Цена Рассвета - Татьяна Апраксина

Познакомившись с местными нравами, Фархад решил, что ему, пожалуй, хватит, и отправился к подъемнику. Ушел он недалеко, только в соседний зал. Там дрались. Юноша попытался обогнуть место инцидента, но кто-то толкнул его в спину, и он влетел в самую гущу драки. Противоборствующие стороны довольно быстро добились согласия и единства, переключившись на чужака. Он оказался в кольце толпы и вырваться не мог. Его перекидывали туда-сюда, пинали, били, — впрочем, не сильно, от тренера доставалось куда сильнее, — и Фархад старался уворачиваться, блокировать удары, пока один из драчунов не попытался ударить его в лицо.

Фархад отреагировал рефлекторно, проведя ответный прием так ловко, как сроду в спортивном зале не мог. Запястье противника хрустнуло, тот возмущенно взревел. Через мгновение юноша валялся на полу, и его били уже не ради забавы. Двое пинали тяжелыми рабочими ботинками, третий — хлестал цепью. Самым страшным для юноши оказалась даже не боль, она пока что чувствовалась остро, но недолго, а полное молчание, в котором все происходило. Только удары, только гулкое эхо. Выбраться он не рассчитывал, ему даже не давали подняться; проводить приемы, которым его учил тренер — схватить противника за ногу, дернуть на себя, — больше не рисковал. Оставалось только надеяться, что скоро уродам надоест…

— Ххе, кого это угощают? О, гляди-ка, студента… — радостно заорал кто-то рядом. Фархад приготовился получить порцию пинков от новичка, но почему-то избиение прекратилось. Он постарался разлепить склеенные кровью веки.

— Вы чего обнюхались, уроды темнущие?! — раздался другой, смутно знакомый голос. Когда-то Фархад уже слышал это раскатистое «эр». — Это ж тысячник! Да за него весь квартал горючкой зальют и вас, тупых, поджарят на собственном жиру!

— Он мне руку сломал!

— Надо было голову, бестолочь! Голова в тебе лишняя!

Фархад едва ли смог бы ответить на вопрос: «Что меня больше удивляет, заступничество или такая перспектива?». Его грубо тряхнули за плечо. Юноша открыл глаза и увидел светловолосого парня в темно-синей форме Академии КФ. Лицо было еще более знакомым, чем голос. Курсант тоже его узнал, изумленно присвистнул.

— Вот это встреча, — издевательски улыбнулся он. — Фархадик, мамина радость! Ты идти-то можешь?

Спутник светловолосого нагнулся, обхватил Фархада сзади за плечи и поставил на колени, потом поднял на ноги. Юноша качнулся. Голова кружилась, а ноги казались ватными, но курсант — Фархад вспомнил, его звали Бран, он был сыном кого-то из домашней прислуги в родительском доме, — поймал его и повел к выходу. Второй парень помогал.

— Эх, Фархадик-тысячник, ну ты и дурак, — болтал он по дороге. — Ты зачем туда полез? Там таких не любят. Ты только в стражу не звони, ладно? Сам ведь виноват, а? Нет, правда, ну не звони, ну хочешь, я твои цацки принесу, а?

— Да что тебе за дело до них? — удивился Фархад, в очередной раз сплевывая кровь. — Они ж все проклятые…

— Это ты у нас набожный, а у меня там дядя, племянники, другая родня… Где родились — так и живут. Договорились?

— Хорошо. Только ты принеси… — согласился наконец Фархад, а потом задал самый актуальный, важнее ссадин и шатающегося зуба, вопрос:

— Правда кварталы сжигают?

— А то я пошутил, а? — мрачно фыркнул Бран. — Закрывают входы и выходы, герметично, льют через вентиляцию горючку, а потом поджигают. Потом металл отчистят — и добро пожаловать, живите другие.

Фархад скинул руку курсанта, остановился и согнулся пополам. Тошнило его долго.

7

До Надежды, столицы Вольны, Аларья добиралась чуть больше двух суток. Денег на трансконтинентальный монорельс у нее не было, к тому же для покупки билета требовалось показать удостоверение личности. Девушке не хотелось, чтобы ее отследили прямо от вокзала. Двухэтажный автобус — «гостиница на скользящей подошве» — стоил куда дешевле, хоть и не мог по комфортабельности сравниться с монорельсом. За пятьдесят три часа она успела устать до полусмерти, хотя сначала и казалось, что не с чего: сиди себе в кресле да смотри в окно, благо, место попалось удачное.

В автобусе воняло — потом и парфюмерией попутчиков, быстрорастворимыми супами и кашами, которые разводили кипятком, несвежим синтетическим бельем и дешевой смоляной жвачкой, которую мусолили все, от мала до велика. Соседи быстро перезнакомились между собой, образовали компании — кто играл в лото, кто в «Лесной квест», женщины постарше бесперечь болтали о детях и мужьях. Аларью каждый час приглашали то пообедать, то выйти покурить, то сыграть во что-нибудь. Она медленно сходила с ума, постоянно с содроганием ожидая, что вот-вот на плечо опустится чья-то потная лапа и дружески похлопает по нему. Вдобавок, автобус ехал шатко, неровно, видимо, привод был давно и безнадежно изношен, а чинить его никто не собирался.

Все эти муки кончились, когда автобус вкатил на вокзальную площадь и открыл двери. Аларья подхватила рюкзак и планшет, опрометью бросилась прочь от автобуса. Первые минуты ничто иное ее не интересовало — только убраться подальше от мерзкой вони, от ненавистных голосов. Чуть позже, пару раз налетев на прохожих, она все же остановилась — прямо посреди улицы, удивленно открыв рот. Столица оказалась совсем иной, нежели девушка представляла ее себе. Здания были выше, разнообразнее и ярче. Множество синего и темно-зеленого стекла, белые или серо-серебристые стены, пестрые дома, где ни один не походил на соседний — совсем не то, что в родной провинции, где ряды однотипных круглых многоэтажек тянулись километрами.

Наконец до нее дошло, что она стоит и глазеет на дома и вывески — позор, провинциалка из анекдотов. Аларья одернула блузку, повесила рюкзак и планшет на плечо, засунула руки в карманы и с видом деловым и независимым отправилась вдоль по улице. Она была уверена, что смотрится не хуже других и, разумеется, чуть старше, чем на самом деле. Еще полгода оставалось до совершеннолетия, а по законам Вольны не достигшие восемнадцати лет обязаны были предъявлять любому милицейскому чину разрешение родителей на свободное перемещение и финансовые операции.

Девушка не представляла себе даже азов самостоятельной жизни — как и почем снимают жилье, что для этого требуется, где искать работу, кому можно предложить рисунки; ее это не волновало. Главного на текущий момент она уже добилась: вырвалась из дома прочь, подальше от обрыдлых родителей и их ненаглядного чудовища. Через пару часов она уже рассуждала совершенно иначе. За кружку безалкогольного синтетического пива пришлось заплатить вдесятеро дороже, чем дома. Ни одного объявления «сдается комната» или «приглашаем на работу» Аларья не увидела. Зато постовые милиционеры стояли на каждом углу, бдительно озирая прохожих.