Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон

Возможно и другое объяснение: Тинтин – вовсе не человек. Он продукт технологий, монстр Франкенштейна (считать ли таковым Эрже, а может, и Спилберга – другой вопрос), робот, как главные герои «Искусственного разума». Или, если воспользоваться более архаичным языком и вспомнить о корнях Спилберга, Тинтин – голем. Его тайна, как и у пражского голема, скрыта в бумажке с заклинанием: ее Тинтин ищет на протяжении всего фильма, еще не зная, как прочесть шифр. Но тайна героя – не в прошлом, а в полном отсутствии оного. Как отмечал в книге о Тинтине Том Маккарти, герой раскрывает шифры, одновременно отправляя в пространство и время новые шифрованные радиограммы, и таким образом сам остается шифром без разгадки, константой. Недаром Филозель крадет у Тинтина бумажник в первой трети фильма, избавляя героя от его личности, делая из него «человека без свойств». Интересно, что возвращают бумаги горе-сыщики Дюпон и Дюпонн, идентичная внешность которых – образный намек на идею механистического повтора, на запрограммированность роботов[18].

Спилберг всегда был неравнодушен к искусственному интеллекту. Впервые применив motion capture, он не только осуществил на практике гибридную форму анимации и игрового кино, о которой мечтал Эрже, но и создал целую плеяду обаятельных роботов. В кабинете Филозеля – тысячи украденных бумажников: он будто лишает весь мир его человеческих качеств, превратив людей в вечно молодых обитателей комикса, усовершенствовав их. Motion capture для Спилберга – не просто технология и не только эстетика, но целый евгенический эксперимент. Принципиально важно, что персонажи – не условные нарисованные фигурки, а реальные актеры, чьи таланты и внешние данные лежат в основе улучшенных, преувеличенных экранных копий.

Однако, будучи формально устремленным в будущее, в реальности этот проект возвращает и героев, и зрителей в ностальгическое прошлое, где нет мобильных телефонов и компьютеров – за информацией бегут в библиотеку, а сообщения передают при помощи рации. Парадокс в том, что, эксплуатируя эстетику раннего французского нуара, режиссер отказывается от моральной двойственности героев этого жанра, перенося живописный принцип рисунка Эрже (так называемой четкой линии) в саму интригу, где, в отличие от комикса, черное – всегда черное, белое – всегда белое, злодеи неизменно коварны, а герои героичны. «Приключения Тинтина» пропитаны ностальгией, но не по реальной вселенной, отраженной в альбомах Эрже, а по идеалистическому прошлому, которое может существовать лишь в сознании ребенка. Спилберг держится за этот психологический атавизм, культивирует схематизм и возвращается к архетипам приключенческого «pulp fiction», которые даже для Эрже были лишь предметом стилизации. А технологии становятся на службу этой задаче. Так, Сахарин и Хэддок, вспоминая о бое на шпагах, который затеяли их предки, начинают поединок на подъемных кранах, карикатурно иллюстрируя применение сложных гаджетов для детской игры в пиратов.

Зато от других игр, которыми Спилберг увлекался в последние двадцать лет, он демонстративно отказывается. Режиссер специально вводит в фильм Бьянку Кастафьоре (в комиксах, положенных в основу сценария, ее не было): чтобы в гротескной сцене оперного концерта дезавуировать, во-первых, возвышенное искусство (возвышенное без кавычек, ибо арию за кадром поет сама Рене Флеминг), а во-вторых, ради концепции «любовь – двигатель сюжета». Других женщин или иных квазиэротических коннотаций в картине нет, и выбор арии именно из «Ромео и Джульетты» Гуно демонстрирует откровенно прикладной характер романтического контента в кинематографе Спилберга: необычайно высокий и пронзительный голос «миланской соловушки», дрожащий и вибрирующий от нежных чувств, необходим лишь для того, чтобы взломать пуленепробиваемое стекло, за которым скрыта желанная модель фрегата.

Потерпев очередное поражение от хитроумного Сахарина, Хэддок упрекает отчаявшегося сотоварища: «Тинтин, вы же оптимист!» – «Я реалист», – мрачно отвечает репортер. «Реализм – для малодушных трусов», – уверенно парирует капитан. Похоже, Спилберг, так тяготевший к реализму в «Спасти рядового Райана» или «Мюнхене», ныне солидарен с Хэддоком.

