Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька - Низам аль-Мульк

трезвого разговору, была ли в этом месте старуха, такая-то по имени, куда делась, что о ней ничего не слышно? что она сделала с тем куском земли? Запомни хорошенько, что будут говорить тебе и передай мне в точности. Именно за этим я тебя и посылаю. А завтра я тебя вызову во время приема перед вельможами и скажу громким голосом, чтобы всем было слышно; „Ступай, возьми из казнохранилища необходимые средства, поезжай в Азербайган, посмотри в каждом городе и каждой округе, где будешь, каково положение в этом году с зерном и плодами, постигло ли какое-нибудь место небесное бедствие или нет? Также узнай, каково положение с пастбищами и местами для охоты? Итак, как только ты узнаешь, сейчас же возвращайся и меня уведоми, и чтобы никто не узнал, зачем я тебя посылаю“. Гулям сказал: „Повинуюсь“. На другой день Нуширван так и сделал. Гулям отправился, остановился в том городе, пробыл двадцать дней. И у каждого, с кем сходился, выспрашивал о делах; все говорили то же самое, что и сказала старуха. „Старуха была скромной женщиной, благородного происхождения. Мы ее знавали, когда у нее были муж и дети; когда умерли муж и дети, окончилось ее благополучие, она осталась одна и кусок наследственной земли дала земледельцу, чтобы он обрабатывал; то, что она получала от той земли, было таково, что она могла отдать и государеву часть и долю земледельца, причем у нее самой еще оставалась такая доля, что до нового урожая у нее было ежедневно четыре хлеба на пропитание, один она отдавала за приправу к хлебу, другой — за масло для светильника, один ела за завтраком, другой — за ужином. Да вот наместнику захотелось выстроить терем, беседку и сад; он силой захватил ее землишку, включил ее в состав сада, ни денег не дал за это, ни замены. Целый год ходила старуха к воротам его двора, вопила, требовала денег. Никто ее не послушал. Теперь вот уже давно, как никто не видит ее в городе. Не знаем, ушла ли куда, мертва ли, жива ли“. Гулям вернулся и прибыл ко двору, |34| Нуширван Справедливый в то время давал прием. Гулям вышел вперед, поклонился. Нуширван спросил: „Ну, говори, как все нашел?“ Сказал: „В державе владыки на этот год повсюду хорошее зерно, нет никаких бедствий, пастбища — благодатные, места для охоты — изобильные“. Сказал: „Слава богу, ты привез хорошие вести“. Когда же люди разошлись и дворец очистился от посторонних, гулям пересказал все, что слышал по делу старухи. В тот день и в ту ночь Нуширван не мог заснуть от раздумий. На другой день утром он позвал великого хаджиба и приказал: „когда вельможи начнут собираться и появится имя рек, усадите его в преддверии; далее скажу, как следует поступить“. Когда в зале для приема появились все вельможи и мубады, хаджиб сделал так, как приказал Нуширван. Нуширван вышел, открыл прием; некоторое время спустя он обернулся к вельможам и мубадам и сказал: „Я хочу кое-что спросить у вас, отвечайте мне рассудительно и правдиво“.[73] Сказали: „Повинуемся“. Спросил: „У того имя рек, кто является эмиром Азербайгана, каково состояние его богатства в наличном золоте?“ Сказали: „Быть может два раза тысяча-тысяч динар, в которых у него нет нужды“. Спросил: „В вазах и вещах?“ Сказали: „Он обладает пятьюстами тысяч динар в золотых и серебряных изделиях“. Спросил: „В драгоценных камнях?“ Сказали: „Шестьсот тысяч динар“. Спросил; „А в имениях,[74] производящих хлеб, владениях и недвижимостях?“ Сказали: „Нет ни одной округи, нет ни одного города, в Хорасане, Ираке, Парсе, Азербайгане, где бы у него не было дворцов, караван-сараев, доходных статей и житниц“. Спросил: „Лошадей и мулов?“ Сказали: „Тридцать тысяч“. Спросил: „Рабов, пленных и купленных?“[75] Сказали: „Он имеет одну тысячу семьсот гулямов, тюрков, румийцев, абисинцев, четыреста невольниц“.[76] Спросил: „Итак, человек обладает таким благополучием, вкушает ежедневно двадцать сортов снеди, барашков, сладостей, жирных и сладких блюд. Чего он заслуживает, если он у подобного ему человеческого существа, раба и поклонника бога, немощного, без близких, несчастного, у которого только и есть, |35| что два сухих хлебца во всем мире, отнимает это последнее?“ Все сказали: „Этот человек должен быть подвергнут всяческим пыткам; нет того самого ужасного, чего бы он ни заслужил“. Нуширван сказал; „Итак, приказываю: отделите кожу от его тела, бросьте мясо собакам, набейте кожу соломой и повесьте над воротами дворца и объявляйте всенародно в течение семи дней: если впредь, кто учинит тиранство или отнимет несправедливо хотя бы торбу соломы, курицу, или горсть зелени, то при появлении во дворце челобитчика; с таким человеком поступят так, как с этим, произойдет то же, что произошло“. Так и сделали. Потом он приказал фаррашу; „Приведи эту старуху“. Сказал вельможам: „Она — потерпевшая от тиранства, а притеснитель тот, кто получил возмездие. Зачем я посылал того гуляма в Азербайган“?[77] Гулям сказал: „Затем, чтобы я узнал о деле этой старухи, о несправедливости по отношению к ней, точно и правдиво уведомил царя“. Затем он сказал вельможам: „Так знайте, что я не преувеличил расправу. В дальнейшем я не буду разговаривать с притеснителями иначе, как мечом. Я буду охранять от волков овец и ягнят. Я укорочу загребистые руки и сотру с лица земли зачинщиков разрухи, благоустрою мир правдой, справедливостью и спокойствием, ибо призван для этой задачи. Если бы было надлежащим, чтобы люди делали все, что хотели, бог, преславный и всемогущий, не сотворил бы государя, не поставил бы его над их головами. Отныне старайтесь так действовать, чтобы не совершать дела, из-за которого с вами могло бы произойти то же самое, что произошло с этим“. Всех, кто был в собрании, охватил такой страх перед проявлением державности Нуширвана, что разрывался желчный пузырь. Он сказал старухе: „Он учинил над тобой тиранство, а я воздал ему карой. Я дарю тебе тот дворец и сад, внутри которого находится твоя земля. Я пожаловал тебе тот скот и средства, чтобы ты могла благополучно возвратиться с моей грамотой в свой город, на свою родину. Поминай нас добрыми молитвами!“[78] Затем он сказал: „Почему ворота дворца должны быть открыты перед притеснителями и закрыты перед потерпевшими притеснение? Ведь войско и народ, оба — наши подручные и работники; народ дает, воины берут. Среди неправильностей, что происходят, среди несправедливостей, что делаются, так же как среди приказов существует такой, по которому не допускают челобитчика, идущего ко двору,