Эпицентр Тьмы - Алексей Махров

— Ты ведь знаешь, что довольно много людей уцелело здесь, на севере? И деревни остались, и оленеводы, и…

— Бредуны, конечно! — выдыхаю я.

— Правильно, Борис, бредуны! — кивает Евграшин. — А кто такие есть бредуны, откуда они взялись? Ведь до Тьмы никаких таких бредунов и в помине не было! Ни диких, ни ордынских!

— Так ведь уголовники это бывшие! Так нам тимуровцы на политинформации говорили!

— И это тоже верно! — усмехается Евграшин. — Тимуровцы врать не будут! Практически каждый бывший уголовник — бредун, но все-таки не каждый бредун — бывший уголовник!

Я в ответ на это заявление только удивленно хлопаю глазами. Это как вообще?

Евграшин, видя мое недоумение, разъясняет:

— Первоначально в бредунские орды сбивались уцелевшие люди из городов. Беженцы. Ведь деревенские часто не пускали их жить на свою землю, отгоняли оружием. Вот бредуны и начали… объединяться, чтобы взять себе силой… пропитание. И у них это получилось — люди в ордах, сам знаешь, безбашенные. А почему безбашенные? Так им терять-то нечего — дома нет, родные погибли… Вот этим они и брали — готовностью сдохнуть, но перед этим загрызть кого угодно. Это немного позже они мобсклады вскрыли и вооружились, а первые бредуны чуть ли не с кухонными ножами на деревенских нападали. Сначала они себе пропитание взяли, потом у них и другие запросы стали появляться — выпивка, женщины… А через несколько лет они принялись землю с крестьянами захватывать, вроде как бароны средневековые. А кому земли не досталось, те так и кочуют. Этих мы дикими зовем.

— Ага! — ошарашенно киваю я. Такого варианта истории появления бредунов мне до сих пор слышать не доводилось.

— Кстати, многие бредунские орды, сев на землю, перестали быть агрессивными, превратились в обычные крестьянские общины. По данным разведки, сейчас между нами и балтийцами образовалась этакая буферная зона, в которой живет четверть миллиона человек. Из них способны держать оружие — не менее половины. Как думаешь, если стотысячная армия по Прибалтике ударит, то долго ли балтийцы продержатся?

— Да кому там держаться-то против такой силы? — хмыкнул я. — Ни дня они не продержатся! Кто успеет — сядет на корабли и уплывет к своим хозяевам в Скандинавию!

— Правильно мыслишь, Борис, молодец! — похвалил Евграшин, улыбнувшись кончиками губ. Бугров с самым мрачным видом хрустнул пальцами. — А почему эта стотысячная армия до сих пор на Прибалтику не напала? Почему в Тарту до сих пор самый большой невольничий рынок безбоязненно работает?

— Так… — задумался я. — Возможно, у них оружия подходящего не хватает?

— И это тоже! — подтвердил Евграшин. — Но самое главное — им единства не хватает! Население в буферной зоне разделено на общины и кланы. Многие враждуют между собой.

— И мы хотим направить туда сотню опытных бойцов и командиров, чтобы создать из местных отряды, объединить их и направить против балтийцев. А там, глядишь, и до скандинавов время дойдет! — внезапно сказал Бугров. — В двадцать седьмом году несколько десятков человек от нас на Запад сбежали. Многие из них теперь важные посты в тамошней иерархии занимают. Некоторые даже начали с нами сотрудничать, хотя назад и не рвутся. А в этот раз мы под видом беглецов от новой чистки отправим на Запад сотню-другую специально подготовленных бойцов. В том числе и с опытом командования, как у тебя!

— И если наша задумка увенчается успехом, то через несколько лет в буферной зоне будет стоять многотысячная армия, готовая смести в море балтийцев, расчистив путь для нас. И нам не придется тратить на это скудные ресурсы, особенно людские! — добавил Евграшин. — Назовем эту армию Красной!

Глава 3

На следующий день меня, как и обещали, отвели в баню, оборудованную в кунге «Урала». Горячую воду никто не лимитировал, да еще здесь присутствовала самая настоящая парилка, и я с наслаждением помылся, отскребывая многодневную грязь. Обед тоже был неплох, хотя и без генеральских разносолов — гороховый суп из концентрата и гречневая каша с тушенкой. К еде полагалась «винная порция» — сто граммов разведенного спирта. Хорошего спирта, не технического, но не чета вчерашней водке. Однако во все времена высший комсостав питался лучше простых солдат.

После баньки и сытного обеда меня потянуло в сон. И поскольку никто меня службой не донимал, я часок покемарил в свое удовольствие. Жизнь явно налаживалась!

Разбудил мне все тот же Опанасенко. Он осторожно, но решительно потряс меня за плечо.

— Эй, Волков! Борис! Просыпайся!

