12 и 7 - Сергей Самаров

Сам старший лейтенант «полосу разведчика» преодолевать не пытался, и старший прапорщик уже не задавал командиру взвода вопросов о его подготовке, понимая, что при необходимости Олег Павлович покажет такой результат, до которого Факхатуллину все равно не дотянуться. И терпеливо и упорно, стоя в солдатском строю, выполнял все то, что выполняли солдаты. И совсем не боялся грязи, в которую превратилась вся «полоса».

Вечерний марш-бросок проводился за забором воинской части по городским улицам и был рассчитан по времени так, чтобы вернуться в комендантский городок незадолго до ужина, успеть помыться, переодеться в сухое и подготовиться к теоретическим занятиям, которые, как всегда, проводятся после столовой, поскольку на полный желудок заниматься физическими упражнениями сложно. Вот на марш-броске и старший прапорщик показал, что он тоже имеет физическую подготовку. Командир взвода последил за бегом Факхатуллина и задал тому резонный вопрос:

— Бегом, вижу, когда-то занимался, Александр Латыпович?

— Было дело. Как догадались?

— Я вижу, техника у тебя поставлена хорошо. На какие дистанции?

— Стайер. В основном по «пятитысячнику» специализировался. Для моего организма подходит идеально. По конституции тела. «Десятку» тоже приходилось бегать, но там у меня хуже результаты. Несколько раз приходилось на марафон выходить. В интересах команды. А начинал со стипль-чеза[4]. Позже только на гладкий бег перешел…

Солмагаров кивнул и отстал, чтобы подогнать задние ряды строя. Он был удовлетворен. На длинные дистанции в легкой атлетике бегают люди, умеющие терпеть и обладающие повышенной выносливостью. А это как раз то, что и требуется при службе в спецназе ГРУ, где нагрузки несопоставимы с другими спецподразделениями и страны, и даже мира…

Капитан отдела боевой подготовки, проводивший теоретические занятия по минному делу, не понимал, зачем на этих занятиях должен присутствовать старший прапорщик Факхатуллин.

— Он к нам не из спецназа пришел. Хочет освоить спецназовское дело, — выходя из кабинета сказал командир взвода. — Он на всех занятиях будет присутствовать. Не пугайтесь, это не контрольная проверка.

Выйдя в коридор учебного корпуса, который одновременно являлся и штабным корпусом, только вход в штаб сборного отряда был с другой стороны, старший лейтенант Солмагаров хотел было в штаб и отправиться. Следовало обсудить с командиром сборного отряда вопрос с передачей документов от подполковника Шахабутдинова капитану Исламбекову, и тут вдруг старший лейтенант вспомнил, где ему встречалась фамилия подполковника, но это следовало уточнить. И потому, вытащив мобильник, он позвонил прямо из коридора капитану Исламбекову.

— Слушаю вас, Олег Павлович.

— Вечер добрый, Кабир Нафизович. Вы уже дома?

— Конечно. Мы не всегда в управлении ночуем, хотя и частенько приходится.

— Ладно. Тогда оставим решение вопроса до утра.

— Может быть. Если дело касается документов, то они, естественно, остались в кабинете.

— Да. Дело касается документов.

— Хорошо. Оставим до утра. Сразу после завтрака вас будет ждать у КПП машина. Приезжайте, разберемся. Кстати, вы своему командиру доложили наши пожелания относительно передачи документов из другого отдела?

— Не успел еще. Был занят во взводе. Пока я находился в госпитале, человек, который меня замещал, с обязанностями, на мой взгляд, не справлялся. Он к нам пришел из «учебки» мотострелков и спецназовской специфики не знает. Пришлось исправлять положение в срочном порядке. Только вот собрался пойти к командиру. Но тут мне вспомнилось, где я встречал фамилию известного вам подполковника. Помните, я говорил…

— Да-да, помню.

— Я вспомнил. Фамилия попалась мне на глаза среди документов, которые я просматривал у вас в кабинете. Досье на Снайпера. Шахабутдинова — девичья фамилия его матери.

— Там что-то конкретно о ней говорится?

— Просто называется девичья фамилия. Даже, помнится, в скобках. И потому я решил сначала навести справки, потом уже к командиру отправляться.

— Вы меня удивляете, Олег Павлович. Как вы запомнили это? Вы же смотрели, грубо говоря, по диагонали. Не читая подробностей, сортировали. А фамилия-то непростая даже по звучанию. Особенно для русского слуха и глаза.

— Запомнил машинально. Что-то про нее конкретно известно? Есть какие-то данные? Я не про фамилию говорю, а про мать Снайпера.

— Я вообще с этим делом только что начал знакомиться. И еще мало что знаю. Только общие мелочи. Мне лишь известно, что она тяжело больна. Спондилит.

— Это что такое?

