"Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго" - Людмила Бояджиева

Надин недовольно пробурчала в трубку:

— Ну, ты шустра, не ожидала! Смотри, чтобы этот «Карат» тебя через неделю на панель не выкинул или не запродал в деревенский бордель. Сейчас везде одни бандиты… Ну, а если встретишь графа, в гости зови. Я подарки люблю, особенно, от должников.

Руффо, которого в первую же ночь интима, состоявшегося в его номере гостиницы «Марко Поло», Кристина стала звать по-русски «папашка», на бандита похож не был. Смешливый и несколько безалаберный синьор с семейством из пяти человек в пригороде Рима, поразил русскую «бамбину» сексуальным потенциалом, намного превосходящим возможности Эдика. К тому же он был отечески щедр.

За день до вылета итальянец отвез Кристину в ГУМ, превратившийся теперь в шикарную ярмарку солидных европейских фирм, и подобрал ей кое-какие вещи «для шика», начиная от мехового жакета, парфюмерии, украшений и кончая чемоданом и сумками.

В большущий чемодан-гардероб на колесиках поместилась одежда и обувь, в маленькую кожаную сумочку, висящую на плече, Кристина спрятала билеты и документы. А изящный баульчик фирмы «Карат» с множеством отделений для косметики и украшений, хранил набор туалетных принадлежностей и великолепный сафьяновый футляр с полученными в качестве приза колье и диадемой.

— В изделиях нашей фирмы щеголяет Европа и весь Голливуд, начиная от Клеопатры и кончая инопланетянками. Мы выполняем сложнейшие заказы, работаем на массовый рынок и даже с отдельными клиентами, — хвастался Строцци.

— Для меня большая честь поработать у вас. — Заверила его Кристина, просмотревшая проспекты и буклеты «Карата». Все было очень серьезно — и с фирмой, имевшей солидное положение и филиалы в Европе, да и с самим полномочным представителем главного менеджера Руффо Строцци, столь серьезно подготовившего визит новой фотомодели.

— Руффо, почему вы все же выбрали меня? Там было полно красивых девушек, — допытывалась Кристина.

— Это же очевидно, детка. У нас в Риме тоже полно красоток, и своих и приглашенных. Фирме требуется сугубо русский типаж для нового направления изделий. А кроме того, ты была единственная, в чьей анкете указывалось знание итальянского языка. И анкета не солгала! Это просто удивительно русские так много врут и так редко знают итальянский…

— Я учила его чуть ли не детства, потому что моя мама была влюблена в вашу страну. Без конца смотрела фильм «Римские каникулы», — ну этот, старый, с Одри Хепберн и Грегори Пеком, и все изучала маршруты по Италии, все собиралась… А поехала я. Может — это судьба?

— Разумеется, судьба. У нас много верующих католиков, которые считают, что без соизволения Господа ничего не происходит на этом свете. — Строцци изобразил на лице выражение благочестия. — И выходит, что мы с тобой, детка, всего лишь исполняем предначертания Всевышнего.

Кристина ухмыльнулась, вспомнив постельные старания Строцци, и с тревогой подумала о том, распространяется ли взятые ею на себя интимные обязательства на все три месяца работы в «Карате».

Римский аэропорт потряс Кристину обилием по-южному ярких и нарядных людей, разноцветным сиянием всевозможных табло, обилием цветов, стеклянных магазинчиков, шумом многоязычной речи, над которой витали радиообъявления, сделанные ласковым, вкрадчивым голосом. Она вертела головой, вцепившись в рукав своего спутника, ожидавшего прибытие багажа. Строцци любезно поддерживал девушку, прихватив её жакет и баул. Кристине и в августовском Шереметьево было как-то неловко носить на себе меха, а здесь они и вовсе казались абсурдом.

Руффо перекладывал вещи из рук в руки, тревожно глядя по сторонам:

— Мне бы тебе посадить в машину — и гора с плеч. Не думал, что русские женщины такие впечатлительные. Словно я тебя из африканских джунглей вывез.

— Именно так, Руффо. Ты не можешь себе представить, какое путешествие я сейчас совершила — в другую цивилизацию, в иное историческое и культурное пространство!

Он с интересом посмотрел на девушку. Она явно не была глупой и не отличалась жадностью. Иногда казалась наивной и ребячливо-забавной. Иногда — не по возрасту взрослой и отчаянно-решительной. Что же это за явление «рашен герл», вне себя от счастья покидающая родину с надеждой никогда туда не возвращаться, легко торгующая своим телом и мечтающая приобщаться к культурно-историческим ценностям?

Багаж несколько задерживался и, подчиняясь совету Строцци, Кристина присела на кожаный диван, откинув на подголовник тяжелый затылок. В ушах стоял гул моторов, перед глазами кружила пестрая метель образов нового мира, который предстояло сделать своим, привычным. Кристина улыбалась — все происходящее вокруг казалось ей веселым карнавалом, фантастическим розыгрышем. У багажного отделения маячил солидный синьор с её жакетом и сумкой в руках, рядом расположилась компания темнокожих студентов, с интересом поглядывавших на Кристину. Элегантная дама в фирменном костюме какого-то отеля приглашала прибывших остановиться в комфортабельных апартаментах. Юная японка с двумя детьми углубилась в чтение толстой книги. «Йозеф Кафка. Избранное», — прочла Кристина французский текст на глянцевой обложке. А вот… Откуда появилось знакомое смуглое лицо — из прошлого или будущего? Что это, обман зрения или материализовавшаяся мечта?

Молодой мужчина в распахнутом светлом костюме двигался прямо к ней. Расстегнутый воротничок рубашки, рассеченный «ямочкой» волевой подбородок незнакомец из сверкающего автомобиля, бросивший стотысячную купюру за её жалкий букет… Кристина подалась вперед — их взгляды на секунду встретились…Круто развернувшись, мужчина растворился в толпе, словно его и не было. Лишь на одно мгновение мелькнула широкая спина в светлом пиджаке и рука, несущая кожаный баул. Точно такой же, какой подарил Кристине в Москве Строцци.

— К черту диеты и кофейный ритуал. Заказываю изысканный и питательный завтрак. За твой счет, разумеется! — Карлино категорически взмахнул руками, обозначая неоспоримость своих намерений. Рухнув в плетеное кресло, заскрипевшее под его могучим задом, толстяк принялся бурно обмахиваться салфеткой. Блестящее от пота лицо великовозрастного бутуза капризно морщилось: — Слаб человек, а аппетит силен. — Мне не до шуток, милейший. Моего хваленого юмора явно недостает, чтобы сделать спич из собственных похорон. — Как всегда небрежно-элегантный, ироничный и чертовски привлекательный Элмер Вествуд взял у официанта объемистое меню. Этот ресторан считался прибежищем состоятельных гурманов. А вот богемную публику здесь появляется редко, тем более — в такую рань. Именно из этих соображений тележурналист, шоу-мен и знаменитый плейбой Вествуд привел в «Розовый фламинго» знатока изысканной кухни Карлино. Он нуждался в совете друга и совсем не хотел, чтобы официанты проявляли чрезмерное старание, вертясь возле столика знаменитости, а смазливые девчонки кидались за автографом. Даже теперь из предосторожности Элмер расположился спиной к пустому залу и распахнутым на зеленую террасу дверям.