— Чего тебе, служивый? — крайне нелюбезно со сна пробурчал я.

— Борис! Ты ведь обещал тот приемчик показать! Так давай, вставай! Ребята ждут!

Означенные «ребята» ждали меня на небольшой утоптанной площадке, расположенной внутри каре из палаток. Это к чему такие сложности? Чтобы окрестные бредуны на тренировки спецуры не пялились?

Всего на показательные выступления собралось больше двадцати человек. Причем среди них присутствовали почти все охранники, что дежурили вчера у штабной палатки. Видимо, сегодня охранение несла другая смена. Кроме них, здесь топтались несколько парней из группы Тихого, разномастно одетых и вооруженных — маскирующихся под бредунов. Что-то со зрителями явный перебор! Я ожидал одного, ну, максимум двух-трех бойцов, а их вон сколько пришло! Видимо, мое вчерашнее сольное выступление произвело на ребят неизгладимое впечатление. Ну, что же… Продолжим удивлять народ!

Я вышел в круг и предложил напасть на себя сразу троим. Против меня вышли бойцы Тихого — все среднего роста и телосложения, ловкие и подвижные даже на вид. Они сразу разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу, но при этом сохраняя необходимую для мгновенной помощи напарнику дистанцию. Ага! Судя по этим ухваткам, они привыкли действовать согласованно. Вот на этом и сыграем!

Драться меня в свое время учили несколько человек. Первым наставником был один из замов Деда Афгана — Леша Молотобоец. Он среди руководства Пионерской республики был самым молодым — к началу Тьмы едва четвертый десяток разменял. Но при этом являлся ветераном нескольких войн, включая обе Чеченские. Последняя должность Молотобойца — командир разведвзвода, звание — старший лейтенант ВДВ. И был Леша мужчиной пропорций героических — два метра ростом и почти метр в плечах.

Сам-то Дед Афган простым пехотным офицером служил и в отставку ушел с должности командира мотострелкового полка. Потому тактику, оперативное искусство и военное администрирование знал на «отлично», а всякими рукопашками не владел. На это у него заместители по боевой подготовке были. И со своим делом они справлялись замечательно!

Через три года постоянных тренировок с Молотобойцем я мог в одиночку биться без оружия с пятью врагами. Естественно, при условии того, что враги спецприемами рукопашки не владели. А ведь было мне в ту пору всего пятнадцать лет! Жаль, но вскоре тренировки с Лехой прекратились — он погиб во время одной из первых Зарниц.

Вторым моим учителем в тонком искусстве убиения человеков голыми руками и подручными предметами стал Хазрет Айвазов. Этот боец, в отличие от мощного Лехи, был невысоким и телосложения скорее хрупкого. Даже и не скажешь, что Хазрет еще при советской власти успел отслужить «срочную» в спецназе ГРУ. А после закончил школу прапорщиков и отмотал еще четыре года. Впрочем, была у него подготовка и помимо армейской — бокс до призыва и самбо после увольнения. В силу общей легкости своей фигуры Айвазов придумал свой стиль, где использовал приемы, основанные на ловкости и скорости движения, а не силе. Удары в его арсенале были из разряда «точечных», наносящихся кончиками пальцев. А подсечки и броски использовали инерцию противника.

Третий тренер появился у меня уже тогда, когда я ушел из пионеров и, организовав свой отряд, партизанил на Волхове. Учить меня взялся комвзода Артем Рыбаков. Он после срочной службы в пограничных войсках лет десять самостоятельно повышал свой уровень, посещая различные секции и клубы боевых искусств. Именно Рыбаков обогатил мой арсенал приемами ножевого боя (сам он всегда ходил с тремя ножами) и научил стрелять по-македонски.

Так что, учитывая общий уровень подготовки, наложенный на многолетний боевой опыт, вышедшие против меня ребятишки особенной проблемы не представляли.

Я не стал дожидаться действий с их стороны, атаковав первым. Сначала бросился на бойца, заходящего с левой стороны. Он встретил мой бросок легким шагом в сторону и попытался нанести удар сбоку, в момент провала моей атаки. В принципе — грамотно. Я бы и сам так действовал, кинься на меня детина, вдвое превышающий габаритами. Одного паренек не учел — я этот момент просчитал заранее. Поэтому, когда он отступил в сторону и я «провалился», то не потерял равновесие и встретил его удар скользящим блоком, перешедшим в захват ударной руки. Чуть подкрутив захваченную кисть, что заставило парня сильно наклонить верхнюю часть тела, дабы избегнуть вывиха, я слегка толкнул неустойчивого противника плечом, и он очутился на земле. Ему бы откатиться, но я продолжал удерживать в захвате его руку, загнув ее к спине болевым приемом. Теперь мне осталось только изобразить добивающий удар в позвоночник. Один есть!