Возвращение домой - Александра Турлякова

Джейк, глядя на голограмму, невольно вспомнил когда-то прочитанный в архивах факт: первооткрыватели — точно и не известно уже, сионийцы или ниобиане, — пер-выми заметившие это сходство с грифоном, ещё на орбите придумали континенту название — Гриффит. Сохранилась только фамилия одного из первооткрывателей — Фит, Дориан Фит, если полностью. Говорят, именно этот парень первым обратил внимание на интересное сходство. Вот и остался теперь в памяти, как часть назва-ния целой планеты, континента и его аборигенов…

— Знаете, Ваше Величество, ваше упрямство и несговорчивость наводят меня на одну неплохую мысль, — произнёс Марчелл после долгого молчания.

— Да? И на какую же? — Император удивлённо поднял брови, глядя на сионийца, пристроившегося на углу стола по левую руку от Малиновски.

— На какую? — в задумчивости повторил Марчелл, поглаживая указательным паль-цем подбородок. — Объявить вам войну…

Джейк, отчётливо слышавший каждое слово, напрягся всем телом, ощущая каж-дой его клеточкой нависшую угрозу, исходившую от каждого человека, сидящего здесь, за столом. Даже Айяххо, мало, что понимающий из коротких и неполных пояснений Агдальского, заметно посуровел лицом, чувствуя опасность момента.

Замолчали все! Все и разом! Сидели неподвижно, переваривая услышанное. Ни-кто не думал о войне, хотя, если прикинуть, все представители Совета внутренне ждали именно этого финала. Разрыв отношений, прекращение дискуссии, объявле-ние войны — всё это ожидалось при неблагоприятном стечении обстоятельств. Этого ждали, но только со стороны Императора…

А тут Марчелл… Хотя, что в этом удивительного? Радикальные меры решения проблемы — при помощи оружия — мог предложить только он, главнокомандующий Сионийской Армии.

Нет! Нельзя было ему торопиться!

Ежи Малиновски в отчаянии стиснул зубы, до боли, до отрезвляющей боли в че-люстях. Как теперь поведёт себя Император в ответ на открытую, такую прямую угрозу? Как?

А Император молчал! Молчал долго!

Ничего — ни малейшей мысли — не отразилось на этом враз окаменевшем лице. Только Джейк, видевший лишь затылок и спину Его Величества, чувствовал и внутренне содрогался от ужаса при мысли о том, ЧТО сейчас творится на душе Его Величества! Нет, это не просто шквал эмоций, буря чувств. Это слабо сказано! По-тому что, то, что смог уловить Джейк из тех обрывков мыслей и эмоций, которые перегорали в голове Императора, словом выразить было невозможно! А люди, си-дящие вокруг стола, испытывали не меньшие чувства только потому, что не знали, что же будет через две минуты, какой реакции ждать от Императора? Чего ждать?

А Император вдруг рассмеялся легко и непринуждённо, будто даже весело, запро-кинув голову и развалясь небрежно в кресле. И смеялся он так беззаботно и зарази-тельно, как над весёлой шуткой, что все вокруг стола сидящие невольно заулыба-лись с каким-то виноватым видом.

— Вы, видно, хотели пошутить, господин Марчелл? — спросил неожиданно Импера-тор, разом став серьёзным. — Считайте, что шутка удалась… Хотя я бы сказал, грубая и глупая шутка! — И тут Его Величество приказал, обращаясь к своему гвардейцу за спиной:- Спроси-ка этого гриффита, хочет ли он, чтобы его мир превратился в поле боя между двумя державами? Державами, не желающими уступить друг другу лишний кусок земли? И переведи ответ так, чтобы его слышали здесь все! — и Импе-ратор коротким взмахом руки указал на сионийцев.

Джейк начал неуверенно, первые два слова прошептал и чуть не поперхнулся. Как объяснить этим гриффитам, что такое война, когда они никогда между собой не воевали? Вряд ли любой из присутствующих сможет понять всю трудность приказа, и ответить на этот вопрос!..

— Смелее, курсант! — выкрикнул вдруг Император, чуть повернув голову и глядя назад через плечо. Выкрикнул так, что в зале вздрогнули от неожиданности. Джейк заговорил громче, отчётливо и медленно выговаривая каждое слово, но думая при этом больше не о том, как поймёт его гриффит, а подбирая более понятные слова и выражения, способные дать понятие, суметь объяснить, что же есть такое "война" и чем она опасна. Гриффит слушал, не перебивая, хотя по лицу его было видно: во-просов у него сейчас даже больше, чем ответов.

