Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена Владимировна

Он встаёт – весь красный, встрёпанный и проникновенный. Смотрит в глаза.

– Я не думаю, что госпоже Венейг осталось долго. Она просила привести тебя, потому что ты – их единственная надежда. Через полгода ты сможешь вступить в Права Рода, и тогда опекунство над родом Венейгов перейдет к тебе – главе рода Драккантов. Твоей кузине Лэйси больше трех лет до вступления в Права, а других наследников у Венейгов и Драккантов нет. Ты понимаешь? Без тебя оба рода будут обезглавлены.

Будто мне есть до этого дело. Хмыкаю и собираюсь выложить это в лицо Рыцарю Морковке, и тут он говорит:

– Погоди. Я искал тебя не ради этого. Вернее не только ради этого. Госпожа Венейг… она просила найти тебя, чтобы попросить прощения. Она хочет хоть немного загладить свою вину и предлагает тебе любую помощь, понимаешь? И… она хочет, чтобы ты была счастлива.

Да она этого всегда хотела. Они этого все хотели. Тетушка, дядюшка, кузина Лэйси. Чтобы я была счастлива. Среди приёмов, салонов и чаепитий. И душных прогулок в коридорах у замшелого короля Дайрана Восемнадцатого.

Мы тебя переделаем, вывернем твое нутро, а ты потом будешь так благодарна и счастлива по нашим рецептам, деточка.

– Передай ей, что я зла не держу. И что я счастлива.

– Что?

Поднимаюсь, выскакиваю из загона, пока Его Светлость не перебудил своими орами яприлят. И ещё полпитомника. Иду себе по дорожке с прицепившимся хвостом – рыжим и возмущённым.

– Мелони… ты что, всерьёз? Ты не хочешь даже увидеться с ней… поговорить с ней, успокоить её?

– Ты и успокой. У меня это плохо выходит.

– Дом Драккантов…

– В вир болотный. И дом Венейгов туда же.

– Мелони, она больна…

– Она больна, дядька помер, я поняла.

При мысли, что придётся тащиться обратно в поместье Вейгов, слышать бессвязный бред тетки, улыбаться ей и давать обещания на смертном одре – чуть не выворачивает.

– Можешь её в лобик поцеловать. Денег её мне не надо, так и скажи. Слушай, ты вообще долго еще за мной таскаться собираешься, а? Работы куча.

– Мелони…

Торможу у загона серной козы и разворачиваюсь, стиснув кулаки.

– Я должна обрыдаться от счастья и на шею тебе кинуться? Ты приперся от чертовых Венейгов! Я оттуда мечтала убраться – и убралась, а ты припёрся и тащишь меня назад. И затираешь мне про Права Рода, тётку и всё эту дичь, да мне наплевать на это всё! И на тётку, и на кузину, и особенно – на Права Рода, не собираюсь я туда возвращаться!

Орать не ору, а то звери взволнуются. Шиплю слова в растерянное лицо из прошлого, мантикоры бы его взяли.

– Попробуешь меня туда силком затащить или под снотворным – я тебя…

– Ткнёшь ножом, – подсказывает Морковка. – Я не настолько забыл, какая ты.

Бракованный товар – так, вроде, говорила мамаша Оттона-подонка, когда приходила к тетке обсуждать помолвку.

Только вот Его Светлость таращится в осеннюю темноту с паскудным романтичным обожанием. Всем своим видом говоря: у-у-у-у, я ни за что тебя не оставлю, сколько ни отталкивай, и вообще, ты вся в моем сердце.

От этого прямо жутко.

– И думать забудь насчет свадьбы, ясно? Не собираюсь за тебя… вообще не собираюсь. Наплюй на свой… что у тебя там, обет? Хочешь – можешь жениться хоть на Арианте, понял?

– Н-на королеве Айлора?!

– На нашей серной козе.

Проснувшаяся Арианта требовательно бодает загон изнутри. Я пытаюсь пойти дальше. Принцесска загораживает мне путь. С праведногневным выражением на лице.

– Ты что, меня не слышишь? Сестра твоего отца умирает и хочет только проститься с тобой. Твой род и род Венейгов – два самых знатных рода Крайтоса – могут рассчитывать только на тебя! Я наконец-то нашёл тебя через шесть лет – а ты отсылаешь меня обратно? Что с тобой такое, Мелони?! Это из-за… этой женщины?

