Именем Усамы бен Ладена: Секретное досье на террориста, которого разыскивает весь мир - Ролан Жаккар

В 1989 г. Судан раздирают на части внутренние политические конфликты и гражданская война между мятежным югом и центральной властью в Хартуме[51]; 30 июня власть захватывает генерал Омар Хасан аль-Бешир при поддержке партии Хасана аль-Тураби. Через несколько месяцев он формирует правительство, имеющее сильную исламистскую окраску. Хасан аль-Тураби, большая часть жизни которого прошла в тайной борьбе против колониализма, коммунизма, атеизма и насеризма, теперь открыто выходит на авансцену суданской общественной жизни. Пользуясь широкой поддержкой среди населения и исламистов, правительство генерала аль-Бешира пытается возродить огромную страну, которую анархическая демократия, гражданская война, стоившая многих жертв, и иностранное вмешательство медленно, но верно привели к хаосу.

Хасан аль-Тураби, пробившийся на самый верх, влиятельный, как никогда, устраняется от повседневной политики, дабы не мешать новому руководству страны, и берет на себя роль идеолога. Его встреча с Усамой бен Ладеном станет решающей — саудовский изгнанник предоставит ему средства для осуществления его амбиций и поддержит выношенный им великий проект панисламизма.

В апреле 1991 г., сразу после войны в Персидском заливе, шейх аль-Тураби созывает полсотни афро-азиатских исламистских движений на Народную арабо-исламскую конференцию (НАИК) [52]10. Он рассчитывает вылить гнев и разочарование арабского мира в организационную форму, собрав под одним знаменем безупречно правоверных воинствующих исламистов и националистов. Шейх искусно разрабатывает весьма туманную и запутанную политико-религиозную платформу, собранную с бору по сосенке: она способна удовлетворить и алжирский ИФС (Исламский фронт спасения), и талибов, о которых тогда уже начинают говорить, и филиппинских националистов, и парижских иммигрантов из Северной Африки; все они действительно принимают участие в работе первого совещания в Судане. Хасан аль-Тураби, искавший свое место в ряду таких лидеров, как Неру, Тито и Хомейни, наконец находит его — он открывает другой путь для политики исламистов.

Очень скоро западные страны начинают смотреть на эту организацию, наделавшую немало шума в средствах массовой информации, как на международно-исламистскую, а некоторые из них даже как на международно-террористическую, служащую целям наиболее экстремистских исламских движений. Хасан аль-Тураби представляется певцом всеобщей исламизации. Западная пресса, только теперь его заметившая, признает его ум, обаяние, красноречие, приписывает ему безграничную власть, называя его тайным владыкой Судана и душой всех исламских мятежей на планете.

Тем не менее в тот период Хасана аль-Тураби еще хорошо встречают в большинстве западных столиц; в 1992 г. он — гость Королевского института иностранных дел и Королевского общества покровительства искусствам в Лондоне, не говоря уже о последующем визите в США, где его официально принимают в Вашингтоне.

Несколько лет, до 1995 г., с финансовой помощью бен Ладена, не жалеющего денег для своего нового друга, Хасану аль-Тураби удается регулярно проводить конференции, собирая в Хартуме множество исламистских организаций и лидеров со всего мира. Пользуясь щедрым гостеприимством НАИК, над которой, в свою очередь, шефствует Усама бен Ладен, делегаты и журналисты сотнями съезжаются в хартумские отели «Меридиан», «Гранд-отель» или «Хилтон». Радикальные исламисты со всех концов света, привечаемые шейхом аль-Тураби, на неделю превращают суданскую столицу в штаб-квартиру мирового фундаментализма. На трибуне «Френдшип-Холла» — хартумского конференц-центра, выстроенного китайцами на берегах Нила, — свободно высказываются такие разные люди, как американский мусульманский экстремист Луис Фаррахан, свергнутый глава ИФС Анвар Хаддам, Джордж Хаббаш из Народного фронта освобождения Палестины (один из исторических лидеров ООП, по вероисповеданию христианин) или представители недавно возникшего афганского движения «Талибан». Хасан аль-Тураби то обращается с речью к юным бойцам обоих полов, вооруженным «калашниковыми», то принимает своих иностранных гостей на катере, плывущем по Голубому Нилу, в обстановке, решительно напоминающей «увеселительный круиз» под звуки суданских оркестров.