— Война, — сказал, наконец, Айяххо на Едином языке, так как на гриффитском не смог подобрать сходного по смыслу слова, — это, как ураган, убивающий всякое жи-вое дерево и всякое живое существо на своём пути… Это, как долгий ливень, ли-шающий солнца и прозрачного небесного Ока… Это, как жаркий и неподвластный воле небесный огонь, упавший на землю и породивший пожар-убийцу… Это, как край Мира у бездонной бездны горькой воды и беспощадного солнца, где остаёшь-ся один без защиты зеленных ладоней леса и сладкой крови ручья…

Этот старик мог бесконечно долго описывать и сравнивать с виденными им ранее природными катаклизмами и катастрофами всего лишь одно слово, понятное любо-му, — ВОЙНА!

Главное, что он понял: война — это смертельно страшно и — главное! — противоес-тественно для человека!

— Да, — кивнул в ответ Джейк, радуясь, что труд его не пропал даром, — вы правы, мудрый, видевший за годы то, что не дано иногда увидеть и услышать и сотне рав-ных нам. Но война — это как все беды сразу, беды без конца и края…

При этих словах Айяххо заметно побледнел, у него пропало даже желание гово-рить, хотя по лицу его было заметно, что гриффиту приятно общаться на родном языке с человеком, близким его пониманию.

— Он в шоке, Ваше Величество, — ответил за Айяххо Джейк одной короткой, но понятной всем фразой.

— Хорошо, войну оставим напоследок, как крайнее средство, — вмешался молчав-ший до этого Малиновски. — Военные действия в наше культурное время — верх глу-пости! Полный абсурд!

Объект наших разногласий — какие-то 30–40 километров девственных лесов, в которых никто, кроме гриффитов не живёт. А им, как я знаю, всё равно, на чьих именно землях будут стоять их дома! На земле сионийцев или ниобиан!

— Зато, знаете ли, мне не всё равно, на чьих землях будут стоять мой титановый рудник и два моих города! — Его Величество, будто издеваясь, повторил тон голоса и манеру Малиновски. Получилось настолько похоже, что кто-то в дальнем углу хмыкнул, не сумев подавить невольный смешок, но тут же замолчал под присталь-ным взглядом остальных.

— Нам не нужны ваши города, — произнёс Дорожный, теряя терпение, так как по-вторил это уже раз третий, не меньше. — И рудник этот тоже не нужен…

— Просто территории континента должны быть поделены так, как были открыты, — предложил Стайерс. — Сионийский поисковый бот опустился в центре Гриффита, вот, значит, от этой точки деление и начинать! Налево от Флорены — наша земля, направо — ваша!

— Да, и не забудьте взять линейку, — усмехнулся Император, — да подлиннее!.

— А если серьёзно? — раздался укоризненный голос Агдальского.

— Прошу прощения, господа! — Император улыбнулся.

— Значит, так! — громко, так, чтобы привлечь на себя всеобщее внимание, сказал Клейтон и поднял раскрытую ладонь, призывая к тишине. — Я, вот, что скажу!.. Гриффит используется и Сионой и Ниобой как общая сырьевая база. Ведь так? Ко-нечно, кем-то больше, кем-то меньше…

— И кое-кем намного меньше, если начинать сравнивать, — перебил его Император с ухмылкой. — Мы на Гриффите за неполных 38 лет построили всего 7 перерабаты-вающих комбинатов: 3 полных линии по переработке и 4 рудника. А вы? У сионий-цев малейшая база и рядом с ней — космопорт! И челноки оттуда на орбиту непре-рывно, как болотные комары, туда — сюда.

— Зато у вас города, как грибы, прут! — воскликнул в сердцах Дорожный. — И каждый численностью не меньше 20 тысяч человек населения.

— Ниоба в последние 20 лет переживает демографический взрыв, — возразил с упрё-ком Его Величество. — На Гриффит отправляются все желающие и даже существует система льгот и скидок на перевозку. Нечего упрекать нас, ниобиан, в том, что у вас слабый прирост населения…

— В первую очередь, Ваше Величество, на нашей Сионе очень сложные условия существования, — заметил с иронией Клейтон. — Ваш дед знал, куда ссылать преступ-ников… Холодное лето, вечная мерзлота, скудная растительность… Почти полное отсутствие природных ресурсов и животных… Идеальная тюрьма для противников режима и всех недовольных… Не так ли?

— Клейтон, прекратите! — воскликнул вдруг Малиновски и хлопнул раскрытой ла-донью по крышке стола. — Хватит! Мы собрались здесь решать очень важный во-прос, важный для всех жителей обеих планет. Поэтому — никаких эмоций, личных переживаний и обид! Ясно?!!

Он смотрел на Клейтона, чуть наклонившись вперёд, через Агдальского и Айяххо. И Клейтон, глядевший на улыбающегося Императора чуть ли не с ненавистью, склонил голову и отвернулся, переведя взгляд на Дорожного и Дениэлса, те в этот момент очень тихо переговаривались о чём-то.