Темнейшая судьба - Джена Шоуолтер

его сердце и теперь действовала как батарейка, которая заряжалась бессмертием других.

Что касается Падшего, она с ним справится. Она должна. У нее остались уловки, которых Брохан никогда не видел, и мужчина действительно питал к ней тайное желание, как Виола и подозревала. «Его лихорадочный взгляд не отрывался от меня даже сейчас». Словно она уже раздетая лежала в его постели…

Ее уверенность росла. «О, да. Я справлюсь с этим». Она бы использовала его ради защиты и заставила бы признаться в его ненасытном голоде к ней. Брохан угрожал ее семьей… и теперь должен страдать. Как только она поставил его на колени, Нарциссизм сможет подкрепить его восхищение комплиментами Виоле.

«Он не уйдет от меня. Он будет ползти».

Никогда больше он не бросит вызов богине Загробной жизни.

Виола улыбнулась своей самой порочной улыбкой и промурлыкала:

— Давай отметим этот день в твоем календаре, монстр. Сегодня ты сам подвел себя к падению. — не хвастается своим финалом? Едва ли.

Он дернулся напротив нее, его мышцы напряглись.

— Ты надеешься меня соблазнить?

— Это не так сложно, как измерение твоего достоинства, — сказала она. — признай это. Ты страдаешь по мне.

— Что бы ты ни сделала, — проскрежетал он, игнорируя ее резкие слова, — ты. Потерпишь. Неудачу.

Виола никогда не проигрывала. Она подняла взгляд в его слова и ухмыльнулась.

— Ты мой, монстр. И скоро я это докажу.

Глава 4

«Нет, богиня. Это ты моя».

Брохан подавил рев тревоги… и триумфа. Он заполучил Виолу. Она оставалась в его власти, и не было такой силы, которая смогла бы ее отнять у него. Ни сейчас, ни когда-либо.

Он пострадал от ее руки, месяцами ходил по пятам. Вожделел. Презирал и захватил ее в плен. Теперь она принадлежала ему.

Дрожа от ярости, он перенес ее в свою крепость в заброшенной реальности. Как только они оказались в покоях хозяина дворца, Брохан разорвал контакт и отошел. К его ужасу он возбудился, его ладони покалывало, словно он отчаянно хотел снова ощутить мягкость ее кожи.

Опасность, которую она представляла…

Виола была гораздо хуже демона, которого носила в себе. Она воплощала искушение. Все, о чем когда-либо мечтал Брохан, упаковали в самую изысканную упаковку.

— Что это за место? — спросила она, и ее порочный голос вызвал образы смятых простыней и извивающихся тел. Виола повернулась, разглядывая ему скудные пожитки. — Ну помимо того, что мы в лачуге.

Его кулаки сжались. Изысканные предметы интерьера, находившиеся в этой комнате, напоминали ему Виолу. Они были прекрасны и гораздо лучше, чем он заслуживал. Во время своего первого пребывания здесь он уничтожил всю мебель, заменив ее просто кроватью, столом и стулом. это единственная комнату, которую он по-настоящему переделал.

— Добро пожаловать в свой новый дом, богиня. Настоящая роскошь, — насмешливо произнес он. Как Посланник он не мог врать. Как Отрекшийся он не испытывал подобных проблем.

Единственный свет проникал через разбитое окно, занавешенное рваными шторами. Вокруг кружились пылинки, покрывая стены, каждый предмет мебели и даже пол. Она ходила туда-сюда, теребя грязную одежду, висевшую на комоде, и морщась.

— Чтобы завоевать мое сердце, другие мужчины предлагали огромные сокровища, — сказала она. — Это… интересное начало.

— Мне нужно твое сердце, я не предлагаю тебе ничего кроме дальнейшего выживания. Но только если ты будешь хорошо себя вести. — ее презрение к дворцу его раздражало. Как будто он не мог обеспечить ее самым лучшим. Лучше, чем кто-либо другой. — Если тебе не нравится состояние комнаты, уберись.

— Конечно, конечно. Я немедленно начну уборку. Как только ты вызовешь слуг, я прикажу убрать.

С большим удовольствием он сообщил ей:

— Отныне ты станешь сама себе прислугой. — другие мужчины, в том числе и МакКаден, потакали ее прихотям. Чего Брохан не хотел делать. С какой стати он должен был это делать?

Она никогда не пыталась его очаровать, никогда не общалась с ним также ласково, как с другими, не смотрела на него с сияющими глазами и улыбкой, и это искреннее поведение… Нет, это всего лишь фантазия. Она никогда не хотела его, даже при лучшем состоянии.

— Слишком многие баловали тебя на протяжении веков, — отрезал он. — Их ошибка. Я не совершу такую глупость.

В любом случае, зачем ему желать того же, что она давала другим? Какой толк от нежных взглядов украдкой? От изящных прикосновений ее пальцев к его щеке или руке? От ее тела, прижимающегося к его?

Вместо того чтобы съежиться от его явного раздражения, Виола одарила его очередной фальшивой улыбкой.

— Ох. Я понимаю, что здесь происходит. У тебя фетиш на французских горничных.

— У меня нет фетиша, — рявкнул он. Одна только мысль об этой чувственной женщине, одетой в едва прикрывающее черное платье, грозила лишить его уверенности. «Возможно, у меня есть фетиш».

Очередной неприемлемый результат. Никто не должен вестись на хорошенькое личико и пышные формы. Даже если обладательница и того, и другого была создана в соответствии с его самыми дикими, потаенными желаниями. Для него. Его должны волновать ее действия… и их плоды… больше, чем что-либо другое.

— Ну, к счастью для тебя, — продолжила она беззаботно, — я с радостью сыграю эту роль. Надеюсь, наше энергичное занятие любовью улучшит тебе настроение.

Занятие любовью? Энергичное? Пот выступил у него на лбу. Он мог по пальцам пересчитать количество сексуальных контактов, которые у него были с Самантой и Ребеккой, его единственными любовницами. Он предпочел бы забыть эти скучные, вызывающие дискомфорт встречи.

«Тебе больно?»

«Нет, все в порядке».

«Уверена? Ты кажешься страдающей».

«Уверена, но… ты почти закончил? Я не возражаю, если ты хочешь поторопиться».

После третьей неудачной попытки с каждой из них он переставал делать первые шаги. Теперь же Виола его дразнила. И все же он задался вопросом… потребует ли Виола исполнение обязательств?

— Тебе лучше быть осторожной, богиня. — прищурившись и опустив подбородок, Брохан пристально на нее посмотрел. — Что произойдет, если я когда-нибудь приму твое предложение?

— Хвастун, — съязвила она, вся такая соблазнительная и снисходительная, накручивая светлую прядь на палец.

Она дразнила его. Воспламеняла.

«Сократи дистанцию. Заставь ее отступить».

Но отступит ли она? Или позволит сделать то, о чем он смел мечтать только самыми темными ночами?

«Искушение само по себе…»

— Почему ты зовешь меня Отрекшейся? — спросила она. — Неужели мы достигли стадии ласк в нашем общении?

— Я просто тебя предупреждаю. Ты сделала меня Отрекшимся. Поэтому я поступлю с тобой также.

— Поняла. Ты говоришь о биологическом виде. В этом я должна разбираться. Знаешь, что это значит? Вы, парни, дерьмовые пиарщики. — задумавшись,