«Приключения Тинтина» – глобальный ревизионистский проект, в котором Спилберг взламывает или даже взрывает свой имидж 1990–2000-х, возвращаясь на новом уровне к мотивам самых детских, бездумных, непретенциозных и гениальных своих картин. Вневозрастной Тинтин – это и искатель артефактов Индиана Джонс, и ребенок-взрослый Джим из «Империи солнца», и Питер Пэн из «Крюка», и Фрэнк из «Поймай меня, если сможешь», и даже обитатель вымышленного мира Наворски из «Терминала». А Хэддок, страдающий от амнезии и постоянно пытающийся исправить очередную ошибку, – шарж на героя «Особого мнения»; его альянс с Тинтином – очевидная отсылка к двум роботам из «Искусственного разума».

Да, в «Близких контактах» персонажи искали другой корабль – космический, а тут они одержимы трехмачтовым парусником XVII века; но ведь и Спилберг тогда был моложе и смотрел в будущее, а теперь, когда ему за шестьдесят, все чаще оглядывается на прошлое. Важнее другое: ощущение полета вернулось. В самой виртуозной и невероятной сцене «Приключений Тинтина» герои догоняют птицу – сокола, уносящего в клюве и когтях пергамент с шифром, – и настигают ее. Причем камера поспевает за ними: компьютерные технологии позволили снять умопомрачительную погоню единым планом. Отважно, как когда-то Индиана Джонс, Спилберг шагает в пустоту, твердо веря в обретение почвы под ногами.

Но воздух, лишь одна из стихий, которые Тинтин подчиняет себе. Сюжет скомпонован так, что герой последовательно овладевает городским пространством (на блошином рынке, где ему, а не соперникам, достается модель корабля), морским (на судне «Карабуджан», откуда Тинтину, вопреки логике, удается бежать), воздушным (герой отбирает у противников самолет и проводит его через грозовой фронт, благополучно сажая на берегу, хотя за штурвал берется впервые). Даже в Сахаре Тинтин умудряется выжить, а пустыня на его глазах волшебно преображается в бушующий океан, откуда на героев несется фрегат «Единорог» – на сей раз в натуральную величину. Неспокойная водная стихия в фильме вообще главная. Ведь вода еще и отражатель, всем зеркалам зеркало: в картине-автопортрете, сам метод изготовления которой зеркален априори (каждый компьютерный персонаж – отражение актера, сыгравшего его роль), это тянет на концептуальный жест.

Как тут не вспомнить еще один шедевр раннего Спилберга – «Челюсти»? После окончания съемок режиссер объявил, что в его следующей картине не будет ни одного водоема, и сдержал слово: в «Близких контактах» даже корабли переносились в пустыню, предвещая «Тинтина». Однако и позже Спилберг старался обходиться без неверной и ненадежной воды. Нырнул он в нее лишь сейчас, освободив все шлюзы одним нажатием на курок – случайным выстрелом из миномета, которым Хэддок взрывает плотину, превращая город-оазис Омара бен Салада в хаотичное болото. «Челюсти» – возможно, самый свободный и бесшабашный фильм Спилберга, и в новой картине режиссер постоянно напоминает о нем. В трюме «Карабуджана» под потолком висит чучело акулы, хохолок Тинтина, плывущего под водой за подбитым гидропланом своих врагов, возвышается над водной поверхностью, как плавник акулы. А несущиеся на мотоцикле за хищным соколом Тинтин, фокстерьер Снежок и Хэддок – чем не Броуди (положительный герой), Хупер (не животное, но зоолог) и Куинт (тоже капитан) из финала «Челюстей»?

Хотя самому Хэддоку вода противна и, в общем, незнакома, его стихия – виски. В одной из самых смешных сцен Тинтин под руководством в стельку пьяного капитана пытается добыть ключи от загадочной дверцы. Потом открывает ее, обнаруживая вовсе не выход к шлюпкам, как он надеялся, а тупик, кладовку, набитую бутылками со спиртным. Тинтин разочарован, Хэддок счастлив. Как ни странно, прав именно он. «Приключения Тинтина» – концептуальный бунт Спилберга против трезвости, которую он сам так долго пропагандировал. Пьяный капитан сжигает весла в шлюпке, но как раз после этого на горизонте появляется спасительный самолет. Алкоголь помогает Хэддоку вспомнить происхождение сокровищ «Единорога», причем на свои воспоминания-галлюцинации он смотрит через стекло пустой бутылки, как в подзорную трубу. Не чем иным, как бутылками с виски, Хэддок побеждает коварного Сахарина, сбрасывая его с палубы корабля в воду. В фильме Спилберга пьет даже Снежок, и его природное чутье, как и пьяные выходки Хэддока, не раз спасают жизнь непьющему рационалисту Тинтину. Животная интуиция, нюх на все иррациональное – те самые качества, которые утратил Спилберг, и которые он надеется отыскать, делая одним из главных (и самых обаятельных) героев собаку, причем охотничью.