Коррекция - Геннадий Ищенко

— Сядь и выслушай! — он оторвал от себя женщину, взял ее за плечи и почти насильно усадил на кровать. — Я не знаю, поверишь ты мне или нет, но я к вам пришел не из Австралии или другой страны, а из другого времени. Перед тем, как сюда попасть, я жил в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. И почему так получилось, я не знаю.

— У тебя там осталась жена? — спросила Лидия.

— С женой мы разошлись, а детей не было. Мы и жили-то вместе всего пару лет.

— Значит, все хорошо? Почему же ты тогда весь сжался?

"Никогда не понимал женщин, — подумал он и о своей бывшей жене, и о Лидии. — Способны из пустяка сделать трагедию, а когда им говоришь о действительно важных вещах, им все по фиг, если только это не касается семьи".

— Ну и что ты об этом думаешь? Ты мне веришь?

— Я тебя люблю, и если ты ответишь мне взаимностью, все остальное будет неважно. Наверное, ты действительно пришел из тех времен, о которых я так любила читать книги. Ни один мужчина из тех, кого я знаю, не бросится безоружный на трех вооруженных бандитов, чтобы помочь незнакомой женщине, а потом уйти, ничего за это не попросив.

— И твой отец такой же легковерный, как и ты? И он мне поможет? Я не хочу ему врать, я даже не смогу это правдоподобно сделать. Слишком я еще плохо знаю ваше время.

— Даже если не поверит, все равно поможет! — жестко сказала Лидия. — Иначе лишится дочери! И потом, ты ведь должен знать много такого, чего никто из нас не знает. Отец хотел пригласить того историка, вот ты с ним и поговори. Он изучал твое время по книгам, а ты в нем жил. Думаю, ты сможешь его убедить, а он пусть убеждает отца. Что ты у него хотел узнать?

— Я хотел узнать не о своем времени, а о более позднем. Мне непонятно, почему развалился Советский Союз. Выиграли самую страшную в истории человечества войну, выстояли в невероятно трудных условиях послевоенной разрухи и развалились в относительно благополучное время? Извини, я в такое не верю. Наверняка имело место предательство и пособничество нашим врагам, и я хочу знать, чьих это рук дело! Я не знаю, что тебе известно об СССР, просто хочу сказать, что несмотря на все его недостатки, до такого маразма, как сейчас, при том строе не дошли бы.

— Ну и что? — не поняла Лидия. — Пусть у вас было лучше, это даже по тебе видно! Но даже если ты все узнаешь, что от этого измениться? Прошлое изменить нельзя! Или можно?

— Я не знаю, — опустил голову Алексей. — Просто чувствую, что должен это выяснить. Давай пока не будем заглядывать далеко вперед, а сначала разберемся с твоим отцом. Он не звонил, когда собирается приехать?

— Он должен позвонить позже. Но я не буду ждать его звонка и позвоню сама! Я же вижу, в каком ты состоянии, да и сама до этого разговора не буду спокойной! Подожди, я сейчас схожу в свои комнаты за коммуникатором и позвоню.

Она убежала и вернулась через несколько минут.

— Он опять приедет к нам на обед. Ты, кстати, не завтракал и очень голоден. Поэтому отца ждать не станем и поедим сейчас. А с ним потом просто посидим за компанию.

Отец Лидии приехал к трем.

— Ну и что у вас случилось такого, что я должен все бросать, срываться и ехать через всю Москву? — спросил он дочь. — Вы уже сами пообедали?

— Да, папа, — ответила она. — Твой обед ждет на кухне. Давай ты поешь, а потом поговорим. А то с нашими проблемами тебе кусок в горло не пойдет.

— Отыскала ты себе жениха на мою голову! — проворчал Владимир. — Раз так, ждите, пока поем. Идите в гостиную, я после обеда приду туда.

Ждать пришлось двадцать минут.

— Выкладывайте! — сказал глава семейства, опускаясь на диван. — Мне принять заранее чего-нибудь сердечное?

— Наверное, не надо, — сказал ему Алексей. — Вы почти наверняка не поверите тому, что я вам скажу, поэтому и волноваться не станете. Дело в том, что я родился в тысяча девятьсот сорок девятом году.

— Ты неплохо сохранился для своих лет, — усмехнулся Владимир. — Ты прав, в этот бред я не поверю.

— К вам я попал в возрасте двадцать девять лет, и о том, как это произошло, не имею ни малейшего представления.

— И кем же ты там был?

— Капитаном Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР. Причем служил не в центральном аппарате, а в одном из отдельных отрядов специального назначения.

— Мне это мало о чем говорит, — покачал головой Владимир. — Что ты должен был делать?

