Зимние Дацзыбао - Евгений Янович Сатановский

лодок, укрепления. На Дальнем Востоке строил, у Блюхера, на Белом море, на Чёрном, на Балтике, на западной границе перед самой войной… Арсенал в Сталинграде был его, военно-морская база в Севастополе, как город освободили, база подводных лодок в Балаклаве. На пенсию ушёл, достроив базу ВМФ на Камчатке – в разгар Корейской войны. После его перевели в Спецстрой. Атомные объекты и много что ещё. Ордена, медали, орден Ленина… Умер в Москве, в начале 80-х.

Второй дед – папа отца. Ефрем Яковлевич Сатановский, рядовой, сапёр. Из образованных, «белый воротничок» – главный бухгалтер кондитерской фабрики в Днепропетровске. В декабре 1941 года с отмороженными пальцами на ноге был отправлен в госпиталь. Пальцы ему ампутировали и увезли на долечивание в тыл, по месту жительства бабушки, которую, с её институтом, отправили в начале войны в эвакуацию, в Ташкент. Там он в 1943 году умер и там похоронен.

Дед жены по линии её мамы. Плесковский Марк (Михаил) Лейбович, красноармеец. Уроженец Белой Церкви. Прошёл почти всю войну. В январе 1944 года пропал без вести на фронте. В личном деле записано, что обстановка была сложная, никаких сведений не сохранилось. Был человек, нет человека.

Дед жены по линии отца. Вепринский Яков Петрович, красноармеец. Тоже белоцерковчанин. Был тяжело ранен, пуля пробила лёгкое. Умер после войны – в 60-х.

Братья бабушки – по маминой линии. Александр Ильич и Марк Ильич Фрейдины. Из очень известной в дореволюционном Екатеринославе и довоенном Днепропетровске семьи – сыновья состоятельного местного купца-мецената, укрывавшего при царе революционеров и помогавшего бедным, отчего его новая власть и не тронула. Его в 1990-м в Нью-Йорке ещё на традиционной воскресной аудиенции – фарбринген, в разговоре с автором тёплым словом последний Любавический Ребе вспоминал, Менахем-Мендл Шнеерсон… Многих Илья Маркович Фрейдин знал, многих спасал. А умер в начале войны – от холода и голода, в Орске, в эвакуации.

Воевали братья Фрейдины хорошо, потому и с войны вернулись, но в каких чинах и в каких войсках, неизвестно. Награды у обоих были, но какие – опять-таки не вспомнить… Марк – дядя Мара, вернулся на костыле, одноногим. Работал после войны главным администратором ростовского цирка и дружил со всеми цирковыми ветеранами-фронтовиками. Когда он в Москву приезжал, они у нас дома собирались. Умер он в 70-х. Его старший брат, дядя Саша, дожил только до 60-х. На нём екатеринославские Фрейдины и закончились.

Брат дедушки Лёвы – Владимир Абрамович Фрейдин. Довоенный инженер, в начале войны – младший офицер. Он погиб осенью 1941 года. В военных архивах про него нет никаких сведений – не то было время, архивы собирать и справки подшивать. Единственное, что сохранилось – несколько строчек в автобиографии деда, который регулярно писал там про всех родственников, и своих, и жены, отчитывался. Положено было так. Органы бдили.

Из тех, чьи портреты обязательно нёс бы на «Бессмертном полку» – сослуживец дедушки Лёвы и друг родителей, Михаил Абрамович Земшман. Инженер-полковник, военный моряк, строитель, орденоносец. Старый холостяк, ростом полтора метра в прыжке. Жён и детей он не заводил принципиально. Коренной одессит, обладавший колоссальным чувством юмора и непревзойдённой самоиронией. Из той настоящей, старой Одессы, которой больше нет.

Воевали и его брат, полковник военно-медицинской службы Владимир Абрамович Земшман, и две их сестры – Роза и Таня (в каких частях – Б-г весть). Награды были у всех, у дяди Володи было их много. Умерли они все уже в 80-е. Дети из всей четвёрки были только у военврача: он жену, красавицу-блондинку гренадёрского роста, в конце войны из Румынии вывез. Как он говорил: породу улучшать. Так что портреты нести некому. Да и где их теперь нести? Если даже кто-то из их внуков-правнуков ещё живёт в Одессе… не те на нынешней Украине порядки. Совсем не те.

И наконец – последний из родни, о которой известно, после которого никого не осталось. Муж бабушкиной, по линии мамы, двоюродной сестры. Уроженец Хортицы, Григорий Моисеевич Зусманович. Из ремесленников. В царской армии с 1910 года. В Первую мировую – старший унтер-офицер. Потом красногвардеец и красноармеец. Комиссар и командир Продармии, член РВС Резервной армии. Большой, между прочим, был начальник. Каковым до самого смертного часа и оставался.

Комдив на Южном фронте, военный комиссар Орловского военного округа, Дагестанской республики, Ставропольского края и Донского округа, начальник территориального управления Ленинградского военного округа в Автономной Карельской ССР, военком Карачаевской республики, командир и комиссар дивизий Украинского и Киевского военных округов, комендант Новоград-Волынского укрепрайона. Начальник тыла и начальник снабжения Закавказского военного округа. Помощник начальника Военной академии тыла. Генерал-майор РККА, орденоносец.

В войну зам по тылу командующего 6-й армией Юго-Западного фронта. В 1941 году вывел группу военнослужащих из Киевского котла. В 1942-м в Харьковском сражении армия опять попала в котёл, он был ранен в ногу и захвачен в плен. Дальше были нацистские концлагеря. Генеральский блок во Владимире-Волынском, польский Холм, германский Хаммельбург. За отказ от сотрудничества с немецкими властями был переведен в тюрьму Нюрнберга, затем в крепость Вайсенбург и наконец – в Освенцим, где в июле 1944-го и погиб.

Сведения об этом пришли из ФРГ, в 70-е. После чего дочь и внучка генерала, две несчастные одинокие больные женщины, начали получать скромную пенсию и им даже дали в Харькове целую однокомнатную квартиру. Жена его умерла ещё в Гражданскую – от голодного туберкулёза. При том, что он командовал Продармией! Лимон он ей не мог взять со складов… Неправильно это было. Плохой пример. Так был человек устроен. Нынешним не понять. Да и тогда мало кто из советского и партийного начальства к своему долгу так относился. Старая косточка, солдат дореволюционной закалки. Как его однополчане звали – «Еврейский сын русского народа».

Никого не осталось от большей части тех, кого вспомнил. Все остальные члены семьи – с обеих сторон – работали в тылу как каторжные. Отец подростком, чудом уйдя от немцев, входивших в Днепропетровск, смог переплыть под бомбёжкой Днепр и добраться до Ташкента, куда эвакуировали бабушку. Там работал на военном заводе, токарем. Сохранились тогдашние газеты… 700 % выработки, 800 % – списка Forbes тогда не было, так что в газетах писали про ударный труд. Мама студенткой рыла окопы… Много что в их жизни было. Но это уже совсем другая история.

* * *

Ну, Девятое мая прошло, можно и про другое поговорить. Коронавирус, идущий по миру экономический кризис, размером с Великую депрессию, нефтяной коллапс, кирдык потребительского рынка, сворачивание рынка услуг, капец туризму… Всё правильно. Хотя по сравнению