Двадцать новогодних чудес - Кристина Эмих

Дашей Комаровой, одноклассники и соседи по парте, уместились рядышком на одной полке. Даша перед поездкой сломала правую руку. Рука ныла, приходилось ее, запеленатую в бинты и закутанную в платок, укачивать как ребенка. Женик как верный рыцарь, отвлекая Дашу от боли в руке, раскрыл недавно подаренный мамой географический атлас. Дети водили пальцами по картам, шепотом читали названия. Любовь Сергеевна делала обход, проверяла, кто чем занят, одобрительно посмотрела на книгу и улыбнулась им. Сейчас, не в школе, она была простой и очень доброй.

Время от времени подходила мама, смотрела на сына большими тревожными глазами, проверяла, все ли хорошо. Чтобы не расстраивать ее, Женик старался не показывать, что устал и ему надоело ехать, хотелось смотреть в окно и спать. Но нужно развлекать Дашу, и он продолжал рассказывать про дальние страны.

Когда Даша заснула, Женик переместился на свою полку. Думал о Деде Морозе. Верил ли Женик в него? Он знал, что имена в разных странах у Деда разные, самое смешное — в Финляндии. А недавно Дед Мороз приехал в Москву — привез елку, и к кому тогда едут, непонятно. Но если взрослые решили, их не отговорить.

Разбудила его мама. Она негромко, но настойчиво, велела просыпаться: «Скоро приедем». Уже одетые, дети досыпали стоя, нахохлившись. Выходили дремные из тепла на мороз. Их посадили в автобус и опять повезли куда-то еще — дальше, в темноту, мимо заснеженных деревьев.

В рассветных лучах зимнего солнца автобус торжественно въехал в город. После долгой дороги дети и взрослые сразу проснулись и развеселились. За окнами белели чистым снегом улицы, нарядным золотом сверкали купола церквей, неспешно шли куда-то люди.

Путешественники заселились в гостиницу, позавтракали. Хотелось гулять, валяться в снегу. Но тут началась бесконечная череда музеев, везде гостей встречали помощники и помощницы Деда Мороза. На сказочной почте дети писали ему письма. Поглядывая, не следят ли мама или Любовь Сергеевна за тем, как и что он пишет, Женик вывел заветное: «Дорогой Дед Мороз, я хочу стать бобслеистом». Это было очень тайное желание, недавно появившееся, еще неизвестно, как оно могло исполниться. Трансляции с бобслейных гонок не давали его воображению покоя: красивые блестящие бобы, ледяные трассы… А какие скорости на поворотах! Женик прочно заклеил конверт и опустил в ящик.

Потом детей повезли делать игрушки в мастерскую Деда Мороза. Мама сочувственно смотрела на сына, пока он резал бересту, превращая ее в елочную игрушку. Мастерить поделки Женик не любил. Вот если бы ему дали в руки конструктор, а не бересту! Следующим этапом путешествия стал поход в музей игрушки. Кто-то из детей робко спросил, а где же сам Дед Мороз? Взрослые таинственно улыбались. Пока же встречались только Снегурочки, Снежинки, Лесовички, Снеговички. Казалось, люди на улицах, и те — герои из сказки.

Зимний день угас, и быстро стемнело.

Дети водили хоровод вокруг городской ели на площади. Ее никто ниоткуда не привозил, она росла тут уже давно, в праздник ее украшали разноцветными лампочками, шуршащими бумажными гирляндами и яркими игрушками. Дети по команде Любови Сергеевны спели песню про снежинку. Горожане останавливались, слушали, спрашивали, откуда такие талантливые дети.

— Из Москвы! Хорошо поют! — окали устюжане. Улыбались.

В автобусе Женик уснул. Во сне он был капитаном бобслейного экипажа и вел свой боб к золотой медали. Шепот мамы ласково разбудил:

— Проснись!

Женик разлепил глаза. Опять делать игрушки?

— Деревня Деда Мороза.

Дети и взрослые послушно шли за Лесовичком и Снежинкой. Шли мимо фонарей по расчищенным снежным тропинкам, между сугробами ростом с Женика. И вот наконец увидели ярко освещенный огромный терем — казалось, весь свет солнца переместился сюда!

Показали, где Дед Мороз спит, где ест. Женик рассеянно ходил по залам. Хотелось взобраться на кровать к Деду Морозу и отдохнуть, как у прабабушки Кати на лежанке за печкой.

Опять нужно что-то написать, и Женик с Дашей прильнули плечом к плечу и голова к голове, домиком. Даша диктовала, Женик писал. Казалось, они водили вместе карандашом по бумаге.

На выходе из терема их встретил Дед Мороз, большой и нарядный, но какой-то игрушечный. Дети так устали, что не было сил фотографироваться с ним. И петь ему песню тоже не хотелось. Слишком уж много сил они отдали, выполняя все его поручения за день.

Вышли из яркого света терема в ночную темь. Все стали опять одинаковыми, превратились в тени, которые отбрасывали другие тени от фонарей. Женик остановился перед стендом с картой деревни. Красиво и крупно все было на той карте: терем, домики, дорожки, выход. Очнулся, огляделся, понял, что отстал, побежал догонять.

Когда догадался, что не за своими пошел, решил промолчать. Он помнил автобус, на котором они ездили весь день. «Никто и не заметит», — решил он.

Дойдя до стоянки, заметался между автобусами. Женик не сразу готов был в это поверить, но уехали без него. Около полуоткрытой двери одного из автобусов стояли женщина и мужчина. Она была похожа на Снегурочку, в шапочке и шубке, а он — на Лешего, но в свитере и мохнатой шапке.

— Я отстал, — подняв голову к взрослым, стараясь не заплакать, озвучил Женик ужасную, уже случившуюся правду. Сказать, что потерял маму, ему было выговорить сложно.

И выдал все, что знал:

— Я Фантиков Евгений Никитич, из Москвы, мы с классом и с мамой приехали к Деду Морозу. Я остановился посмотреть на карту. На секундочку. И они ушли. Темно. Мама будет волноваться.

Подробно, включая марку и даже номер, Женик описал автобус, на котором приехал с мамой. Водитель и Снегурочка связались с кем-то по рации. Оказалось, группа была еще где-то на территории деревни Деда Мороза.

— Молодец, парень, не пропадешь! Все хорошо рассказал. Особенно про автобус! — хвалил водитель, успокаивал, укутывая мальчишку в плед.

Женик сидел в пустом автобусе, в тепле, пил чай из термоса. Он гнал из головы образ гадкого утенка из мультфильма: нелюбимая сказка, где утенок уходит от мамы и даже не ищет ее. «То ли дело Умка: тот умный», — сквозь слипающиеся ресницы Женик смотрел в окно.

— Выходи, мама нашлась!

Мама! Глаза у нее были серьезные, лицо узкое, белое, в облаке капюшона, она опустилась на колени перед ним. Глядя друг другу в лицо, выдохнули одной душой: «Прости меня». И надолго застыли, крепко обнявшись.

Удивительным для Женика было, что никто вообще его не ругал. Все хвалили его за сообразительность и смелость. Но одна мысль мучила его: «А что же я скажу папе? Я же потерял маму!»

На обратном