлекла ее к себе:

— Тебе надо еще немножко подрасти… и нам с папой будет очень скучно.

Саша отдает команду:

— Сниматься с якоря! Приготовиться к поднятию парусов!

— Маняша! Мамочка! Папа! Ого-го-го! — кричит Володя.

— До свида-а-нья! — машут платками девочки.

Мальчишки поднимают паруса. Веселый гомон затихает. Лодки отчаливают.

— Счастливого плавания! — разносится над рекой бас Ильи Николаевича.

— В добрый час! — напутствует детей Мария Александровна. — Итак, дети отправились в путь, — с легкой грустью говорит она. — Даже мне захотелось пуститься вместе с ними.