Сын дракона - Т. С. Джойс

— Где ты?

— Сижу в своей камере, на кровати, прислонившись к стене. Здесь группа людей в химзащите, которая убирает беспорядок. Всё в порядке. Я спокоен.

— У тебя сжат кулак?

— Что?

— У тебя сжат кулак?

Несколько секунд колебания, а затем:

— Да.

Тогда он был не в порядке. Не совсем.

— Когда-нибудь я захочу собственный персиковый сад. Я хочу персиковые деревья. Я хочу собирать фрукты и продавать их на фермерском рынке, потому что это одно из моих любимых воспоминаний.

— Что с ней случилось, Рия?

— Я не могу сказать тебе сейчас, потому что это тебе не поможет. Но через неделю, когда ты всё ещё будешь здесь, всё ещё будешь сражаться, всё ещё будешь таким крутым, я расскажу тебе всё об этом.

— У меня есть домашний лебедь.

Рия вздохнула и вышла из машины, закрыла за собой дверь и заперла ее.

— Знаешь, я просто посреди ночи надела высокие каблуки, чтобы спасти тебя от кровотечения из носа. Думаю, теперь мы друзья. Как зовут твоего лебедя?

Вир издал раздраженный цыкающий звук.

— Должен был быть Фергус, но Нокс переименовал его в мистера Диддлса. Теперь у меня есть чертов величественный лебедь по имени мистер Диддлс, и раньше я его ненавидел, но в последнее время я называю его так в своей голове. Интересно, он ещё жив или Нокс его уже съел? Я нашел его, когда он был таким уродливым маленьким утёнком. Он был один в этом парке, куда я ходил, чтобы проветрить голову. Его родители улетели, а он был таким уродливым, маленьким, серым, пушистым существом с перекошенным крылом. Его задрала кошка или что-то в этом роде. Я сделал всё, что мог, но его крыло было испорчено навсегда. Он никогда не полетит, и я был опустошен из-за него. Как грустно, что он никогда не попадет в воздушный поток. И да, я знаю, что они не очень хорошие летуны, но всё же.

— Ты сочувствуешь ему.

— Ага.

— Потому что ты не позволяешь себе слишком часто почувствовать небо.

— Я не могу. Если бы я изменился настолько, насколько хочу, мир превратился бы в пепел.

— Значит, ты отказался от неба.

— Поэтому я остаюсь на земле, где мне наиболее неудобно, как и мистер Диддлс. Ты вернулась в свою квартиру в целости и сохранности?

— Да, только что вернулась в свою спальню. Переодеваюсь в пижаму.

— Вето, просто надень сексуальные коричневые трусики сегодня вечером. Почувствуй эти простыни на своей коже.

— Изврат.

— Не в этот раз. Я сплю только в нижнем белье. По крайней мере, я делал это до этого места. Ощущение простыни на спине прекрасно. Раньше я просыпался только для того, чтобы подумать: «Черт, как приятно», прежде чем снова засыпал. Спи ради меня в своих трусиках, потому что я не могу.

Рия помедлила, затем спустила свои пижамные штаны обратно на ноги и заползла в постель в одних трусиках.

— Группа химчистки всё ещё там?

— Только заканчивают. Я стараюсь держаться подальше от их голов. Монстры, монстры, кругом.

— Твой кулак всё ещё сжат?

— …да

— Расскажи мне, по чему ты скучаешь больше всего.

— По чему я скучаю больше всего? Небо. Звезды. Иногда мне нравится думать, что даже если я их не вижу, они улыбаются мне сверху вниз. И, конечно же, улыбки грустные, потому что они тоже скучают по мне и видят, что я прохожу через ад. Они причиняют мне боль… но их улыбки существуют, потому что они также могут предвидеть, что грядет что-то лучшее.

Ух ты. Рия прижимала к себе подушку и посмотрела на темный дверной косяк ванной комнаты в номере. Вир был глубоким. Он был настоящим. Он не был монстром. Все были так, ооочень неправы насчет него.

— Это многое значит для меня.

— А?

— Ты сказала, что люди ошибаются насчет меня. Ты не считаешь меня монстром. Ты одна из первых, кто так подумал.

— Я иногда забываю, что ты в моей голове. Такое ощущение, что ты прямо здесь, лежишь рядом со мной в темноте, а не за много миль под землей.

— Ты будешь скучать по мне когда меня не станет?

— Нет.

— Жаль.

— Потому что ты никуда не уйдешь. — Рия зевнула и уткнулась лицом в подушку.

— Крутая принцесса и поломанный дракон, — мягко сказал Вир. — Эммет не знает, что ты королева, и, возможно, тебе не следует сообщать ему, что ты здесь босс. Может, пусть какое-то время думает, что он тут сила. Смотри, что здесь происходит. Подожди ещё. Новая IESA создает оружие. Я вижу их мысли. Я вижу, как они приближаются к открытию. Когда-нибудь, когда я буду слишком слаб, чтобы исправить это, тебе, возможно, придется использовать свои силы и вмешаться. Спаси мир, чёрт возьми.

— Что они делают?

— Они создают нового дракона. Я не могу обратить нового дракона, и они разрабатывают способ изменить это.

— Только определенные оборотни могут изменить своих партнеров, верно?

— Правильно. Новая IESA убивает моего дракона, но они кладут часть его в пробирки и собираются сохранить до тех пор, пока им не понадобится красный дракон, которым они смогут управлять.

— Боже мой. — Из всех сценариев, которые она рассматривала в этой сумасшедшей лаборатории ученых, создание драконьей сыворотки даже не приходило ей в голову. — Это может всё изменить.

— Это разрушит мир. Всё, что им нужно сделать, это поместить моего дракона в кого-то, кто недостаточно силен, и эта сила может быть выпущена на волю. Они думают, что смогут сделать дракона менее агрессивным с помощью генной инженерии. Они ошибаются. Так неправильно. Драконы — это не существа, которых вы приручаете. Это существа, которых вы стараетесь не злить. В ту секунду, когда они попытаются управлять драконом, которого они сделают? Он станет новым Апокалипсисом. Новый Конец Дней.

— Иисусе.

— Иисус не имеет никакого отношения к тому, что они делают в этой лаборатории. Ты зевнула. Ты устала?

— Немного. Мне нужно рано встать, чтобы пойти на работу.

— Увидеть меня.

Рия хихикнула.

— Да, у меня запланирован ранний утренний сеанс терапии с этим действительно сумасшедшим оборотнем дракона, которого я встретила сегодня. Он довольно милый, но из него легко вытекает кровь.

Вир фыркнул.

— Эй… не смотри сегодняшнее видео, ладно? Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

— Мне нужно всё видеть.

— Нет. Ради меня, просто… не надо. Увидимся утром, Рия. Наслаждайся этими простынями на своей коже. Хотел бы я быть там.

— Извращенец.

— Нет, я бы дал тебе спать. Мы были бы как джентльмен с леди, и