Лимб (СИ) - "Ремаркова дочь"

— Умница, — сказал где-то близко к ней, за спиной, тот, кто всё время это знал.

— Конечно! И как я раньше не догадалась! Всё сходится. Уаджет — Око Гора — всевидящее око. Он олицетворял собой вечное движение к лучшему и давал владельцу талисмана бесконечный запас энергии. Считается, что использующий Уаджет обладает неиссякаемой энергией и способен бороться неделями с противниками, ведь амулет постоянно восполняет энергию.

— А еще Уаджет приносили на поле боя, когда верх могла одержать любая из сторон. Уаджет практически гарантировал победу в равном бою, — добавил Малфой, направляя её.

— Значит, они хотят принести его на битву. Но кто? — она повернулась и даже не ожидала, что он будет стоять так близко. Вероятно, она даже ударила его

волосами, когда поворачивалась. Он, казалось, тоже заметил это, потому сделал шаг назад.

— А это ты узнаешь завтра. На сегодня приключений хватит, — Малфой отступил к камину и, слегка поклонившись, улыбнулся ей.

— Это была неплохая партия, львица. Мы повторим.

Зеленое пламя проглотило его, прежде чем она смогла придумать достойный ответ.

Прежде чем он увидел вызов в её глазах.

========== Часть 6 ==========

— Так значит, Пожиратели планируют воспользоваться артефактом в какой-то предстоящей битве? — Гарри провел рукой по волосам, не сводя глаз со стены следствия в её квартире.

Стоящий рядом с ним Рон в большей степени играл роль молчаливой поддержки. Прекрасный стратег, он, тем не менее, никогда не отличался дедуктивными навыками Гермионы или интуицией Гарри.

— Мы не знаем, Гарри, — Гермиона вышагивала по комнате, огибая немногочисленные предметы мебели.

— Малфой сказал еще что-нибудь? — уже в который раз задал вопрос Гарри.

— Нет. Только то, что это Глаз Гора. Существует старая легенда о Горе — в египетской мифологии боге неба и солнца в облике сокола, сыне богини плодородия Исиды и Осириса, бога возрождения. Его символ — солнечный диск с распростертыми крыльями. Перед тем как навсегда удалиться в Дуат, Осирис подверг сына испытанию, дабы увериться, что Гор готов вступить в борьбу с могущественным Сетом. Он спросил его, какое из животных, участвующих в сражении, он считает самым полезным? Гор ответил, что коня. Тогда Острил удивился и спросил, почему конь, а не, к примеру, лев? А Гор ответил, что лев нужен тому, кто защищается, а конь — тому, кто преследует убегающего.

Гермиона впервые задумалась над тем, что Малфой, при всех его отталкивающих чертах характера, обладает, несомненно, самыми ценными, по её мнению, достоинствами — смекалкой и умом.

— Кто имеет виды на артефакт, он тоже расскажет, но позже, — она замялась: ей вовсе не хотелось признаваться друзьям в том, что она, подобно мухе, вляпалась в паутину игр слизеринца.

— Не удивлюсь, если он сам всё это и затеял. С Малфоя станется, — проворчал Рон, очевидно всё еще не переросший детскую вражду.

Этот комментарий породил в душе Гермионы какую-то неконтролируемую агрессию. Как мог Рон делать такие выводы даже не пересекаясь с новым Малфоем?!

Так его окрестила для себя Гермиона. «Новый Малфой». Это давало ей возможность думать о нем, не возвращаясь к предрассудкам, которыми пичкали их всех в детстве. К тому же на фоне прошедшей войны задиристость Малфоя казалась нелепой и глупой шуткой. И «Нового Малфоя» Гермиона не могла дать в обиду. Хотя бы на правах того, что она единственная, кто его знал.

— Прекрати, Рональд! Малфой и так помогает нам практически безвозмездно!

У неё в памяти всплыло воспоминание о вчерашнем вечере: о его руках, блуждающих по её телу, о её пальцах в волосах Малфоя, о его губах.

Да, именно так безвозмездность и выглядит, мисс.

Не желая спорить с ней, Рон лишь хмуро бросил что-то о «защите слизеринцев» и заткнулся, долго и сонно моргая.

— Когда он назовет имена? — Гарри наконец оторвался от стены и прошел на кухню Гермионы так по-хозяйски, словно она принадлежала и ему тоже.

