Древесный маг Орловского княжества 2 - Игорь Павлов

из–за оберега «страха» и домового. Поэтому и собирал пуговицы, следуя условиям Баша.

А зачем ему такой лук был нужен? Дарья сказала, я болтал, что хочу убить из него гигантского паука, живущего в Паучьей роще. И к чему такое рвение? Он знал, что в гнезде Молоха брошь–ключ?

А что если Ярослав и не был дураком вовсе?

Доскакали до Звягинок быстро. К началу десятого утра в селе оживление. Даже больше, чем в прошлый раз.

— Я и забыла, что сегодня воскресенье, — прошипела Дарья недовольно.

Очень много мантий ученических маячит!

Вижу, как скукожилась, бедолага. А я вот разволновался, вспомнив об одной особе, которую увидел здесь мельком, но уже забыть не смог. Интересно, на каком эта крошка факультете?

Поскакали неторопливо по центральной улице. С левой стороны академический дворец поблёскивает глянцем своих синих и красных крыш башен. Если сравнивать с другими строениями в округе, здесь здания опережают время на целый порядок. И забор, отделяющий территорию академии от села — это будто некий барьер между мирами.

Через который спокойно шастают в обе стороны целые потоки адептов.

Впервые обратил внимание, что не только славянской внешности молодёжь. Всякие есть. Азиаты проскакивают, тёмненькие. Разве что чернокожих не вижу. И все с лицами надменными, кто в нашу сторону смотрит. Хотя основная масса делает вид, что всадников тут и нет. Приходится очень аккуратно скакать, лезут прямо под лошадь.

Вот где мой клаксон⁈

Держу лицо, хотя хочется ругаться матом. Но где–то в кучке адептов моя милая курочка по своим делишкам гуляет. Ну где же эта блондиночка с голубыми раскосыми глазищами⁇

Узнать бы её имя!

Кое–как к магической лавке прорвались. За домами у озера уже свободно. Дарья спокойно спрыгнула и пришвартовала коня к дереву. Я спрыгнул с выкрутасами, подстраховав себя корнями, как пружинами. Кучка ботанов неподалёку, покосилась на меня с подозрением. Такие щеглы! Сортиры бы их заставить мыть.

Вошли, снова дух мой от оберега скукожился и перестал подавать признаки жизни. Дарья с луком зашла, и я не стал меч «Вспышка» в седле оставлять. Перчатки «Огоньки» тоже на мне, они не такие уж громоздкие, даже солидно смотрятся. Внутри мягкая кожа, снаружи вставки. В общем, я крут.

В «Чудо барахолке» человек десять меж стеллажей гуляет. Продавец, как и в прошлый раз, по центру за столом сидит, но с двумя девушками в мантиях мило беседует.

— Доброго здравия, Тимофей Иванович, — бросила спешно Дарья и потянула меня сразу к товарам.

— И тебе Дарьюшка, — ответил тот уже в спину.

Подруга сразу ведёт к ювелирке на плашках с бархатом. Здесь только один адепт. Важного вида белобрысый, высокий гусь с руками в замке за спиной рассматривает крупные медальоны.

Дарья шею втянула, рванула было обратно. Придержал.

— Кто это? — Шепнул.

— Ещё один из шайки, кто меня подставил, — отвечает тихо.

— Пусть только вякнет, я ему в морду дам, — отвечаю с ухмылкой, снимая всё же перчатки и заправляя их за пояс. А то ударю с такими, черепушку раскрою ненароком.

— Может и дашь, — зашептала на ухо. — В лавке магия наша не работает, но из Звягинок мы потом целыми не уйдём.

— А как же применение магии на простых людях? Им устав ваш не писан? — Шепчу в ответ.

— Это если свидетели будут, — усмехнулась.

— Так, ладно, — говорю уже громко. — Где тут самые лучшие хранители резерва?

— А у тебя золота хватит, отрепье? — Раздалось от парня негромко. Он будто себе под нос сказал.

Я, конечно, адекватный. Чаще. Но сейчас забрало у меня упало.

Подхожу к нему ближе.

— Ты что–то сказал, или мне послышалось, петушок? — Спросил я елейным тоном.

Уставился на меня зенками синими, где я даже уловил мимолётный испуг. Но надменность победила.

— Нет, ничего, отойди и не дыши на меня, деревней воняет.

— Ярослав, не надо, — воет Дарья.

— О, они нашли друг друга, — усмехнулся петушок и отступил сам.

— Я тебя отпускал, что ли? — Говорю нагло и ладошкой его шею обхватываю.

— Да что ты себе… — пытается сопротивляться.

Дёргаю, подсекая стопу, заваливается даже легче, чем ожидал. Верещит ещё что–то там в полёте, пока не падает, как мешок.

Коленом сажусь на его тощую грудь.

— Что ты там вякал, петушок? — Спрашиваю и по щеке слегка бью нежной.

— Отвали, ай, ай.

— Что за дрыщь, даже жалко тебя трогать, — хмыкаю, поднимаясь.

— Я адепт седьмого ранга, недоносок, — раздаётся снизу.

— Что сказал⁈ — Замахиваюсь.

— Ничего, ничего, — руки выставляет трус несчастный.

— Учи уроки, петушок, — бросаю, отворачиваясь от него. — Ничего, в январе я всеми вами займусь, подлые ушлёпки.

Это речь о тех, кто Дарью подставил.

Только договорил, меж полок стеллажа, стоящего напротив плашек с ювелиркой, замечаю лицо! Глазища голубые и раскосые прямо на меня уставились. Дыхание перехватывает от такой красоты.

Твою мать, вот когда не надо её и встретил! Магичку, в которую втюрился.

Отвернулся поскорее, потому что стыдно стало.

— Ясмина! — Окликает её какая–то девушка. — Я нашла!

Судя по шагам, скрывается быстро. И этот петух поднимается, кряхтя.

Значит, Ясмина её зовут. Сама судьба сводит нас в самые неудобные моменты.

— Вот смотри, — начинает Дарья, как ни в чём не бывало, указывая на предметы.

— Подожди минутку, — отмахиваюсь я и спешу за девушкой. Сейчас или никогда!

Надо знакомиться. И уж точно не тупить.

На мне нет шёлкового кафтана, но вполне приличная, чистая и свежая барская одёжа. Инка оказалась рукодельницей, ушила для меня лучшие вещи из гардероба баронского. Я даже не просил.

Застаю Ясмину с крупной темноволосой подружкой у стеллажа с хрустальной посудой. Судя по всему, тоже с первого курса толстушка.

Пока шагаю на сближение, могу и фигурку красотки рассмотреть, мантию по примеру половины адептов, она запахнула назад, сделав плащом. Кстати, форменная одежда под мантией посовременнее местной моды будет. Кофта светлая обтягивает грудь размера третьего с переходом на плоский животик, это ого–го–го, как эффектно, юбочка чёрная почти до колен, дальше белые колготки, стягивающие рельефные спортивные ножки. Невысокая, стройная, бёдра есть, плащ оттопыривается вполне хорошей попкой, в общем, всё при ней.

Если сравнивать с той же Василисой. Та на вид совсем ещё ребёнок, а здесь уже созревшая девушка. Там наивность и красота от милого,