Нулевой пациент. Книга Первая - Анна Викторовна Томенчук

гормональную терапию. Но многие живут и вовсе без этой железы. В коляске, на гормональных. Но жива. Хоул аккуратно вывести ее на диалог, пока не получалось. Она молчала, плакала и спала. При виде родных случился приступ тахикардии. Его сняли и дали седативное. Сейчас Милена спала. Хоул дремал там же в палате. Офелии тоже надо поспать. Но она не могла. Она опьянела от чужих эмоций, и нуждалась в одиночестве.

Или нет?

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Услышав голос Дональда Астера, она отбросила сигарету и выпрямилась. Ее красивое и усталое лицо омертвело.

— Уходи.

— Так и будешь на меня дуться?

— Дуться? Если бы я стояла в операционной, то могла бы спасти еще двоих!

— Я ничего не могу сделать до решения комиссии. Они весь день разбирали операцию, завтра продолжат.

— И не найдут там ничего! — выкрикнула Офелия. — И ты это знаешь.

— Если Эверетт подаст в суд…

— Пусть твой Эверетт катится ко всем чертям. Я видела достаточно родственников, которые тяжело переживают смерть родных. И понимаю их стремление обвинить во всем врачей. Но лишать жизни моих пациентов лишь потому, что он рискует проиграть дело из-за смерти свидетеля, подло.

— Офелия…

— Дональд, не надо.

Главврач сел рядом с ней на скамейку. Лоусон подтянула колени к груди и обхватила ноги тонкими руками. Ее наспех собранные в пучок волосы рассыпались по плечам, взгляд затуманился. Странно. Она должна была чувствовать радость. Или на крайний случай — удовлетворение. Но вместо них ее поглощали боль и сострадание. Увиденное в гимназии отбросило на двадцать лет назад, в тяжелые годы мировой войны, когда она служила фронтовой сестрой. И эти воспоминания были неприятны.

Она вздрогнула, когда сильные руки мужчины обняли ее за плечи и привлекли к нему. От него пахло чистотой и дорогим парфюмом, а еще болью, раскаянием и надеждой. Она почувствовала, как слезы увлажняют щеки. Как это по-человечески. Может, она слишком молода? Еще до конца не стала Незнакомкой? Еще подвержена человеческим эмоциям?

Какое это имеет значение? Погибли дети.

Астер осторожно обнимал ее, боясь дышать. Она слушала, как мерно и глухо бьется его сердце, перехватывала его выдох и вдох. Постепенно его тепло передалось ей. Слезы высохли. Астер мягко провел рукой по ее волосам, скользнул вдоль уха по скуле, коснулся подбородка, заставив ее поднять голову. Она видела в его глазах сумасшедшее желание ее поцеловать. Но он сдержался.

— Я клянусь тебе. Максимум через сутки ты вернешься в операционную.

— Это не в твоей власти.

— Плевать.

Непривычно было видеть его таким серьезным и сосредоточенным. И так близко. Офелия выпрямилась. Посмотрела на его губы. Рефлекторно облизнула свои и отстранилась. Если в чем и была права Мередит, так это в том, что у нее давно не было мужчины.

— Больше никаких операций по знакомству, — сказала она, отстраняясь настолько, что он опустил руки.

Дональд грустно улыбнулся. В его глазах еще горел огонь неутоленного желания, но он понимал, что с ней не стоит спешить. Офелия слышала отголоски его мыслей, сомнений и надежд. И не видела смысла рушить их так жестоко. Для нее в нем было недостаточно загадки, недостаточно внутренней мощи. В нем было недостаточно темного существа. Просто человек. Но Незнакомцы часто связывают свои судьбы с людьми. На год или два. Ради хорошего секса и эмоций.

— И никакого изменения твоего расписания, — проговорил Астер. — Кто мог подумать, что все это случится в такое время…

— Понятие своевременности устарело. Мне нужно идти. Узнать новости. Сказать родным.

— Тебе нужно поспать.

— Я не могу спать.

Астер протянул руку и убрал выбившуюся прядку волос с ее щеки.

— Я не гоню тебя домой. Закройся в моем кабинете, там есть диван. И поспи пару часов.

— А ты? — этот вопрос вырвался невольно.

— Я проведу операцию и поеду домой. Обещаю, что побеспокою тебя только утром.

Она согласно кивнула и позволила ему себя увести. Родственники действительно расположились на ночь в приемном покое. Кто-то прямо в креслах, кто-то — на лавках. Кто-то привез раскладушки. Если что-то случится, медсестры ее найдут. Сон — это то, что позволит ей восстановить душевное равновесие. И если завтра действительно решится вопрос с этой дурацкой комиссией, лучше поспать и приблизить момент.

Дональд проводил ее до кабинета, мягко поддерживая под локоть. На них косился персонал, но обоим было все равно. Он успел передохнуть между сменами, а она не ложилась с того дня, когда все планы нарушила дурацкая операция дурацкого свидетеля. Офелия ненавидела, когда все шло не так, как она решила. Она чувствовала себя беспомощной. Слабой. А Незнакомка не может быть слабой. Незнакомкой, впрочем, она себя тоже не чувствовала. Скорее, человеком.

Она остановилась у двери и посмотрела ему в глаза.

— Ты мне ничего не должен.

Дональд Астер мягко улыбнулся. И в этой улыбке не было киношного налета или фальши. За маской успешного и знаменитого врача проступило его истинное лицо. Лицо сорокалетнего мужчины, который был женат и развелся, который возвращается в пустой дом и старается все время проводить на работе. Фаната своего дела, лишенного корней и семьи. В нем был столь желанный Незнакомцам излом. Маленький изгиб души, за который можно намертво вцепиться. И выпить его до дна. Офелии претил подобный сценарий. Скорее, она стремилась к теплу. К утешению. Все равно, кто это утешение ей предоставит. Он или Ли. Или кто-нибудь еще.

Впрочем, темный эльф всегда интереснее человека.

— Пострадала ты по моей вине. Я займусь комиссией и все решу. Подгоню. Запру в кабинете. Соберу консилиум. Они опросили почти всех участников операции. Завтра займутся наблюдателями. Я в их числе. Тебя не в чем упрекнуть. Операция прошла блестяще, как всегда. Но… Я позвоню Рамону. Думаю, он извинится.

Она покачала головой, прижавшись щекой к двери.

— Доброй ночи, доктор Астер.

— До завтра, доктор Лоусон.

***

Утро 8го марта 1967 года, среда

Серые глаза пытали ее и мучили. Знакомый и чужой образ приближался и отдалялся. Что-то билось в глубине ее бессознательного, просясь наружу, но воля не позволяла ему обрести достаточную силу, чтобы все разрушить. Ей снова снился сон, в котором был он. Он и его серые глаза, длинные волосы и древнее могущество, которого давно не видели миры. Офелия не знала его имени, не знала, что их связывает и не