— Диверсионно-разведывательная работа. Такие, как я, должны были захватывать и уничтожать секретные объекты и руководство противника. Нас было всего несколько тысяч. Извини, Лида, но мне твои бандиты были на один зуб. Хотя от случайностей никто не застрахован.

— И попав к нам, ты потерял память?

— Я возник в вагоне экспресса. Помню, было сильное головокружение, и проводница увела к себе в купе отпаивать чаем. Спросила, как зовут, и я вспомнил имя. Позже вспомнилась фамилия и место работы. Все остальное всплыло только сегодня.

— Родственников там оставил?

— С женой был разведен, детей мы не нажили, остались только мои родители. Я вижу, что вы мне не верите, но Лида подала неплохую идею. Вы обещали пригласить к себе историка…

— Хочешь, чтобы он тебе устроил экзамен? — сразу ухватил суть Владимир. — А что, это сделать нетрудно.

— Он потом обо мне не разболтает? Это мне может обойтись дороже вашего недоверия.

— Я же говорил, что это друг, не будет он мне вредить. Для чего ты принесла сюда эту одежду, дочь?

— В этом был одет Алексей. Это куртка из натуральной кожи с таким же мехом, а это шерстяной свитер. Брюки из шерсти и кожаные ботинки я уже уничтожила, а это еще не успела.

Глава 4

— Так это вы у нас выходец из прошлого? — на Алексея с любопытством смотрел полноватый мужчина лет за шестьдесят с небольшой, уже седой бородкой и веселыми глазами, которые он немного щурил.

— Что, не похож? — спросил парень, в свою очередь рассматривая историка. — А вы у нас завкафедрой и знаток истории?

— Это Валентин Серегин, — представил своего гостя отец Лиды. — О тебе он знает все, что известно мне. А теперь можете беседовать, а мы с дочерью посидим и послушаем.

— Значит, вы родились в сорок девятом, а пришли к нам из семьдесят восьмого? — спросил Валентин. — Ладно, по этому времени и поговорим. Вы в партии состояли?

— Естественно, — ответил Алексей. — В тех подразделениях, где я служил, даже рядовые были коммунистами. Да и сколько их там было тех рядовых…

— Я не буду вам задавать вопросов по ГРУ, — сказал Валентин. — Если вы решились на такую аферу, значит, в этом вопросе подготовились хорошо. Давайте с вами поговорим о быте.

Минут пятнадцать он задавал Алексею самые разные вопросы, на которые тот отвечал, не задумываясь.

— Не надоело? — сказал он Валентину, когда историк спросил его о стоимости водки. — "Московская", по-моему, стоила два рубля восемьдесят семь копейки, а "Экстра" – чуть больше четырех. Я ее сам с курсантских времен не покупал. У нас употребление спиртного не приветствовалось, поэтому пили чисто символически на праздники. Водка дома была, но в основном для знакомых жены. Она ее и покупала.

— Что я могу сказать, — повернулся историк к Владимиру. — Он знает о том времени побольше меня. Такие знания не получишь из учебников или старых кинофильмов. Хотя, если перечитать уйму старых книг…

— Но ты ему не веришь, — сказал Владимир. — Кстати, я справлялся в центре, так там утверждали, что проблемы с памятью были на самом деле. Те знания, которые ты сейчас проверял, были для него закрыты. Спецназ ГРУ – это что?

— Элита боя и проведения разведки. Эти ребята, Владимир, если им поставить задачу, могли выкрасть и привезти в Россию Государственного секретаря США. Таких бойцов уже давно нет.

— Что, точно могли бы? — не поверил отец Лиды. — Вот ты бы мог?

— Убить мог бы без труда, — ответил Алексей. — Выкрасть сложнее, но тоже можно. А вот вывезти в Союз… У одного вряд ли получилось бы, но с прикрытием – не вижу проблем. Просто на такое никогда не пошли бы, ни мы, ни американцы. Вы мне задали немало вопросов, можно теперь спросить вас?

— Меня предупреждали, что у тебя есть вопросы, — сказал Валентин. — Задавай, попробую ответить.

— У меня два вопроса и оба для меня важны. Я непонятно как попал в ваше время и вряд ли когда вернусь обратно. Значит, нужно как-то строить свою жизнь здесь. Я еще очень плохо ориентируюсь в том, что у вас происходит, но уже кое-что узнал в Сети. Так вот, это кое-что мне не слишком нравится.

— И что же не понравилось в первую очередь? — посерьезнел Валентин.

— Мне не понравилось то, во что у вас постепенно превращаются люди, в первую очередь молодежь. Пока все были зажаты военным положением и борьбой за выживание, это как-то не бросалось в глаза. Сейчас у режима хватает сил бороться с крайностями, но это ненадолго.