Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

большая, пахнущая вяленым мясом сумка. — Думал, твой отец или кто-то из братьев тебя задержали…

— А, им сейчас не до меня! — беспечно ответила девочка. — Братья весь вечер ругались и спорили, кто виноват в том, что размыло плотину. А сейчас все старшие в общинном доме — пришла важная жрица из Ивовой керемети, сказала, что желает говорить с большаком… Ох и чудно выглядит эта добродея, какие страшные у нее глаза! Я бы и сама ее послушала, но батюшка сказал, что меня туда не пустят.

— Зачем она пришла? — пробормотал Мазай. Ему стало тревожно. Ясно, что паводок добрался до керемети и наверняка учинил разорение и там. Не вздумали бы жрицы обвинить в нем ингри…

Он постарался выкинуть тревожные мысли из головы. Дядьки сразу же учуют и страх, и тревогу, а он должен быть уверен в себе и спокоен. Мальчик поглядел на небо, где в легких синеватых облачках сквозила луна. Нынче не время для споров — сегодня у него дело поважнее.

«Если они зовут тебя, никогда не пропускай зов. Пропустишь раз, другой, а на третий раз Дядьки не позовут и сами не придут — так говорил дед Вергиз. — И уже не докличешься их…»

Взявшись за руки, дети пошли по тропе среди сосен. Эта тропа была не слишком-то хоженой, хоть и очень древней, — она вела прямиком к Дому Дедов.

Кирья никогда тут прежде не бывала, и теперь ей было не по себе. Именно сюда переселялись старейшие ингри, когда им приходил срок, — в тесные, замшелые бревенчатые избушки без окон и без дверей, поднятые высоко над землей, чтобы лесные звери не могли до них добраться и потревожить покой высыхающих костей. Вот тропа нырнула в темный овраг, сам по себе казавшийся вратами в подземный мир. С обеих сторон тропы топорщились раскидистые, в пол человеческого роста заросли папоротников — это колдовское растение, проросшее прямо из мира костей и корней, звалось у ингри «ложем умершего».

Не просто так ингри хоронят своих мертвецов на деревьях — они возвращают их тела земле и лесу, а души — Мировому Древу. А уж дальше боги сами разберутся, куда пойдет душа. Добрая — в Крону и свет, вкушать золотые яблочки. Злая, дурная — к Корням, в перегной и тьму.

Тропа вынырнула из оврага, пошла вверх. Кирья наконец разглядела в сумраке темные четырехугольные пятна на деревьях, и слева, и справа. Повеяло плесенью и тленом… Вот они, посмертные избы дедов. Страшное, молчаливое место! Даже ветер тут какой-то нездешний — словно дует из темных, полных чудовищ подземных лесов, где светятся во мраке их голодные красные глаза… И папоротники шелестят, слово шепчут злые наговоры…

Ладони Кирьи вспотели, и она крепче сжала пальцы Мазайки.

— Не бойся, — тихо проговорил он. Мальчик не раз и не два ходил ночью этой тропой и знал, что не мертвых следует им нынче опасаться. — Чего ты? Это же наши деды и бабки, они нас оберегают! Чуешь, как они смотрят на нас?

— Да, — содрогнулась Кирья. — Мне кажется, я слышу их. «Ты чужая» — вот что они бормочут. «Зачем ты здесь? Уходи!»

— Как же ты чужая? Опять злых девчонок наслушалась? Не выдумывай, — отмахнулся Мазай, но на всякий случай ускорил шаг.

Вскоре деревья начали редеть. Темные четырехугольники пропали, стало светлее. По земле протянулись белые полосы лунного света. Тропа вышла на гору — круглый холм, озаренный луной. Сердце Кирьи забилось быстрее. Наконец-то она увидит тех, кого призывает манок — звериная голова!

Они поднялись на самую вершину холма. Девочка тихо вскрикнула, чуть не наступив на расколотую бедренную кость. Земля была усеяна ими — звериные черепа, ребра, обглоданные мослы…

— Это щенки игрались, — успокаивающе произнес Мазайка. — Сейчас они уже выросли… Стой здесь и держись ко мне поближе. Будь смелой. Иначе Дядьки почуют твой страх…

— Я не боюсь, — одними губами прошептала окаменевшая от такого подбадривания Кирья.

Мальчик достал из-за пояса вырезанную из кости короткую дудочку и поклонился на три стороны.

— Дед Хирва, отвори врата Зеленого Дома, выпусти своих ночных псов!

И подул в манок. Над лесом полился долгий переливчатый звук, очень похожий на тонкий, заунывный вой.

Зов отзвучал, и стало тихо — куда тише, чем до него. Кирья стояла как каменная, только глаза ее бегали, да сердце колотилось. Откуда придут Дядьки?

И все равно она пропустила миг их появления. Да и никто бы не заметил, как из ночных теней между деревьями, будто клочья тумана, проступили очертания звериных тел. Даже когда Дядьки словно потекли вверх по склонам холма, Кирья сомневалась, привиделись они ей, или это в самом деле пришли древние волки, хранители их рода. Никто никогда не видел их при дневном свете, и мало кто смел упоминать их другое имя — Ночные Гости, — оставшееся с тех времен, когда Дядьки и ингри еще не считали друг друга родней.

Они поднялись беззвучно на холм и один за другим улеглись в нескольких шагах от Мазайки, будто ожидая чего-то. Кирья глядела во все глаза, замерев, стараясь не дрожать от страха. «Я не боюсь, я не боюсь», — крутилось у нее в голове. Порой туда стучалось предательское «а если вдруг?», но она гнала из сердца непрошеные сомнения.

Дядьки были огромны, куда больше самого крупного из обычных волков. Толстые и могучие лапы, широкие челюсти и большие лобастые головы придавали их облику нечто жутковатое и в то же время щенячье. Но рассмотреть их толком было невозможно — их переливчатая шерсть, то непроглядно-черная, то серебристая, окутывала их туманной дымкой. В тени их было не видно вовсе, при свете луны они казались призраками, особенно когда не двигались.

Последним на холм поднялся вожак, матерый самец. Он поглядел на Кирью пристальным взглядом, который показался ей почти человеческим, и чуть приоткрыл зубастую пасть. Его холодные желтые глаза вдруг словно потеплели, когда вожак увидел Мазайку. Он бросился к нему так стремительно, что у Кирьи чуть не подкосились ноги от ужаса. Однако ее спутник явно ждал этого и вовремя подставил руки. Вожак водрузил свои лапы ему на плечи и начал облизывать лицо.

— Здравствуй, здравствуй, дружок! — с трудом удерживая мощного волка, с улыбкой приветствовал его Мазайка. — Она со мной, ее не трожьте!

Вожак уселся рядом и, как показалось Кирье, согласно кивнул.

— Вот, получай свое лакомство!

Мазайка достал из висевшей на боку объемистой сумки довольно крупный пахучий шарик. Волчьи челюсти клацнули, и шарик исчез в пасти.

— Что это? — шепотом спросила девочка. — Охотничья дорожная еда?