Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский

ученый автор брошюры скажет, и даже говорит, что Геродот ошибался в вычислении окружности, что он еще больше, еще грубее ошибался в показании глубины. А! Здесь так он ошибался, когда вам это нужно; почему же не ошибаетесь вы, или почему уже заодно не сказать, что отец истории ошибался в предположении искусственного Меридова озера, что это басня, которую сказали ему жрецы, тем более, что, как очень справедливо заметил г. Линан, древние египтяне были также хвастливы, как и нынешние. Они ввели Геродота не в одну ошибку, Геродота, которого некоторые географические указания и теперь поражают своей точностью и верностью. Очень вероятно, что Мерид вырыл канал, который через посредство Бахр-эль-Юсуфа отводил излишние воды Нила в озеро Кейрун. Благодетельное влияние этой меры для жителей провинций, выше лежащих, исполнило удивления, благоговения к фараону, не верили, чтобы один канал мог принести такую пользу, считали, что он сотворил чудо; слух о нем мало-помалу превращался в басню, которой способствовали жрецы и, наконец, эта басня рассказана была за действительность Геродоту, а тот сообщил ее на удивление свету. За Геродотом повторяли другие историки, которые, не находя в Фаюме другого озера, кроме Кейрун, приняли его за искусственное, как, вероятно, принял и сам Геродот.

Да как же быть, спросите вы, неужели и остаться совсем без Меридова озера?

Не знаю, как вы, а я решительно не верю в него! Да и откуда возьмется у египтян, – не в обиду будет сказано их мудрости, – знание гидравлических работ в такой высокой степени, чтобы они могли устроить шлюзы и вообще выполнить эту гигантскую работу, когда целые пустыни, находившиеся так сказать в центре Египта, оставались без возделывания, потому только, что требовали несколько сложной системы канализации.

Возвратимся в Бенисуэф.

По части фабрик Бенисуэф славится коврами, бумажными тканями, разумеется, самыми простыми, милаями, – полосатыми бумажными материями, употребляемыми особенно женщинами для верхней одежды. Он еще знаменит своим именем, потому что Бенисуэф значит сыны сабель; этим он обязан совсем не храбрости своих сынов, как бы можно заключить из названия: здесь некогда дрались другие и повершили дело на саблях. Наконец, Бенисуэф стоит на месте древнего Птоломейдона. К такой важности присоединяется еще то, что в городе очень дешевы бараны, и эта последняя примечательность более других заставила нашего начальника квартиры просить позволения остановиться на час времени. Нельзя было не согласиться ради стольких причин. Юсуф-эфенди немедленно отправился за провизией к местному начальнику, а мы пошли в город.

Было около 11 часов. Полная луна и толпы звезд светили из всех сил, не знаю только для кого, потому что в улицах не было ни духа: словно вымерший город, а в нем было до 8.000 жителей; это было подобие Помпеи, какова она теперь. Странно было видеть без привычки дома без крыш, часто до половины разрушенные, без окон, дома, в которых с трудом отыщешь какую-нибудь лазейку, служащую дверью, а иногда и вовсе не отыщешь ее, эту путаницу лавок, жилищ и мечетей, составляющих как бы что-то общее, без раздела, без затворов, а между прочим, ничего в них не видишь, ничего не слышишь. Наконец, присутствие людей на улицах в такую необыкновенную пору, и, главное, людей европейских, которых собаки чуют издалека, пробудили и возмутили более беспокойную из них: она подняла лай, ее примеру последовали другие и скоро сверху, снизу, из-под ног сыпались и выходили собаки, которые гнались за нами до парохода. Людей все-таки мы не видали. Домов, в полном значении этого слова, и даже хороших домов видели несколько; все они принадлежат или туркам, или торговцам, поверенным Мегемет-Али и Ибрагим-паши.

Еще до Бенисуэфа природа несколько оживляется. Деревни видны чаще, по берегам мелькают где верблюды, где буйволы, или бараны. Сакии повсеместны и всегда в работе; посевы сахарного тростника желтеют полу созревшие: значит мы невдалеке от огромной сахарной фабрики компании Ибрагима, Камиль-паши и людей близких Мегемет-Али, с которыми ему не стыдно быть заодно по торговым делам. Тут уже не рощи, а целые леса пальм. Пальма красива одна, отдельно стоящая среди здешних безжизненных пустынь или в купе трех, четырех; но целый лес единообразен, почти без тени, без яркой зелени, без примеси других деревьев. Сикомор попадается редко, всегда одиноко, у сакии, чаще у могилы святого. Эти могилы благодетельны для правоверных, ровно как и для неверных; возле них всегда тень, а иногда даже и вода, поставленная набожным человеком. Нетрудно быть признанным за святого у магомметан; мы встречали разного рода их: тот ни разу не осквернил вод Нила, не плюнул в них, не выбросил никакого сора, даже кажется не делал своих умовений нильской водой, – и вот, многоуважаемая его могила возвышается в Миние; другой не пролил крови, даже курицы, не убил мухи, – и он святой. В Миние есть еще могила святого, который удерживает крокодилов по Нилу: далее его могилы, не переступал ни один крокодил; только до Жирже показывается это чудовище во всеувидение, и чем выше, тем чаще; я еще не видал крокодила, хотя мы уже давно оставили Минию.

Гряда невысоких гор подходит к правому берегу Нила в Атфе и уже не оставляет его, служа гранью разлива и оплотом плодородной полосе против песков: она известна под именем аравийской цепи; другая гряда, ливийская, идет с левой стороны по течению Нила, за Юсуфовым каналом и потому почти не видна.

Мы забыли указать монастырь св. Антония, пониже немного Бенисуэфа, на противоположной его стороне; это монастырь коптов греческого исповедания, но если вас не предварят об этом, то не скоро догадаетесь. Только крест, этот символ спасения, который во время службы беспрестанно выносят из алтаря, указывает значение места. Одежда, смесь языка арабского и коптского, сама церковь, поражает вас странным образом: это не нищета, а запустение! Монастырь св. Антония стоит в живописном положении, на крутом, обрывистом берегу.

О Миние можно сказать то, что и о каждом египетском городе, исключая Александрию и Каир, то есть, что он хуже предшествовавшего. Во время путешествия вверх по Нилу это становится более и более заметным, до тех пор, пока, наконец, вы достигнете Судана, где люди и звери живут и промышляют заодно, как мать-природа их научила.

Глава V. От Миние до Эсне

Как хороши ночи, как теплы, звездометны! Являются новые звезды, а наши северные горят иначе; днем жарко: 20 градусов в полдень – очень обыкновенно. На небе порой расхаживают тучи: не надо забывать, что это зима, что январь месяц только в половине. Наш пароход несется