Светящийся - Стивен Кинг

(Джек сидел в постели, закутавшись по пояс в одеяло, держа меж пальцев горящую сигарету, глядя ей в глаза, и говорил в своей обычной манере — полушутливо, полусердито. Она велела тебе никогда не возвращаться домой? Верно? Никогда не переступать порог ее дома, верно? Почему же она не вешает трубку, когда узнает твой голос? Почему запрещает появляться у нее, пока ты будешь жить со мной? Потому что не сомневается, что я могу немного попортить ей прическу. Она не хочет упускать тебя из своих коготков, детка. А ты будешь дурочкой, если позволишь обращаться с собой так. Она запрещает тебе приходить к ней, так поймай же ее на слове. И наконец убедил ее.)

На некоторое время они расстались, чтобы яснее понять дальнейшую перспективу их отношений, как объяснил Джек. Она опасалась, что он увлекся другой, но вскоре убедилась, что это не так. Весной они опять были вместе, и он спросил, виделась ли она с отцом. Венди взвилась, словно ее хлестнули плетью.

— Откуда тебе известно?

— Я твоя тень — мне все известно.

— Ты что, следил за мной?

Он рассмеялся тем смехом, который всегда приводил ее в смущение, — словно ей было восемь лет, а он понимал мотивы ее поведения яснее, чем она сама.

— Тебе понадобилось время для размышления, Венди.

— Для чего?

— Полагаю, чтобы разобраться, хочешь ли ты выходить замуж?

— Джек, о чем ты?

— По-моему, я делаю тебе предложение.

Свадьба. Отец присутствовал на бракосочетании, матери не было. Венди нашла, что вполне может пережить такое, если Джек рядом. Затем родился Денни, их дорогой малыш.

Это был самый лучший ее год. После рождения Денни Джек достал ей работу — печатать на машинке материалы для десятка преподавателей английского факультета: зачетные вопросы, экзаменационные билеты, контрольные и так далее. Она кончила работу, напечатав роман одного из преподавателей — роман, который никогда не был опубликован… к большой радости Джека. Работа приносила ей сорок долларов в неделю. Заработок совсем взмыл к небесам — до шестидесяти долларов, — когда она печатала тот злосчастный роман. Они купили свой первый автомобиль, подержанный «бьюик» с детским сиденьем посредине. Ну просто великолепная процветающая парочка. Благодаря Денни она помирилась с матерью — примирение натянутое и не очень радостное, но все же примирение. Она ходила к матери без Джека и не говорила ему, что мать первым делом по-своему пеленала Денни, хмурилась при виде молочной смеси, приготовленной Джеком, подмечала первой признаки сыпи на попке или на промежности ребенка. Мать ничего не говорила прямо, тем не менее давала понять, какого она мнения о двух неумехах. Платой за примирение было возникшее у Венди чувство своей неполноценности как матери.

Дни Венди проводила дома, в четырехкомнатной квартире, расположенной на двух этажах. Она занималась домашним хозяйством, кормила Денни из бутылочки, гоняла пластинки на стареньком проигрывателе, который служил ей со школьных времен. Джек приходил домой в три или в два часа, когда ему удавалось сбежать с последнего урока, и если Денни спал, уводил ее в спальню, и тут чувство неполноценности ее оставляло.

По ночам, пока она печатала, Джек сидел над своими произведениями. Когда она выходила из спальни, где стояла пишущая машинка, то часто заставала мужа и ребенка спящими на раскладном диване. Денни уютно лежал возле груди отца, засунув большой палец в рот. Она перекладывала Денни в люльку, затем прочитывала то, что Джек написал за ночь, и, разбудив его, полусонного уводила в спальню.

Да, лучший год, лучшая постель.

«И на мой двор когда-нибудь заглянет солнце…»

В те дни Джек умел воздерживаться от выпивки. По субботам к ним заглядывала группа студентов. Они пили пиво и спорили — Венди редко принимала участие в их спорах: сферой ее занятий была социология, у них — английский язык и литература. Иногда устраивалась читка последних произведений Джека. Она не испытывала желания вмешиваться в их споры, ей достаточно было сидеть в качалке рядом с Джеком. Условия конкурса в Нью-Гемпширском университете были суровыми. Поэтому Джек отводил литературным занятиям час ночного времени, взвалив на свои плечи дополнительную нагрузку. И субботние попойки были своего рода отдушиной. Так он стряхивал с себя излишнее напряжение, иначе не выдержал бы.

После выпускных экзаменов ему удалось получить работу в Ставингтоне, главным образом благодаря своим рассказам — четыре из них были уже опубликованы, причем последний был напечатан в журнале «Эсквайр».

Этот день она запомнила на всю жизнь. Она едва не выбросила конверт, приняв его за обычное предложение подписки. Но, вскрыв, обнаружила там письмо, в котором говорилось, что «Эсквайр» охотно напечатает рассказ Джека «Относительно Черных Дыр» в начале будущего года. Они заплатят девятьсот долларов за рассказ, и не после публикации, а сразу по принятии. Такая сумма составляла оплату примерно за полгода ее работы на машинке, и она сразу бросилась к телефону, оставив без присмотра Денни, сидевшего в кресле, с мордашкой, вымазанной мясным пюре. Джек прибыл домой минут через сорок пять на «бьюике», осевшем под тяжестью семерых приятелей и ящика пива. Провозгласив торжественный тост, Джек написал письмо с согласием на публикацию рассказа, вложил его в конверт и отнес к почтовому ящику, находившемуся в квартале от дома. Когда он вернулся, то стал на пороге и объявил: Veni, vidi, vici[1] — под одобрительные крики и аплодисменты приятелей. После того как глубокой ночью ящик с пивом опустел, Джек с двумя из них, еще державшимися на ногах, решил обойти ночные бары.

Когда приятели уселись в машину, пьяно горланя воинственные песенки, Венди задержала мужа в прихожей. Джек опустился на одно колено, пытаясь завязать непослушными пальцами шнурки мокасин.

— Джек, — сказала она, — не езди. Ты не можешь даже завязать шнурки, не говоря уж о том, чтобы управлять машиной.

Он поднялся, положил руки ей на плечи и заявил:

— Сегодня при желании я мог бы слетать на Луну.

— Нет, — ответила она, — не мог бы, даже если бы в «Эсквайре» появились все рассказы, какие есть на свете.

— Я скоро вернусь.

Но он вернулся не ранее четырех часов утра, поднялся по лестнице, шатаясь, и мыча что-то себе под нос. Войдя в гостиную, он разбудил Денни, который залился плачем. Джек взял ребенка на руки, пытаясь успокоить его, но не удержал и уронил. Венди бросилась к ребенку, с ужасом думая о том, что скажет мать, увидев синяки на тельце ребенка, что за мысль в такой момент — прости меня, Господи, прости нас обоих, Господи — подхватила его на руки, уселась в качалку, принялась утешать. Все время, пока Джек отсутствовал, она думала о матери и ее пророчестве о том, что от Джека не будет никакого прока. Великие идеи? — сказала она. — Все верно. Только на пути к благосостоянию полно образованных дураков с великими идеями. Права она или нет, даже если «Эсквайр» печатает его рассказы?