И Гермионе нравилось, что все они знали, где стоит банка с кофе или корм Живоглота. Эти мелочи даже спустя столько лет делали их троих семьей. По сути, единственной семьей, которая у нее была.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гарри заварил две чашки кофе для себя и Рона и мятный чай для Гермионы — они расселись за барную стойку небольшим кругом, как когда-то давно сидели в башне Гриффиндора, разгадывая очередную тайну.

— Так и что мы будем делать?

Забавно, что именно Рон всегда начинал этот разговор. И всегда с этого вопроса. Похоже, роль ведущего в их игре с годами начала устраивать его.

— Гермиона выяснит у Малфоя имена, а я постараюсь покопаться в делах прошлых лет, может быть, смогу найти что-то подозрительное. Что мне искать, Герм? — Гарри отпил кофе и взглянул на поморщившуюся подругу.

— Попробуй поискать упоминания о некой битве, где у противника была невероятная сила. Безусловно, магия находится у волшебника в крови, но это ресурс, который истончается. Нельзя применять непростительные на протяжении нескольких часов, это магически истощит тебя, как и любая темная магия. С Уаджетом же этого не требуется — с ним магия неиссякаема, и волшебник может часами уничтожать противника посредством темных сил. Попробуй пока ориентироваться на это. И, Гарри, мне нужен доступ к библиотеке Отдела Тайн.

Закончив, Гермиона сделала глоток чая. Все это время она не сводила глаз с друзей, каждый из которых выглядел так, словно его пожевала мантикора. Очевидно дело было в очень раннем пробуждении, но она не испытывала вины за то, что попросила их срочно прийти — это дело не терпело отлагательств.

Рон откровенно клевал носом, и порой Гермионе казалось, что он поддерживает видимость беседы просто ради того, чтобы она не ткнула его вилкой в ребро, как делала еще в Хогвартсе.

— Я попробую организовать тебе доступ и пришлю потом сову с разрешением, — наконец ответил Гарри, позевывая. — Когда ты к Малфою?

Рон на секунду оживился. Его лицо скривилось, словно он съел что-то несвежее, но через мгновение он снова сонно зашатался. Гермиона вздохнула: ей не хотелось даже предполагать, чем обернется сегодняшняя встреча. Каждый раз, когда она выстраивала какой-то план, Малфой переворачивал все с ног на голову и повязывал сверху бантик неожиданности. По этой причине она постоянно вылетала из его палаты, как пробка из шампанского.

— Ближе к вечеру, — снова вздохнула она. — В ОМП есть дела, которые требуют моего присутствия.

Гарри кивнул и продолжил пить чай, глядя, как Рон постепенно сползает со стула направо, сонно приоткрыв рот.

— Поможем ему? — тихонько спросила Гермиона.

— Спасение утопающих — дело рук… — продолжить Гарри не успел, так как раздался жуткий грохот и отчаянные ругательства Рона, свалившегося с неустойчивого стула под их заливистый хохот.

***

Ludovico Einaudi — Low Mist — Day 1

Ей не нравилось, когда всё шло не по плану.

Ей нравились планы. Планы её успокаивали. Позволяли четко продумывать свои действия, мысленно разыграть диалоги и предугадать вероятную реакцию собеседника.

Сегодня Гермиона продумала всё: она придёт в палату, поздоровается, сядет на стул, не будет вестись на провокации, не даст шуточкам Малфоя осквернять всё святое на Земле, не заговорит о вчерашнем вечере и Малфою не позволит о нем говорить, ответит на вопросы, узнает имя, поблагодарит Малфоя, поднимется со стула и уйдет.

Она не будет оборачиваться и не окажется в глупой ситуации. Да. Так она и поступит.

Можно подумать, нелепые ситуации, в которых она оказывалась, — её личный выбор.

«Но засовывать свой язык Малфою в рот тебя никто не принуждал», — внутренний голос явно не был к ней благосклонен: он осуждал её не хуже бабки Мери и бил по больному.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Итак, захожу, здороваюсь, сажусь.

Гермиона толкнула дверь и мгновенно растерялась.

Единственный минус любого плана заключался в том, что если с самого начала всё шло не так, то перестроиться было гораздо труднее. Для Гермионы это и вовсе было сродни катастрофа.