Приключения либроманта 3 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

То, как мы добирались до стадиона, достойно отдельного рассказа.

Ближе к обеду я в одиночку телепортировался в аэропорт Париж-Шарль-де-Голь. Выдав себя за только что прилетевшего американца, договорился на стоянке с моложавым таксистом, неплохо разговаривающим на английском, что тот довезёт меня до центра Парижа. Заодно у него же обменял доллары на франки по курсу один к четырём.

Кракоша навязчиво подсказывал мне, что официальный курс доллара равен четырём франкам и двадцати сантимам, но когда я попросил его подсказать ближайший банк в Париже, работающий в воскресный день, гаджет обижено заткнулся. Да и вообще, я не думаю, что много потерял, когда благодаря таксисту в моей поясной сумке рядом с пистолетом-зажигалкой, очками и сигаретами вместо банкнот с американскими президентами обосновались купюры с изображением французских композиторов. К тому же таксист, узнав о том, что целью моего приезда является посещение концерта его земляка, предложил отвезти меня в билетное агентство на авеню Клебер, продающее билеты на все концерты и спектакли в Париже.

В агентстве тучная рыжая француженка приняла меня за бедного студента. А как ещё объяснить то, что она сходу предложила мне самые дешёвые стоячие места на поле стадиона? Вот уж чего, а такого счастья мне и даром не надо. Провести несколько часов на ногах среди тысячной толпы удовольствие так себе, а я и с трибуны в очках всё неплохо увижу.

В общем, оставив в кассе агентства сто двадцать франков за три приличных билета на удачно расположенной трибуне, я направился в сторону Эйфелевой башни. Около Сены нашёл укромное местечко, выложил на травку маячки, связался через Кракошу с девушками и принялся ждать их телепортации.

Не знаю, что на женском языке означает "Уже летим", но по моим часам это заняло сорок минут. Я уже собрался сам в Чебоксары за девушками сгонять, и даже предупредил об этом всех по коммуникатору, но Гоша вовремя остановил меня, заявив, что остались последние штрихи.

Всё-таки мастерство домового, как стилиста растёт с каждым днём. Я даже мысленно простил ему то, что он задержал девушек. Ну, а как иначе? В Чебоксарах я оставил две сонные вялые тени, а в Париже встретил двух ослепительно ярких красавиц.

Грамотно положенный макияж. Стильные прически. Модные в этом сезоне брюки из микровельвета, заправленные в высокие шнурованные ботинки в стиле "милитари". Джемпера крупной вязки, выглядывающие из-под коротких кожаных курток. Чудо, как хороши девушки! Одну из них я точно никому не отдам, а на претендента руки и сердца второй мы ещё посмотрим.

Летом прошлого года Жан-Мишель парализовал целый город, устроив в День Взятия Бастилии концерт для парижан и гостей столицы на площади Согласия. В тот день на его выступление собралось миллион зрителей, что нашло отображение в Книге рекордов Гиннеса. Сегодняшнее шоу, конечно же, значительно скромнее, но то, что предстоит нечто грандиозное, ощущалось как минимум за километр от стадиона. Со всех сторон задолго до выступления к "Парк де Пренс" стекались толпы народа, чтобы исчезнуть в чреве стадиона.

По своему опыту я прекрасно знаю, что для концерта — "стадионика" задержка начала выступления вполне обыденное явление. Как хорошо, что французы об этом не догадываются. Стоило только часам показать двадцать ноль-ноль, как огромная сцена около Северной трибуны озарилась ярким светом, и на ней, под рёв стадиона, появился темноволосый мужчина в белом смокинге. Жан-Мишель, а это был именно он, занял своё место за клавишами посреди сцены, поправил белую бабочку на шее и начал концерт со своего знаменитейшего "Оксигена".

Сколько можно без передыха слушать инструментальную музыку и не устать от неё? Именно слушать, а не так, как мы это порой делаем, включая что-нибудь для фона, типа, мурлычет что-то и ладно. Полчаса? Сорок минут? Ничего подобного. Два часа пятнадцать минут я, как загипнотизированный, не сводил глаз со сцены.

