Высадка. Иней - Винд Таро

Ведь потом, через какое-то время, я понял, что собака не испытывает ко мне тех же чувств, что испытывал к ней я. Как вам объяснить? То есть я заботился, выходил её, когда ей было сложно. Но как вела себя она? Ждала, когда я её покормлю? Что давала мне взамен? Виляла хвостом, иногда преданно на меня смотрела. Разве этого достаточно? — сказал Банкир с нажимом, — Разве этого достаточно для того, чтобы называть нормальным сосуществованием⁈

Его затрясло мелкой дрожью. Банкир снова рухнул на снег.

Зебрин чай проявляется по-разному.

— Я не могу назвать тебе своё имя, — сказала биолог, чтобы сгладить неловкий момент, — Да и ему тоже.

— Почему? — спросил я.

— Потому что, если назову, есть подозрение, что мои способности пропадут.

— С чего ты это взяла? Суеверия какие-то, — засмеялся я.

Она серьёзно ответила:

— Ты думаешь, есть место суевериям на Карфагене? Неужели ты думаешь, что планета настолько лояльна к суевериям?

Я замялся. Она продолжила, глубоко вздохнув. Я отметил, как поднимается её великолепная грудь.

— Так вот, после чая мне приснился сон, — как-то виновато сказала она.

— Я увидела кого-то похожего на тебя, покрасивше, конечно, — усмехнулась девушка, — Но в целом есть что-то общее между вами. Я представилась ему, после чего стала обычным человеком, без способностей.

— Это же просто закрученный сон. Он не означает, что на Карфагене функционируют торсионные поля, — хохотнул я.

Женщина обиделась и разговор предпочла не продолжать.

В общем, совершенно непонятная ситуация. Как этот чай использовать? В каких целях я должен его пить? Уподобляться наркоманам-уродам? Их и так на Земле больше чем нужно. Я помню, как Клоп угорал по различным наркотическим приблудам. То есть увлекался их коллекционированием, сам не употреблял, Он собирал различные вещи. Ему нравилось грабить наркоманов. Клоп избивал их, пинал мыском ботинка, с особым удовольствием смеясь, издевался над их мучениями. Осуждаю его тягу к насилию. Наркоманов тоже осуждаю.

Если мы здесь убиваем шакалопсов по просьбе какой-то женщины, которая боится назвать своё имя, не значит ли, что мы становимся частью преступного сообщества? Эти фирмачи выглядят довольно подозрительно. Происходящее мне нравилось всё меньше и меньше, хотя ещё недавно я не сомневался в плане нашей биологини. Но её отношения с этим дедом, как его там, Шамусом, очень, очень напрягали. Мне показалось, что слишком уж у них зашкварно. Наверняка спят вместе. В принципе, не мне их судить. Тут даже нечего добавить.

Спустя несколько дней после того, как зебру накормили костями со специальными травами, внутри неё всё начало бурлить. Весёлые, круглые существа с шипами продолжали недовольно клокотать, что-то бормотать в её брюхе. Позванивало стекло, и мне даже казалось, что оно чуть треснет. Всё это сопровождалось какими-то совершенно пришвинскими описаниями, аллегорически врывающимися в мою голову.

Очнувшийся Банкир степенно ухаживал за женщиной. Всё шло своим чередом, я даже как-то расслабился. Это казалось чем-то приятным, интересным, насколько вообще возможно в нынешней ситуации.

Так вот, самым необычным здесь было почувствовать почти домашний уют. Мои постоянные потные воспоминания о жизни на Земле совершенно не вязались с теми событиями, в которые нас погружал суровый Карфаген. Вот, казалось бы, я был каким-то анимешником, потом стал гопником, затем ударился в религию. Кто я сейчас, какое место занимаю в этом мире? Есть ли вообще этот мир? Почему вокруг всё так реалистично? Неужели тут какое-то подобие эксперимента. Что здесь происходит? Почему над нами кто-то так издевается? Кто-то же нас сюда высадил, тот, кто заставляет играть в дурацкие игры на своей планете. В игры, которые нам совершенно не по нраву. Тот же Валдай. По сути, я убил его, участвуя в чьей-то борьбе за власть. Но! Настоящая ли это власть или мнимая? Что могла сделать Кассандра, которую тоже ранили, что сделает Гривер, который сейчас возглавил Стужу? Я понятия не имею и даже не могу вообразить. Всё это настолько не вяжется с чем-то для привычным, обычным. Например, когда я ел вместе с Мариной, потом мы занимались сексом. Я ехал на работу. Ну, на работу это сильно сказано, скорее на изъятие у других ценностей. В какой-то степени это и была моя работа

Что ж, теперь нужно приобрести некоторый буст у фирмачей, чтобы мы чувствовали себя с Банкиром более защищённо. Идея постоянно тусоваться рядом с гипотетической маньячкой меня совершенно не прельщала. Хотя, может быть, это у неё вообще чьи-то мемуары, откуда мне знать?

Так или иначе, когда зебра изрыгнула из себя заветный чай, мы стали его с опаской, но пить. Приятная, чуть горчащая жидкость. Может быть, даже где-то терпкая, иногда солёная, вязкая, кисловатая на послевкусии. Чай уютно провалился в желудок.

Я почувствовал бодрость. Кофе с некоторых пор терпеть не мог, но чай зебры лучше повышал настроение. Такое нужно продавать в бургерных! Тогда у них не будет отбоя от клиентов.

Ощущения от чая необычные. Напиток придавал не только бодрость, но и покалывание в пальцах. Некое умиротворение. Я воспринимал себя совсем иначе. Взглянул на Банкира. По его блаженному выражению лица было понятно, что ему тоже по кайфу. Даже наша биолог выпила и растянула губы в чарующей улыбке.

Мне кажется, ещё немного и она со мной потрахается. Ну или с Банкиром. Кто больше её очарует.

Это было нечто. Действительно! Я попробовал свои рефлексы. Чай подействовал. Наверное, не сразу, но ощущались некоторые изменения в теле. Я рванулся вперёд, чувствуя себя Усэйном Болтом.

Банкир же посмотрел вдаль и сказал:

— Я могу сосчитать, сколько там деревьев.

* * *

Мы двигались всё больше вглубь леса. Куда идём, было непонятно. Всё-таки где точно искать пропавшую девушку, которая так нужна фирмачам, мы не знали. Вместе с тем со способностями Банкира и моими рефлексами мы могли больше не бояться.

Оставив зебру и биолога с её удивительным письмом маньяческого содержания, мы шли дальше. Я разглядывал свои руки, которые казались мне теперь гораздо сильнее и уверенней, вспоминал свой дом, вспоминал поездку, где меня кинули на сумку с деньгами. Ту отчаянную молитву, которую вознёс к небесам. Вспоминал себя, когда я ещё не назывался Греховодом, наверное, тогда я был совсем другим юношей. Раз я молод, значит, рано ставить на себе крест. У меня ещё есть возможность исправить те ужасные поступки, которые успел наворотить.

Теперь нужно придумать, как нам лучше поступать со способностями. Разбазаривать их понапрасну совершенно точно нельзя.

По дороге мы увидели