Рудольф Нуреев - Мария Баганова

и новое поколение требовало иной стилистики. Как в живописи на смену классицизму приходит реализм, так меняются стили и в балете. Новое поколение танцовщиков было уже другим.

К тому же перемены совпали и с изменением в политической жизни СССР. XX съезд КПСС в 1956 году развенчал культ личности Сталина. Последующие съезды КПСС постановили, что серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее. Тело Сталина было вынесено из Мавзолея и погребено в могиле у Кремлевской стены.

С 1953 по 1964 год пост первого секретаря ЦК КПСС занимал Никита Сергеевич Хрущёв. Период его правления принято называть «оттепелью», так как были смягчены суровые законы, реабилитированы многие политические заключенные. Отменили уголовное наказание за аборты и опоздания на работу, сняли запрет на перемену места работы. Сократилась продолжительность рабочего дня, удлинились отпуска.

Но в то же время сохранялись многие жесткие правила, регламентирующие жизнь советских людей. Существовали запреты на чтение некоторых книг – причем порой это были шедевры русской литературы. Так, например, «антисоветскими» считались «Собачье сердце» и «Роковые яйца» Булгакова, «Доктор Живаго» Пастернака.

Под запрет попадали и музыкальные произведения, и даже цвета и фасоны платьев и костюмов. Пришла мода на все яркое, броское, и мода эта шокировала старшее поколение. Во время хрущёвской «оттепели» в Москве и Ленинграде появилось новое неформальное молодежное движение – стиляги. Вовсю действовали фарцовщики, то есть спекулянты, привозившие с Запада не только модную одежду, но и журналы, музыкальные пластинки с джазовыми и рок-н-ролльными ритмами, резко контрастировавшими со слащавыми мелодиями сороковых годов. Молодые люди слушали шейк, твист, ритм-энд-блюз. Модницы стали носить туфли на шпильках, а к ним – пышные юбки с кучей накрахмаленных нижних юбок.

Это невинное стремление украсить свою жизнь вызывало у старшего поколения резкое осуждение. «Правильные» комсомольцы подвергали стиляг настоящей травле: могли напасть прямо на улице, порезать модные брюки, а девушек даже остричь наголо. Но именно в этой среде у Нуреева образовалась многочисленная группа поклонников еще со времен ученических спектаклей.

Сам Нуреев коллекционировал пластинки как с классической музыкой, так и с современной, и собирал репродукции живописных полотен, увлекался импрессионистами и даже современными мастерами, творчество которых в СССР считалось «агрессией против искусства».

Восходящая звезда

Пробиться в солисты на балетной сцене нелегко. После окончания школы выпускник попадает в кордебалет – corps de ballet по-французски, «тело балета». Следующая ступень – это корифеи. В обычной речи «корифей» – это большой мастер, но для балета это всего лишь крохотный шажок вверх по иерархической лестнице. Далее – вторые солисты, первые солисты, ведущие солисты, и, наконец, балерины и премьеры.

Молодым танцовщикам подолгу приходится выступать в «шестерках», в «восьмерках»… Но карьера Нуреева развивалась быстро. Даже стремительно!

Уже в 1958 году двадцатилетний Нуреев участвовал в конкурсе артистов балета в Москве. С партнершей Аллой Сизовой он показал па-де-де[23] из балета «Корсар», в создании которого участвовали сразу несколько композиторов: Адольф Адан, Лео Делиб, Рикардо Дриго, Цезарь Пуни и Петр Ольденбургский. Это романтический балет – наполненная приключениями история любви корсара Конрада и невольницы из сераля Медоры.

Затем уже один Нуреев продемонстрировал комиссии мужскую вариацию из этого же балета – мужественную, даже немного резкую, контрастировавшую с лиричным па-де-де. К счастью для нас, это выступление было запечатлено на кинопленке. До сих пор та старая запись производит потрясающее впечатление: Нуреев взмывает в воздух в необычных варварских прыжках с поджатыми ногами и, кажется, на мгновение зависает в нескольких метрах от пола.

Хорошо знавший Нуреева Никита Долгушин – великолепный балетный танцовщик, народный артист СССР, в одном из интервью вспоминал, что все выпускники Александра Пушкина танцевали очень хорошо. Безукоризненно. Но только Нуреев танцевал необыкновенно, и очень плохо с точки зрения техники. Сказывалось его позднее поступление в училище. Эта смесь необыкновенного темперамента, дикой природной грации, желание танцевать и неидеальной техники производила впечатление дикое, но удивительно прекрасное, незабываемое. А кроме того, у Нуреева было ярко выражено качество, дотоле советским людям незнакомое, – сексуальность. Само слово «секс» в Советском Союзе было мало известно и считалось неприличным. Советские артисты, звезды экрана и сцены были хороши собой, техничны, грациозны, уверены в завтрашнем дне и руководящей роли Коммунистической партии, но при этом совершенно лишены того магнетического обаяния, которое действует не на головной, а на спинной мозг человека. А у Нуреева это качество присутствовало в избытке. И недостатки техники его только подчеркивали.

Но, увы, именно недостатки в технике всю жизнь приводили к тому, что у Нуреева было множество травм. Но каждый раз он пересиливал боль и выходил на сцену. Поклонники теперь приходили в Кировский специально «на Нуреева» и восхищались его танцем.

Его первой постоянной партнершей была чудесная, легкая и грациозная Алла Сизова, прозванная «летающей». Тогда, в 19 лет, она очень старалась все сделать правильно, и академизм ее танца ярко контрастировал с буйством Нуреева. Их отношения вне сцены складывались крайне тяжело, и причиной опять же был злой характер Нуреева: «Не забывай, твой народ триста лет жил под татарским игом», – говорил он, утверждая, что именно он главный в их танце.

Напрасно администрация театра пыталась их поженить, Рудольфу Алла не нравилась. И он ей тоже. Они прекрасно дополняли друг друга как партнеры в танце, но свободное время предпочитали проводить порознь.

К тому времени у Рудольфа был роман со смешливой красавицей кубинкой Менией Мартинес, которую он называл на русский лад «Меньюшкой». Она тоже училась в хореографическом училище, но кроме того записывала на пластинки кубинские песни и выступала вместе с джазовым октетом.

Мения Мартинес вспоминала, что их считали женихом и невестой. Они действительно были неразлучны. Прекрасно общались, проводили вместе много времени, даже целовались, но дальше этого дело не заходило. Для латиноамериканки Мении, воспитанной в строгих традициях, интимные отношения были возможны только в браке. Рудольф понимал и уважал это, платонические отношения устраивали обоих.

Летом 1959 года Мения вернулась на Кубу. Расставание стало для Рудольфа настоящей драмой. Пропустив репетицию в театре, он доехал с любимой до Москвы, проводил ее в аэропорт. Мения вспоминала, что он от избытка чувств расплакался.

Потом они еще встречались: на международном фестивале молодежи в Вене в 1959 году, а потом в 1966-м в Париже, потом в Мантуе. Нуреев был не прочь возобновить отношения, даже делал ей предложение, но Мения отказалась: она признавалась, что в глубине души побаивалась Рудольфа.