— Туберкулез спинного мозга. Иногда его называют внелегочной локализацией туберкулеза. Какая-то сложная модификация, вообще не реагирующая на антибиотики.

— Обречена?

— Ее выписали из туберкулезного диспансера как безнадежную. Таких больных обычно отправляют умирать дома. Но она уже два года борется с болезнью, пытается выкарабкаться.

— Может, потому два года и живет, что без врачей обходится, — предположил старший лейтенант.

— Возможно. Иной раз, принимая не всегда квалифицированную помощь врачей и находясь в окружении умирающих больных, выжить трудно.

— У меня вот новая мысль появилась. Там, рядом с семьей, есть кто-то? Осведомитель, я имею в виду. Семья под присмотром?

— У нас нет. Но, насколько я знаю, есть у полиции.

— Нам без разницы. Главное, чтобы кто-то присматривал и сообщал. Снайпер наверняка навещает больную мать. У вашего народа, как и у нашего, принято уважать старших. «Чти отца своего» — заповедь безальтернативная. Не все, конечно, этой заповеди придерживаются, но… На всякий случай…

— Я понял вас. Вообще-то воспитание у Снайпера хорошее. И я думаю, он родителей своих уважает и чтит. И, вполне вероятно, что он родных навещает. Я сейчас сразу позвоню в МВД и попрошу проконтролировать со всем вниманием контакты семьи. Вообще за домом присмотреть пристальней. Это хорошая мысль.

— И мне позвоните. Каков будет результат. Если нет у них там «сексота», придется искать через агентуру ГРУ. Может, там что-то найдется. Держите меня в курсе дела.

— Обязательно. Я прямо сейчас позвоню, потом с вами свяжусь.

Старший лейтенант Солмагаров отключил связь, в штаб не пошел, но направился в казарму, где у него в отгороженном фанерой углу стояла своя кровать, как и у каждого из командиров взводов. Командир роты располагался в ротной канцелярии, а командир сводного отряда вместе со своим начальником штаба в собственных кабинетах. Другие командировочные офицеры тоже. И уже на пороге казармы раздался звонок капитана Исламбекова.

— Слушаю вас, Кабир Нафизович.

— Олег Павлович, все в порядке. Есть у МВД там собственный осведомитель. Ему срочно передадут нашу просьбу. Он человек активный, хотя и пожилой. Работать «стукачом» ему нравится. Как и все мы, выходцы с Кавказа, в силу своего менталитета любит власть. И считает, что работая «сексотом» — он тоже властвует над людьми. Человек этот должен включиться в наблюдение прямо сегодня. Он всегда находит какие-то поводы, чтобы войти в любой дом поговорить с людьми. У него в селе репутация такая. Со всеми общается…

— Будем ждать результата.

— Будем…

Так, еще, по большому счету, не вникнув в суть будущей работы, группа капитана Исламбекова, как она официально называлась, уже начала действовать…

Глава четвертая

Снайпер разделся в родительском доме и пистолет из-за пояса переложил в карман куртки. И ему потребовалось время, чтобы в два скачка оказаться у вешалки, схватить свою куртку, сунуть руки в рукава, потом метнуться к окну, на ходу вытаскивая пистолет, и открыть окно. Тем не менее действовал он очень быстро и уже меньше чем через минуту спрыгнул с подоконника в газон, перешагнул штакетник и под взглядами подбежавших к окну отца и дяди, рванулся в сторону дороги. Улица, где располагался дом родителей, освещалась только редкими фонарями. Тем не менее Снайпер увидел, куда бежит человек, заглядывавший к ним в окно.

Снайпер не думал о том, что ему следует сделать. Он просто на подсознательном уровне понимал, что этот человек — угроза не только для него, но и угроза для его родителей, для отца, для больной матери. И все действия его были автоматическими. Он уже явственно различил, что убегающий человек одет в какую-то темную форму. Может быть, в камуфлированный костюм, и на голове у него форменная кепка. Человек бежал к машине, стоящей напротив соседнего дома. В машине кто-то сидел. И он завел двигатель автомобиля, как только увидел бегущего. Если бы пришлось кого-то догонять, Снайпер побежал бы дальше и догнал бы. Он уже понял, что бегает быстрее преследуемого. Однако гнаться за автомобилем было бессмысленно. Но убегающий умудрился оглянуться и увидел преследователя. И тут же снял с плеча ремень автомата. Этого хватило, чтобы Снайпер начал действовать. Пистолет, конечно, не его оружие. Тем не менее и из пистолета он всегда стрелял прекрасно. А двадцатипятиметровая дистанция вполне годилась для такой стрельбы, если не считалась для пистолета классической. Конечно, было темновато. Но где-то впереди горел фонарь, и на фоне этого света бегущий выделялся своей худощавой фигурой.