Несмотря на финансовую помощь Усамы бен Ладена, международная конференция Хасана аль-Тураби так и не добилась объединения исламских организаций в единую, дисциплинированную международную исламистскую федерацию. В настоящее время бен Ладен покинул Судан, где стал нежеланным гостем (его присутствие доставило немало хлопот и проблем хартумским властям, подвергающимся давлению и осыпаемым угрозами из-за рубежа), а когда-то казавшаяся столь привлекательной утопическая идея шейха аль-Тураби утратила актуальность. Амбициозный панисламистский проект оказался химерой. Отодвинутый собственной партией и суданской исполнительной властью на обочину общественной жизни, Хасан аль-Тураби больше даже не возглавляет парламент. Суданское общество быстро модернизируется, сбрасывая ошейник ислама, столь же тесный, как и у талибов; в глазах молодого поколения шейх аль-Тураби уже принадлежит истории. Превратившись в человека прошлого, хотя и уважаемого, потерпев неудачу с НАИК, Хасан аль-Тураби 27 июня 2000 г. основал новую партию, но, по мнению большинства суданцев, это его лебединая песня, и «черный Папа» отныне обречен на роль престарелого мудреца, которого слушают лишь из вежливости. Инвестиции Усамы бен Ладена не принесли ожидаемых плодов, а 23 февраля 2001 г. аль-Тураби снова был брошен в тюрьму своим правительством, обвинившим его в попытках заключения альянса с мятежной армией южных сепаратистов, даже не исповедующих ислам.

Свое пребывание в Судане Усама бен Ладен пытался использовать также для развития собственной организации «Аль-Кайеда», созданной в Пакистане в дополнение к организации муджахидов палестинца Абдаллы Аззама и как альтернатива ей. Палестинец тогда противился созданию другого бюро вербовки боевиков, но Усама бен Ладен настоял на своем. При поддержке египтянина Аймана аль-Завахири[53] он сохранил отдельную организацию, находящуюся под его контролем. «Аль-Кайеда» начала по-настоящему играть какую-то роль лишь после смерти Аззама[54] и даже после ухода советских войск из Афганистана. По словам специалистов по исламскому праву, при ее создании не соблюдались правила шариата, требующие образования совета, который должен был бы выбрать эмира. По всей видимости, основатели «Аль-Кайеды» не придерживались этих жестких правил, превратив ее тем самым в некую полуфантомную, даже незаконную, с точки зрения исламского права, структуру.

Название этого загадочного движения стало появляться в сотнях рапортов американских спецслужб, включая материалы Большого жюри в Нью-Йорке, рассматривавшего обвинения, выдвинутые против Усамы бен Ладена[55]. По мнению полиции и министерства юстиции США, сам факт контактов с «Аль-Кайедой» может служить поводом для ареста или быть отягчающим обстоятельством при рассмотрении дела в суде. Так было в случае с Вадихом аль-Хаджем, американским гражданином, замешанным в преступлении в Найроби, или с другим приближенным Усамы бен Ладена — суданцем Манду Махмудом Салемом, арестованным 16 сентября 1998 г. во Фрислинге (Германия), которого американское министерство юстиции обвинило в том, что он организовывал поставки оружия за счет «Аль-Кайеды» и был ее казначеем[56].

По мнению США, «Аль-Кайеда» и ее члены с 1990 г. заняты исключительно организацией антиамериканских операций, располагая для этого большими финансовыми ресурсами Усамы бен Ладена в нескольких странах, где у последнего есть, или были, свои базы: в Судане, Ливане и Афганистане. Однако судьба «Аль-Кайеды» все же неясна. Некоторые наблюдатели говорят, что как тайная организация она не пережила период суданского изгнания бен Ладена и в наши дни представляет собой не более чем кучку боевиков, действующих самостоятельно и неорганизованно.

По причине столь скандальной славы присутствие Усамы бен Ладена в Судане дорого обошлось этой стране даже после его переселения в Афганистан. Американский президент Билл Клинтон, давая 20 августа 1998 г. согласие на пуск крылатых ракет «Томагавк», стерших в порошок завод в центре северной части Хартума, был убежден, основываясь на данных, предоставленных в его распоряжение разведкой, что тем самым уничтожает один из стратегических объектов саудовского мятежника в Судане. Расположенные по соседству жилые дома во время этой операции не пострадали. Пользуясь распространенной формулой, можно сказать, что удар был нанесен с хирургической точностью: все разрушения строго ограничивались стенами завода, расположенного в жилом квартале столицы. В тот же день был произведен другой ракетный залп по штаб-квартире Усамы бен Ладена в Хосте, в Афганистане — в отместку за антиамериканские акции в Найроби и Дар-эс-Саламе[57]. Оправдывая свой налет на Хартум, американцы ссылались на то, что завод «Аль-Шифа» якобы производил нервно-паралитический газ VX, используемый как химическое оружие[58].