Принцесска – знатный чушеносец, только дай ему волю – заговорит меня до смерти. Правда, он малость обалдевает, потому что мимо него неспешно проходит Морвил. Его Светлость провожает его хвост взглядом.

– Это что… алапард? Нет, Мелони, постой. Я шесть лет тебя искал, нахожу в этом ужасном месте… И ты заявляешь мне, что тебе на всё плевать и ты счастлива? И думаешь – я этому поверю? Единый, как ты вообще очутилась в этом месте… и в этом виде?

Это он про причёсочку, видать. Или, может, про шрам. Да не, еще на куртку таращится. И на заляпанные грязью сапоги.

Прекрасную деву, кажись кто-то заколдовал и превратил в чудовище. Срочно требуется расколдовывающий поцелуй. Вон, Рыцарь Морковка уже и вперед подался. Вдруг, если меня чмокнуть, я вся просияю красотой, прозрею, заору «К мантикорам питомник!» и стану настоящим Драккантом.

– Я сюда пришла сама. А теперь отойди с дороги, пока я тебе не прописала как следует.

Протискиваюсь мимо, иду к мантикорьему загону.

Можно было бы ему рассказать, конечно… только вот что он поймёт.

А ещё от этой памяти у меня вечно башка гудит. Потому что и тогда она у меня прямо раскалывалась.

И ноги вязли в грязи, когда я шла от вира с волчонком на руках.

Это тоже была Луна Глубинницы, и Водная Сестра решила показать свою стихию. С неба хлынуло море, и от вира я чуть ли не плыла. Дар ничего подсказать не мог. Во-первых, руки у меня были заняты израненным игольчатником. Во-вторых, башка гудела.

А ещё я в первый раз тогда убила человека. Хотя он не особо был человеком.

Паскудный живодёр-пират решил поразвлечься и показать на привязанном волчонке мастерство клинка. Он пообещал мне голову снести с плеч, когда я помешала. Только вот не смог – то ли потому, что был пьян, то ли мой атархэ оказался быстрее. Всё-таки рассёк висок порезом длинной чуть ли не в пядь. Я в горячке и не заметила. Слишком торопилась перерезать на игольчатнике веревку и смыться. Пока не подвалили дружки живодера и не поняли, что у него дырка в глотке.

Потом оказалось, что пиратская погань чем-то смазывала свой клинок. Так что у волченьки загноились раны и начался жар. У меня, в общем, было то же самое. Да, и ещё я потратила последние гроши на то, чтобы переправиться из Велейсы в соседний Вейгорд.

В приморской деревне мало что знали насчёт ядов да ран. Но одна старушенция перевязала мне голову и дала ткани – промыть раны волченьке. Потом вечерком к ней пришли кумушки судачить – так вот, одна из них и припомнила про королевский питомник Вейгорда. Будто бы там помогают животным.

С утра волчонку стало совсем худо, и я сиганула в ближайший вир. И высадилась прямо в дождь. Так что всё, что помню о дороге сюда: горящая, чугунная голова, раскисшая грязь под ногами и тяжесть на руках. Повязка размоталась и мешала, я её скинула, а всё вокруг было в сплошной пелене дождя. Он малость охлаждал кожу и губы. А волчонка мне пришлось в куртку завернуть, где лежал амулет от воды. Почти разряженный, но на куртку хватило.

После вира всё крутилось перед глазами. Я брела не то чтобы быстро, оскальзываясь, отдыхиваясь и останавливаясь, чтобы протошниться. Пока не уперлась носом в надпись «Королевский питомник Вейгорда». А дальше я пнула калитку ногой и брела по запаху, набрела на общую кухню и в неё завалилась.

– У него раны, – сказала, когда ввалилась внутрь. – Отравленные.

Ураган звуков, вихрь действий. Два голоса переплелись и бьются в жаркой кухоньке.

– Ах-х-х ты ж, Морвила Глубинная – да она вся в кровище.

– Волчонка на стол!

– Куды на стол тварь блохастую!

– Убери продукты, зелья есть?

– Соусы есть! Погоди, кликну нойя.

– Давай, я пока, чем могу…

Мир плыл вокруг, и запахи наваливались, скручивали желудок спазмами, голова валилась набок, но я старалась – не уплывать совсем. Найти глазами малыша на деревянном столе – над ним склонилась какая-то в клетчатой рубахе. И я успокоилась, потому что увидела, как она бережно его касается, промокает чем-то раны… осторожно вливает в пасть зелье из бутылочки.