Звёзд такой величины я в этом времени живьём вижу впервые. Мне всегда интересно, на каких инструментах они играют, в какие микрофоны поют, какой звук и свет на сцене. А ещё я ставлю себя на место того или иного исполнителя и пытаюсь определить, смогу я исполнить ту или иную партию. Скажу без хвастовства — многое из музыки Жарра я смогу повторить. Пусть и не один в один, но очень близко к этому. Вот только так, как он, больше двух часов кряду играть сразу на нескольких клавишных и держать в напряжении целый стадион, я даже не стану пытаться делать — кишка у меня ещё тонка для такого, и я это прекрасно понимаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Единственное, что меня расстроило, так это скромное светопредставление. Нет, прожекторов, конечно же, на сцене хватало, и светотехники оказались на высоте, но я-то ожидал, что небо над стадионом будут расчерчивать лазерные лучи, а их мощности хватило только на то, чтобы блекло поморгать на задник сцены. В моём времени лазерная указка в руках школьника и та ярче светит, а здесь свет, как от карманного фонарика. Тьфу, вот я болван, сравниваю две эпохи, между которыми не один десяток лет.

— Валера, идём на выход, — раздался у меня в голове голос Веры, стоило мне только разрешить Кракоше ответить на входящий вызов, — Через десять минут шоу закончится и грандиозная давка начнётся.

Всё-таки Кракоша и его братья удобная штука — мы с девушками и Гошей можем мысленно общаться друг с другом. Коммуникатор через Ганю запрашивает связь с кем-нибудь из нас четверых, и ты можешь разговаривать, даже не открывая рта. Правда, желательно мысленно свои слова проговаривать, иначе помимо мыслеобразов передаются и эмоции, а из-за этого становится трудно понять, что хотел сказать собеседник.

— И правда, Валера, идём, — подключилась к общению Галя, — Лучше лишний раз вдоль Сены прогуляемся и на Эйфелеву башню посмотрим. Да и прохладно становится.

Есть такое дело. Апрель, он и в Париже апрель. Прохладно вечером. Хорошо, что мои мелкие вмешательства в ход истории не сказываются на погоде. Написано в интернете, например, что в Москве такого-то числа такого-то года прошёл дождь, значит, так оно здесь и будет. Только нужно обязательно уточнять — дождь в самой Москве будет или в Подмосковье, а то я на своём личном опыте уже выяснил, что это совершенно разные климатические зоны.

— Может, в кафе какое-нибудь заглянем? — предложил я, когда мы подходили к садам Трокадеро, откуда планировали посмотреть на ночную Эйфелеву башню, а затем телепортироваться домой, — А то как-то глупо выглядит — побывали в Париже и не узнали, как хрустят французские булки.

— Кто тебе сказал, что французская булка хрустит? — хмыкнула Вера.

— В моём мире шлягер под названием "Как упоительны в России вечера" был, — пояснил я, — Там как раз про хруст французской булки пелось.

— Вот в России и покушаешь родной батон за шестнадцать копеек, — резюмировала Вера, — Если хочешь, я тебе даже гренок нажарю, ты только молоко достань. Чёрт, вот тебе и пирожки с котятами, — выругалась девушка, перейдя на мысленное общение, — Нам навстречу идут пятеро алжирцев. Это банда. Сзади ещё двое. Оружия нет, но есть кастеты и настроены они агрессивно. Попытаются ограбить. В результате нас изнасилуют, а тебя запинают.

— Сейчас камни достану, — полез я в поясную сумку, глянув на приближающихся крепких парней в куртках — бомберах и успев задаться вопросом, откуда Вера знает про алжирцев.

— Не успеем смыться, — резко ответила Вера, — Лучше шокер достань. Твои трое слева, мои справа. Меня не задень. Галя гаркни на тех, что сзади, как ты в пузыре кричала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как покричать? — решила уточнить Галинка.

— Матом, родная моя, кричи. Матом!

С этими словами Вера быстрым шагом рванула вперёд и сходу зарядила крайнему правому в кадык. Долговязый курчавый парнишка лет двадцати пяти явно не ожидал такой прыти от красивой девушки. Он даже не попытался блокировать Верин удар. В итоге, держась левой рукой за собственную шею, парень упал на колени и тут же получил от Веры в голову с ноги.