Дистанция между нами - Кейси Уэст

внуками. Пытаюсь понять, который из них ты.

— Тот, который не преуспел ни в чем.

Я касаюсь носком своей тапки ножки стола.

— Ты знаешь, с кем разговариваешь?

— Знаю, Кайман.

Я закатываю глаза.

— В смысле, я королева безделья, поэтому не думаю, что ты превзошел меня.

— И что ты не сделала из того, о чем мечтала?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Я стараюсь об этом не думать. Меня полностью устраивает моя жизнь. Думаю, мы становимся несчастными из-за несбывшихся надежд.

— То есть чем меньше ты ожидаешь от жизни…

— Нет, не так. Я просто стараюсь радоваться тому, что у меня есть, и не мечтать о большем. — И у меня это прекрасно получается, а вот такие люди, как он, то и дело напоминают мне о том, чего у меня нет.

Он доедает кекс и бросает обертку в пакет.

— И это срабатывает? Ты счастлива?

— В целом да.

Ксандер приподнимает стакан и говорит, как бы произнося тост:

— И это все, что имеет значение, не так ли?

Я киваю и кладу ноги на кофейный столик. Список заказов в моем кармане сминается при движении, и я достаю его.

— Мне пора. Нужно еще кое-что сделать до открытия.

— Да, конечно. Мне тоже нужно идти. — Мгновение он колеблется, словно хочет что-то добавить.

Я поднимаюсь, он тоже встает и забирает свой пиджак. Провожаю его до парадного входа в магазин и открываю дверь.

Как только он уходит, до меня доходит, насколько мало за сегодняшний разговор мы узнали друг о друге. Я не знаю, сколько ему лет, в какую школу он ходит и чем любит заниматься. Мы не задавали важных вопросов. Мы что, действительно говорили о глупых, бессмысленных вещах, потому что в глубине души не хотим лучше узнать друг друга?

Он нажимает на кнопку на брелке, и модная серебристая спортивная машина, припаркованная перед входом в магазин, снимается с сигнализации. Эта машина моментально отвечает на все вопросы, которые могли меня интересовать. Большего и не надо.

Он открывает дверь и улыбается мне той самой улыбкой, и я слышу собственный крик:

— Ты в старшем классе?

Он кивает.

— А ты?

— Да. — Я приподнимаю свой напиток. — Спасибо за завтрак.

— Нет проблем.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Почему?

У меня уходит несколько минут, чтобы оторвать себя от двери и подняться по лестнице. Мама в ванной, поэтому я тащу стул к старому компьютеру и начинаю вводить заказы.

— Я слышала телефонный звонок? — спрашивает она, когда заходит на кухню, вытирая волосы полотенцем.

— Да, я ответила.

— Кто звонил?

— Просто спросили, во сколько мы открываемся. — Это был первый раз в жизни, когда я соврала маме. Мы рассказываем друг другу все. Это удивляет меня. Я должна была сказать: «Это был парень по имени Ксандер, который гладит футболки и носит украшения». Это было бы забавно. Мама бы притворилась оскорбленной. Мы могли бы поговорить о том, что он подстригается где-то два раза в месяц. В итоге мама сказала бы: «Лучше не общаться с такими людьми», и я бы согласилась. Я действительно согласна. Тогда что меня остановило?

— Мам, ты можешь закончить за меня? У меня будет ужасная прическа, если я сейчас же не высушу волосы.

— Да, конечно.

— Спасибо.

Я закрываюсь в ванной и прикрываю ладонями глаза. Что меня остановило?

Симпатия.

Мне не хочется, чтобы мама плохо к нему относилась. Каким-то образом этот парень смог выбраться из коробки, полной людей, на которых я написала «запрещено». Он стал другим. И к своему ужасу, я в каком-то роде испытываю симпатию к Ксандеру Спенсу.

И это срочно нужно изменить.

Глава 10

В понедельник утром я прощаюсь с мамой и открываю парадную дверь магазина. По пути в школу я замечаю спортивную машину, похожую на машину Ксандера, которая припаркована недалеко от нашего магазина. Наклоняюсь, чтобы заглянуть внутрь, затем выпрямляюсь и, увидев Ксандера на противоположной стороне, подпрыгиваю. Он протягивает мне стаканчик с горячим шоколадом и отпивает немного из своего.

Смотрю на стакан — такой же, как вчера.

— Я выпью его, только если ты уже сделал от туда глоток, — вырывается у меня, вместо: «Что ты здесь делаешь?». Это может выдать, что мне не все равно.

Он забирает мой стакан, отпивает горячий шоколад и возвращает его мне. Его реакция на мой сарказм настолько сильно удивляет меня, что я не могу сдержать смех.

— Надеюсь, сегодня ночью в пекарне проходило собрание анонимных любителей кексов Эдди. Если нет, то мне известно местечко, где продают нужные таблетки.

— Боюсь, я пока не хочу избавляться от своего пристрастия, — отвечает он.

Я бросаю на него косой взгляд. Мы же все еще говорим о кексах, правильно?

— Прости.

— Чья очередь задавать вопрос? — спрашивает он.

— Моя, — отвечаю я, хотя на самом деле не помню. В любом случае, я предпочитаю спрашивать, а не отвечать.

— Окей, спрашивай.

— У тебя есть братья? — Мне известно, что у него нет сестер, потому что его бабушка говорила, что у нее только одна внучка. А он уже объяснил, что это его кузина.

— Да, у меня два старших брата. Самуэлю двадцать три, и он недавно окончил юридический.

— В каком университете?

— В Гарварде.

Ну конечно.

— Другому брату, Лукасу, двадцать. Он сейчас в колледже.

— У них вполне нормальные имена.

— Нормальные?

— Никаких Четсов или Веллингтонсов, или чего-нибудь в этом роде.

Он выгибает бровь.

— Ты знаешь кто-нибудь по имени Веллингтон?

— Нет, конечно. Но ты, думаю, знаешь.

— Нет, не знаю.

— Хм, — всего лишь выдаю я.

— Ладно, теперь моя очередь.

Я улыбаюсь, но в то же время очень нервничаю. Хотелось бы мне контролировать его вопросы, таким образом я смогла бы избегать тех, на которые отвечать не хочу.

— Ты носишь линзы?

— Что? И это твой вопрос?

— Да.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Никогда не видел таких зеленых глаз. Поэтому я решил, что, может быть, это цветные линзы.

Я отворачиваюсь, пытаясь скрыть от него улыбку, и мысленно проклинаю его за то, что заставил почувствовать себя особенной.

— А ты?

— Конечно нет. Думаешь, я бы выбрал карие? Это же банально.

— Благодаря золотым крапинкам они скорее янтарного цвета. — Я хочу пнуть себя за это признание, особенно после того, как он ослепительно мне улыбается.

— Мы пришли. — Я указываю на старую школу справа от меня. Здание было построено семьдесят пять лет назад, и, несмотря на то, что оно сохранилось довольно-таки неплохо, не помешало бы его отремонтировать.

Он смотрит на школу, и я начинаю нервничать,